Статья-расследование

Часть 2:
Георгий Гурджиев

Егор Каропа

История Эннеаграммы

Статья-расследование

Часть 2:
Георгий Гурджиев

Онлайн-журнал Атанор продолжает путешествие к истокам Эннеаграммы. была посвящена новейшей истории Эннеаграммы, а также двум отцам-основателям – Оскару Ичазо и Клаудио Наранхо. Сегодня мы делаем следующий шаг. Главный герой этой части – человек, чей вклад в развитие Эннеаграммы невозможно переоценить.

Георгий Гурджиев

Георгий Иванович Гурджиев

Георгий Иванович Гурджиев – одна из самых таинственных и противоречивых фигур XX столетия. Одни считают его великим мистиком и духовным учителем, другие – мистификатором и шарлатаном. Его имя окружено сотнями мифов и невероятных историй, а в его биографии белых пятен больше, чем на средневековой карте мира.

Впрочем, одно известно о Гурджиеве точно – именно он первым познакомил западный мир с Эннеаграммой. Гурджиев утверждал, что это знание в течение долгого времени было скрыто от посторонних, и он – первый, кому выпала честь открыть его широкой общественности. Он никогда не называл себя автором Эннеаграммы, более того, неоднократно подчеркивал, что получил это знание из некого древнего и таинственного источника. Сохранилась стенограмма одной из Парижских лекций, в которой Гурджиев говорит: «Этот символ невозможно найти, исследуя оккультизм, ни в книгах, ни в устной традиции. Ему придавалось такое огромное значение теми, кто его знал, что он никогда не публиковался и не передавался полностью».

Однако Эннеаграмма Гурджиева – это не та психологическая модель, которой через несколько десятилетий будет обучать своих учеников Ичазо. Это не типология. Гурджиев никогда не говорил про мотивации, не соотносил Эннеаграмму со смертными грехами, не указывал на ее связь с типами личности.

В первую очередь, Эннеаграмма для Гурджиева – это священный универсальный символ, в котором зашифрованы великие космические законы, управляющие мирозданием. Чертеж, по которому строятся все явления и процессы во вселенной. Источник мудрости, способный объяснить все и вся тому, кто сумеет его прочесть.

Сам Гурджиев говорил: «Для человека, умеющего пользоваться Эннеаграммой, книги и библиотеки становятся совершенно не нужны... Каждый раз, глядя на нее, он сможет узнать нечто новое, на что он прежде не обращал внимания». С этой точки зрения, психологическая Эннеаграмма – это частное приложение универсальной модели к конкретной области – человеческой психологии и типам личности.

Впрочем, мы не можем утверждать, что сам Гурджиев не был знаком с психологическим измерением Эннеаграммы, хотя бы отчасти. По воспоминаниям учеников, он утверждал, что у каждого человека есть особая, ключевая черта характера, которая является его главным препятствием на пути к пробуждению, и что обнаружение этой черты и систематическая работа над ней способны кратчайшим путем привести искателя к истине.

Гурджиев с учениками. 1920-е годы

Гурджиев с учениками. 1920-е годы

Сам Гурджиев никогда не давал исчерпывающего перечня таких ключевых черт, однако намекал своим ученикам, над каким качеством следует работать каждому из них в первую очередь. Также Гурджиев говорил о трех центрах, причем весьма подробно. Известно, что значительная часть его «четвертого пути» строилась на восстановлении правильной работы центров. Человека он называл «трехмозговым существом», выделял мыслительный, эмоциональный и телесный центры, детально описывал механику их работы, искажения, высшие аспекты центров и пр. То есть, некоторая связь между тем, на что Гурджиев опирался в работе, и теорией психологической Эннеаграммы все же прослеживается. Но были ли эти сведения взяты Оскаром Ичазо у Гурджиева, или оба почерпнули их из одного и того же источника независимо друг от друга?

К сожалению, Гурджиев, как и Ичазо, никогда напрямую не рассказывал о том, где именно он получил свои знания. В книгах и беседах с учениками он довольствуется намеками, метафорами, аллегориями и подсказками. В его рассказах вымысел почти невозможно отделить от реальных фактов, а восстановить полную картину его жизни так же трудно, как собрать большое мозаичное полотно из тысячи разрозненных осколков.

Впрочем, несмотря на сложность и масштабность задачи, именно это мы и постараемся сделать. В нашем расследовании в первую очередь нас будет интересовать, когда и где Гурджиев был посвящен в тайну Эннеаграммы? А главное – кем?

Мы проанализируем существующие сведения и версии и, как всегда, предоставим читателю право самому решать, во что верить.

Учитель танцев

1913 год. Санкт-Петербург. Из парадных доходных домов несет старыми сапогами, керосином и сбитнем. По Невскому, пугая лошадей и собак, грохочут первые самодвижущиеся экипажи. Извозчики сипло ругаются, крестятся и плюют через плечо. В городе проходят пышные празднования в честь 300-летия воцарения Романовых, однако большевистскую газету «Правда» с воззваниями Ульянова-Ленина уже передают из рук в руки и читают на подпольных собраниях – полушепотом, вздрагивая от страха жандармских облав. До начала Первой Мировой Войны остаются считанные месяцы.

На фоне этих исторических декораций в столице объявляется загадочный человек яркой кавказской внешности – высокий, усатый, черноглазый и совершенно лысый. Он носит бурку и папаху, торгует дорогими персидскими коврами и называет себя «князь Озай», а иногда просто - «учитель танцев». Еще он утверждает, будто владеет животным магнетизмом и посвящен в тайные учения Востока, чему присутствующие, особенно дамы, охотно верят.

Георгий Иванович Гурджиев

Человек этот – Георгий Гурджиев. Он быстро становится известной фигурой в оккультных кругах Петербурга, его приглашают в салоны и на званые вечера, и вскоре вокруг него формируется небольшая группа последователей, своего рода ядро будущей Школы. Гурджиев покоряет своей харизмой, неожиданными смелыми идеями, диковинными практиками и аутентичным восточным колоритом. Петр Успенский, ближайший ученик Гурджиева, так описывает свою первую встречу с учителем: «Я увидел человека восточного типа, немолодого, с чёрными усами и проницательными глазами. Это был человек с лицом индийского раджи или арабского шейха. Он говорил по-русски неправильно, с сильным кавказским акцентом».

И. и Е. Каропа рядом с домом, в котором родился Гурджиев, в г. Гюмри. За 150 лет первый этаж врос в землю и стал полуподвальным. Сегодня это все еще обычный жилой дом.

Георгий Иванович Гурджиев родился в городе Гюмри, Армения (в то время город назывался Александрополь). Датой рождения он сам называл 1866 год. Его отец был ашугом – народным сказителем и певцом. От него мальчик унаследовал любовь к музыке и древним преданиям, а также впервые услышал легенду о братстве Имастунов – древнем ордене мудрецов, которые пережили потоп и сохранили знания великой цивилизации, существовавшей в допотопные времена. Уже в зрелом возрасте Гурджиев будет неоднократно подчеркивать, что именно эти легенды, услышанные им в детстве от отца, пробудили в нем страсть к духовному поиску.

В возрасте 18-ти лет юноша отправляется в длительное путешествие, которое проходит по маршруту Тифлис-Константинополь-Конья. В пути он посещает православные монастыри и суфийские общины, беседует со священниками и дервишами. В дороге он знакомится с молодым человеком по фамилии Погосян, таким же искателем, как и он сам. В 1886 году, проведя в путешествии в общей сложности 2 года, они возвращаются назад в Гюмри. Здесь с друзьями происходит удивительное происшествие, во многом определившее все последующие события. Впрочем, позволим самому Гурджиеву рассказать о нем:

Разочаровавшись в современной научной литературе и не находя ответов на многие вопросы, мы направили все свое внимание на древнюю литературу. Мы решили поехать в Александрополь и найти там тихое уединенное место, где могли бы полностью посвятить себя чтению древних книг. Мы выбрали развалины города Ани (древний разрушенный город, в настоящее время находящийся на территории Турции – прим. ред.), расположенные в тридцати милях от Александрополя, и поселились здесь, среди руин, построив хижину и покупая еду в ближайших аулах и у пастухов.

Живя среди руин этого древнего города и проводя все время за чтением и обсуждением прочитанного, мы иногда для отдыха проводили раскопки в надежде найти что-нибудь интересное, так как среди развалин Ани было много подземных ходов. Однажды мы с Погосяном, копая в одном из таких подземелий, обнаружили место, где характер грунта изменялся, и, пробиваясь дальше, открыли узкий проход, конец которого был завален камнями. Разобрав этот завал, мы увидели маленькую комнату с арками, согнувшимися от времени. Это была монастырская келья, почти пустая, с полом, засыпанным черепками простой глиняной посуды и древесной трухой, несомненно являвшейся остатками деревянной отделки.

Развалины города Ани, наше время

Не сразу в некоем подобии ниши мы обнаружили груды древних пергаментов. Некоторые из них полностью превратились в пыль, другие более или менее сохранились. С предельной осторожностью мы отнесли их в нашу хижину и попытались прочесть. Оказалось, что они были заполнены надписями на языке, который сперва показался нам армянским, но тем не менее мы ничего не смогли прочесть. Я владел армянским в совершенстве, как и Погосян, и все-таки наши попытки разобраться в этих надписях оказались безуспешными, так как это был древнеармянский, имеющий мало общего с современным армянским языком.

Пергаменты так заинтересовали нас, что мы спешно вернулись в Александрополь, захватив их с собой, и провели много дней и ночей за их расшифровкой. Наконец, ценой огромных усилий, постоянно консультируясь со знатоками древнеармянского языка, нам удалось кое-чего добиться. Оказалось, что это письмена, посланные одним монахом другому, некоему отцу Арему. Нас особенно заинтересовало одно из них, носившее загадочный характер. К сожалению, этот пергамент был значительно поврежден и некоторые слова прочесть было абсолютно невозможно, но мы добились немалого успеха в расшифровке письма. Начинаясь обычным длинным приветствием, оно заканчивалось пожеланием счастья и благополучной жизни. Одно сообщение в конце письма особенно привлекло наше внимание. Вот оно:

"Наш достопочтенный отец Телвант наконец узнал правду о Сармунгском братстве. Их монастырь действительно существовал возле города Сирануша пятьдесят лет тому назад, и во время переселения народов они также мигрировали и осели в долине Изрумин в трех днях пути от Нивси".

В поисках Сармунгского братства

К моменту находки свитка слово «Сармунг» уже знакомо Гурджиеву – он знает, что так, по легенде, назывался тайный орден мудрецов, основанный в Вавилоне не менее 4500 лет назад. «Сармун» в переводе с древнеперсидского – «пчела». Братство носит такое название, потому что его члены приняли обет собирать и сохранять истинное знание, подобно тому, как пчелы собирают и сохраняют внутри своего улья драгоценный мед.

Не без труда Гурджиеву и Погосяну удается выяснить, что город Нивси, упоминаемый в пергаменте – это современный город Мосул, находящийся на территории Ирака в Курдистане. Собравшись, друзья отправляются на поиски долины Изрумин. В пути с ними происходит еще одна счастливая случайность – они встречают православного армянского священника, который показывает им некую древнюю карту. Вот как об этом рассказывает сам Гурджиев:

Священник принес в церковь пергамент. Развернув его, я сначала не мог разобрать то, что на нем было изображено, но, приглядевшись получше, чуть не завопил от восторга. Господи! Я никогда не забуду то, что почувствовал в это мгновение. Стараясь скрыть свое волнение, я держал в руках древнюю карту места, которое я искал столько месяцев, о котором грезил долгими бессонными ночами

На карте был отмечен древний монастырь Сармунгского братства. Гурджиев тайно перерисовывает карту и друзья продолжают свой путь. Однако, волею судьбы им приходится сделать огромный крюк, длиною в несколько лет и тысячи километров – судьба забрасывает их в Египет. Гурджиев посещает Каир, Фивы, Мекку, Судан. Со временем их пути с Погосяном расходятся, и в Ирак Гурджиев попадает только в 1889 году. Точных сведений он не дает, однако, похоже, Иракский след так и не выводит его на Сармуни. Возможно, вместо скрытого от посторонних глаз действующего монастыря он находит лишь древние и давно покинутые людьми руины, или же не находит вообще ничего.

Караван. Средняя Азия. Конец XIX века

В течение следующих десяти лет Гурджиев продолжает поиски. Он пересечет всю Турцию и Среднюю Азию, посетит Россию, Швейцарию, Италию, Грецию и многие другие области, включая Сибирь. Повсюду на своем пути он учится и принимает посвящения в духовные традиции.

1898-й год оказывается решающим. Находясь в Бухаре, Гурджиев снова выходит на след Сармуни. Точнее, они сами выходят на него. С ним связывается дервиш одного из суфийских орденов, сообщает ему пароль и называет место, в которое необходимо явиться. Впрочем, предоставим Гурджиеву возможность самому рассказать продолжение этой невероятной истории:

В условленный день Соловьев и я оказались возле развалин старинной крепости, где встретились с четырьмя киргизами, посланными за нами. Обменявшись паролем, мы спешились и по их требованию поклялись сохранить в тайне все, что мы узнаем в этой экспедиции. Затем мы тронулись в путь, причем нам на глаза были надвинуты башлыки.

Всю дорогу мы держали данное слово, не пытаясь приподнять башлык, чтобы определить, где находится наш караван. Нам позволяли снимать их только во время привала, когда мы останавливались, чтобы отдохнуть и подкрепиться. Но во время движения башлыки с нас снимали всего дважды. В первый раз это произошло на восьмой день пути, когда нашей кавалькаде пришлось преодолевать горное ущелье по подвесному мосту. Он был так узок, что пройти по нему можно было только гуськом, держа лошадей в поводу.

По характеру местности мы предположили, что находимся где-то в долине Пянджа или Зеравшана, так как ширина потока была довольно значительной, а мост напоминал нам висячие мосты, уже увиденные нами на этих реках.

Современный навесной мост через р. Зеравшан

Второй раз нам позволили освободиться от наших башлыков при приближении какого-то встречного каравана, очевидно, не желая, чтобы мы привлекали внимание своим странным видом и вызывали у людей разные подозрения.

На нашем пути периодически появлялись сооружения, весьма типичные для Туркестана. Без этих загадочных монументов путешественники не имели бы возможности самостоятельно ориентироваться в этой местности, лишенной нормальных дорог. Они обычно располагаются на высоком месте, так что их можно увидеть издалека, часто за много миль. Эти сооружения представляют собой одиночные каменные блоки или просто высокие столбы, вкопанные в землю.

В дороге мы несколько раз сменили наших лошадей и ослов, несколько раз нам приходилось спешиваться и вести животных в поводу. Не однажды мы переплывали через быстрые горные реки и перебирались через высокие горы. Жара сменялась прохладой, из этого мы заключили, что мы то спускаемся в долину, то поднимаемся высоко в горы. В конце концов через двенадцать дней пути нам позволили ехать с открытыми глазами, и мы увидели, что находимся в глубоком ущелье, по дну которого струился бурный, но неширокий поток, а склоны были покрыты густой растительностью.

Как оказалось, это был наш последний привал. Подкрепившись, мы снова сели на лошадей и дальше ехали с открытыми глазами. Перебравшись через горную реку, мы ехали еще полчаса, и затем перед нами открылась долина, со всех сторон окруженная горами, вершины которых были покрыты снежными шапками. Вскоре мы увидели несколько строений, похожих на те, которые мы видели на берегах рек Амударьи и Пянджа. Эти строения, напоминающие крепость, были окружены сплошной высокой стеной. У ворот мы были встречены старой женщиной, с которой наши проводники о чем-то заговорили, после чего они исчезли за воротами. Женщина, оставшаяся с нами, неторопливо отвела нас в предназначенные для гостей маленькие комнаты, похожие на монастырские кельи, и, указав на деревянные кровати, что стояли там, ушла.

Вскоре пришел пожилой мужчина, который очень доброжелательно заговорил с нами, как будто мы были давно знакомы, и, ни о чем нас не спрашивая, рассказал, что в первые дни еду нам будут приносить сюда. Он также посоветовал нам отдохнуть после долгой дороги, но добавил, что если мы не устали, то можем выйти и посмотреть окрестности, и дал нам понять, что мы можем делать все, что хотим.

Через несколько дней их приглашают в обитель.

Гурджиев весьма скупо рассказывает об обычаях монастыря и о тех знаниях, с которыми он знакомится там. «Я не буду описывать в деталях все, что мне довелось здесь увидеть, может быть, в свое время я посвящу этому отдельную книгу», - вот и все пояснение. Более-менее внятно он рассказывает лишь о священных танцах, практикуемых в монастыре – думается, тех самых, которые позже превратятся в знаменитые движения.

По словам Гурджиева, внутри он находит своего старого друга князя Любовецкого, которому удалось найти орден гораздо раньше. Князь болен смертельной болезнью и через три месяца покидает монастырь, отправляясь провести оставшееся отведенное ему время в Тибете.

Этот эпизод на первый взгляд представляется совсем уж фантастическим. Впрочем, некоторые историки допускают, что князь Любовецкий – персонаж вымышленный, метафорический. Его отбытие из монастыря символизирует ту глубокую внутреннюю перемену, которая происходит здесь с Гурджиевым – символическую смерть личности, прощание с собой прежним.

В обители Гурджиев проводит, по разным оценкам, от года до двух. Затем снова продолжает свое путешествие, посещает Баку, Ашхабад, Тибет, в том числе Лхасу, но, судя по всему, связи с братством уже не теряет. На страницах своей книги «Встречи с замечательными людьми» он упоминает о втором монастыре, в который ему был открыт доступ. Обитель находится в Кафиристане, у истоков Амударьи. Справедливости ради следует признать, что Гурджиев дает настолько утопическое описание обители, что оно больше похоже на метафору мирного сосуществования различных духовных течений, объединенных вокруг общего зерна Истины, нежели на реальный монастырь:

«Мы поняли, что членом братства может стать любой человек вне зависимости от его расы или прежнего вероисповедания. Как мы установили впоследствии, среди здешних монахов были бывшие христиане, иудеи, мусульмане, буддисты, ламаисты и даже один бывший шаман. Всех их объединила вера в Господа единого и всемогущего».

Однако, в этой метафоре Гурджиев упоминает о четырех главных центрах братства, членом которого он стал. Эти центры находятся: первый – в Кафиристане (область на северо-востоке Афганистана), второй – в долине Памира, третий – в Тибете, четвертый – в Индии.

После короткого описания нравов и уклада жизни в монастыре Гурджиев говорит:

Мы прожили здесь шесть месяцев и покинули этот монастырь из-за того, что были до краев переполнены новыми мыслями и впечатлениями, так что казалось – еще немного, и наш рассудок не выдержит. Мы узнали так много нового и неожиданного, получили такие исчерпывающие и убедительные ответы на вопросы, которые многие годы не давали нам покоя, что казалось, нам больше не нужно ничего искать и не к чему стремиться. Прервав наше путешествие, мы с профессором Скридловым возвратились в Россию тем же путем, что и добрались сюда.

В 1913-м году, проведя в путешествиях в общей сложности около 20-ти лет, Гурджиев объявляется в Санкт-Петербурге. Ему за 40. Он совсем не похож на того романтического юношу, который когда-то отправлялся в свои первые странствия. Он харизматичен, самоуверен, решителен. Он готов делиться знаниями и опытом со всеми, кто будет способен его услышать и понять. Он мечтает создать Институт в России, в котором его ученики могли бы заниматься внутренней «работой» под его наставничеством и руководством.

Афиша, приглашающая на открытую лекцию Г.И. Гурджиева

Афиша, приглашающая на открытую лекцию Г.И. Гурджиева

Однако мечте не суждено осуществиться – начавшаяся война и революция вынуждают его снова переезжать с места на место и, в конечном итоге, эмигрировать из России. Гурджиев с учениками проводят некоторое время в Стамбуле, Берлине, Лондоне, Париже, и затем в 1922-м году обосновываются в самом известном из гурджиевских мест – поместье Приэре под Парижем. В ближайшие 10 лет здесь будет находиться Институт Гармонического Развития человека. Последователи «четвертого пути» создадут здесь своего рода коммуну, к которой сможет присоединиться практически любой желающий. В тридцатые и сороковые годы Гурджиев активно пишет, стремясь изложить основы своего учения на бумаге. Со своими лекциями он несколько раз посещает США, найдя там многих заинтересованных последователей. Однако Вторая Мировая война снова разрушает его планы. Работа института приостанавливается. Все, что было создано за долгие годы работы, кажется, приходит в упадок.

После войны Гурджиев с неиссякаемым упорством примется за восстановление Института, однако возраст и здоровье уже не позволят ему работать так, как раньше. Он скончается в Парижском пригороде Нейи-сюр-Сен в окружении самых преданных учеников в 1949 году.

Именно в этом году молодой Оскар Ичазо получит от своего нового пожилого знакомого приглашение присоединиться к встречам закрытой теософской группы в Буэнос-Айресе.

Учителя Гурджиева

Со дня смерти Гурджиева прошло почти 70 лет, а загадки, оставленные им, до сих пор продолжают волновать его последователей, биографов и историков. Не вызывает сомнений, что основы своего учения «четвертого пути» Гурджиев не придумал самостоятельно, а получил в некоем источнике, или источниках. Но что это за источники? И какое место среди них занимают Сармуни?

Все версии на этот счет группируются вокруг трех основных вариантов:

1. Братство Сармуни – метафора . Гурджиев придумал его, чтобы придать своему учению больше таинственности и убедительности. Иными словами, братства Сармуни не существует.

2. Братство Сармуни – это реально существующий суфийский орден с одним или несколькими центрами. В этой версии часто предполагается, что это ответвление от традиции Накшбанди, в которую, как известно, был посвящен Гурджиев. Иными словами, братство Сармуни существует, но это просто один из множества суфийских орденов.

3. Братство Сармуни – это древний орден хранителей мудрости . Он старше суфизма, ислама, христианства, буддизма, зороастризма, иудаизма и всех остальных религий вместе взятых. Именно посланники этого ордена стояли за большинством мировых духовных течений и откровений. А Гурджиев был одним из его эмиссаров.

Попробуем проанализировать каждую из версий.

Первая версия, конечно же, не исключена, однако не вызывает сомнений, что до 1913 года Гурджиев много путешествовал и был посвящен в различные духовные школы и практики. Все его учение строится на принципах, отголоски которых мы находим в самых разных традициях, в том числе весьма древних. Также, по воспоминаниям ближайших учеников, он до самого конца жизни поддерживал связь со своими учителями, а перед ключевыми жизненными решениями, бывало, уезжал в длительные поездки на Восток. Все это подводит к мысли, что некие источники, связь с которыми Гурджиев сохранял всю жизнь, все же существовали.

Здесь мы переходим ко второй версии, которую условно можем назвать «суфийский след».

После смерти Гурджиева многие искатели пытались пройти путем Гурджиева. В истории известны имена, по меньшей мере, трех людей, которые утверждают, что им это удалось, и они нашли братство Сармуни, следуя подсказкам, оставленным Гурджиевым.

Первого человека, утверждавшего, будто ему удалось найти учителей Гурджиева, зовут Рафаэль Леффорт. В 1966-м году он издал книгу, которая так и называлась: «Учителя Гурджиева». В ней он описывает свое путешествие по Малой и Центральной Азии. Проделав длительный путь и встретив множество учителей, в финале книги он находит одного из Мастеров той самой Традиции, из которой берет начало гурджиевское учение, однако тот велит ему возвращаться в Европу, потому что центр традиции сейчас находится там. «Я вернулся в Европу и разыскал центр, в который был послан. Он оказался в десяти милях от моего дома!» - пишет Лефорт. Этакая история Алхимика, вернувшегося туда, откуда он начинал свой путь, только рассказанная за 30 лет до Коэльо.

Второго зовут Майкл Берк. Его книга «Среди дервишей» была издана в Англии в 1973-м году. В этой книге он также описывает свои путешествия по центральной Азии. Где-то в середине книги встречается любопытный фрагмент:

«Кафиристан, согласно суфиям, был центром эзотерической школы, называемой Сармун, оккультной ветви бухарского ордена Накшбанди. Это была школа, имевшая раньше ветви по всему мусульманскому миру… Мой друг (которого я буду называть здесь Изат Хан) бывал даже у Пагманского хребта Гиндукуша и присутствовал на тайных встречах школы Сармун, но не много мог рассказать об их секретах».

Оставим за скобками долгое и полное приключений путешествие, описанное в книге. Берк утверждает, что в конце концов ему удалось попасть к истокам Аму-Дарьи и найти общину братства Сармуни, в которой он провел около 4-х недель. «Во многих отношениях время, проведенное в гостях у общин Амударьи, было самым интересным за всю мою жизнь», - пишет Берк. Однако, никаких особых чудес он там не встречает, хоть и подчеркивает, что практики и дух общины необычны для большинства суфийских традиций. И ни слова про древнюю мудрость, тайные знания и пр.

Одним словом, наше путешествие к истокам Эннеаграммы продолжается.

Продолжение следует...

Идрис Шах (1924-1996) - писатель, учитель в суфийской
традиции, популяризатор суфизма

К обеим книгам сложно относиться как к серьезным источникам, и не только из-за того, что они написаны в легкой беллетристической манере. Во-первых, нет никаких реальных следов людей, которых звали бы Майкл Берк и Рафаэль Леффорт. Также ими не написано и не издано больше ни одной книги. Все исследователи сходятся во мнении, что это псевдонимы. Причем, стоит за ними, скорее всего, один и тот же человек – Идрис Шах. Выходец из знатной Афганской семьи, он большую часть жизни прожил в Великобритании и в 60-70-е годы использовал все возможные способы для популяризации суфизма в западном мире. (Здесь стоит вспомнить, что Идрис Шах был одним из первых учителей Наранхо, к которому тот пришел за ответами, однако, как утверждает Наранхо, ничему выдающемуся он у него научиться не сумел).

Также мы находим упоминание о монастыре Сармунского братства в книге «Источник йоги Дервишей – целительские техники дервишей» Идриса Лаора (основатель французского института «Самадева», в том числе специализирующегося на преподавании Эннеаграммы и Гурджиевских практик). В этой книге Лаор утверждает, что во время своего пребывания в Афганистане сумел найти обитель братства Сарман и стать учеником Мастера по имени Пир Кеджтеп Анкари, который научил его «помимо других вещей, целительским техникам дервишей». «Я был и до сих пор остаюсь единственным западным человеком, получившим посвящение от него», - утверждает Лаор. При всем уважении к автору, отрывок, посвященный практикам Сармунской обители, здесь выглядит еще менее убедительным, чем в предыдущих источниках, и больше похож на красивую метафору.

Сторонниками третьей версии, согласно которой Сармуни – это древний орден, стоящий над всеми духовными течениями, были многие из ближайших учеников Гурджиева. Они искренне верили в реальное существование сил, стоящих за Гурджиевым - то ли потому, что были очарованы харизмой и убедительностью своего учителя, то ли знали нечто, недоступное остальным, - то, что Гурджиев разглашал только самым близким.

Известно, например, что Успенский до самой смерти в 1947 году ожидал, что Сармунское братство выйдет с ним на связь, как когда-то оно вышло на связь с самим Гурджиевым. Джон Бенетт, один из ближайших учеников и последователей Гурджиева, в своем незавершенном труде «Учителя Мудрости» дает масштабную картину того, как великие мировые религии и духовные течения на протяжения всей истории человечества вдохновлялись единым источником, который направлял и поддерживал распространение знания. Энциклопедичность книги, а также богатство исторического и религиоведческого материала, изложенного в ней, впечатляют. Однако не делают выводы и предположения автора более обоснованными для непредвзятого читателя.

Впрочем, если Беннет прав, и братство Сармуни, посвятившее Гурджиева в учение о трех центрах и Эннеаграмму, действительно существует и является самым древним духовным орденом на планете, то мы будем находить следы изначального знания в самых разных религиозных и мистических традициях. Необходимо лишь искать внимательно. И кто знает, быть может, нам повезет так же, как Оскару Ичазо, сумевшему отыскать таинственную «Халдейскую печать» в одной из средневековых книг?

Собирая материал для статьи. На встрече с Артуром Никогосяном, историком, посвятившим исследованию биографии Гурджиева более 25 лет. Гюмри, Армения. Май 2016 г.

Гурджиев Георгий Иванович — российский мистик, композитор и писатель, родившийся во второй половине 19 столетия в Армении. По происхождению Георгий имел греческие и армянские корни (отец — грек, мать — армянка), однако оказался вынужденным эмигрантом и переехал в Россию.

Также он был учителем-наставником и посвятил свою жизнь написанию книг о самосовершенствовании человека, расширении объемов его сознания и его путях к долгой и счастливой жизни. Гурджиев внес большой вклад в развитие эзотерики, стал основателем Института гармонического развития человека, который просуществовал с 1917 по 1925 год.

Творческая деятельность

Книги Гурджиева до сих пор остаются актуальными и читаемыми по всему миру. Секрет их популярности можно объяснить тем, что написаны они максимально простым языком и адаптированы под читателей-скептиков, коими являются в наше время многие. Из принципа языком своих книг он выбрал русский, хотя владел в совершенстве многими языками.

Его знаменитый сборник «Все и Вся» состоит из 10 книг, которые объединены в 3 раздела, и каждое из этих творений является результатом осмысления пережитого писателем, отражает его мысли, переживания, которые он пропустил через себя.

Гурджиев, готовя книги к публикации, понимал, что не сразу они найдут отклик в душе читателя, но искренне надеялся на это, так как был уверен в своих суждениях. Можно сказать, что его творения можно расценивать как упражнения по гимнастике головного мозга, которые заставляют его расширять границы осознаваемого и идти вперед.

Едва ли не самая важная часть гурджиевского учения — сакральные танцы и движения, а также старинная музыка давних традиций, которая побуждает к поиску. Точно не известно, какие танцы он заимствовал, какие создавал сам на основе приобретенных знаний, а какие являются удачным сочетанием первого и второго.

По мнению Гурджиева, человек не является полноценным. Природа помогает ему развиться до какого-то уровня, а далее он должен развиваться самостоятельно. Помочь в этом могут 3 вещи: внимание, самовоспоминание и трансформация страдания. Они вместе собирают тонкие нити внутри тела и создают подобие Души.

Жизнь как поиск истины

Еще в очень раннем возрасте Георгий начал путешествовать по восточным странам, с помощью этого он хотел найти ответы на интересующие его вопросы. Это были как страны Ближнего Востока, так и Египет, Афганистан, Греция, Туркменистан и др. На протяжении своих странствий Георгий изучал особенности разных духовных культур, таких как буддизм и христианство Востока, собирал музыку и черпал знания этих стран.

Позднее, находясь в эмиграции, Гурджиев расскажет подробности своих странствий с друзьями в книге «Встречи с замечательными людьми»(1919).

Дальнейшую биографию Георгия Ивановича можно представить в виде нескольких важнейших разделов:

1. В Москве. В 1912—1914 годах путешественник находится в Москве, где собирает свой кружок из нескольких единомышленников, которых впоследствии будут помнить как «учеников Гурджиева». Он общается с различными философами, журналистами и писателями. Интересная история была связана с Петром Успенским, русским писателем и оккультистом.

Как и Гурджиев, Успенский любил путешествовать и на то время готовился к новой поездке в самое «сердце» Азии, ставя ее целью получить ответы на необходимые вопросы. Их судьбоносная встреча полностью перечеркнула планы Петра: он понял, что этот непривлекательный с виду, но очень образованный и любознательный мужчина сможет дать ему все ответы и потому в Азии ему делать уже нечего. С того времени Успенский решил стать учеником Георгия и был им на протяжении нескольких лет.

2. В эмиграции. Георгий Гурджиев несколько раз за период эмиграции пытался основать свой знаменитый впоследствии Институт гармонического развития человека, однако из-за вмешательства властей попытки оставались тщетными. И лишь в 1922 году, в небольшом городке на окраине Франции, в купленном особняке писатель смог наконец основать, не побоимся этого слова, культурный центр, ставший делом всей его жизни.

Да, действительно, вся дальнейшая жизнь писателя крутилась вокруг его детища, и это принесло свои плоды — до сих пор книги Гурджиева пользуются спросом, и их не прекращают читать. В своем учении философ утверждал, что главная его идея — пробудить мысль истинной, реальной жизни в человеке. Он сделал упор на практические занятия, боясь, что абстрактной теории будет недостаточно.

3. Послевоенный период. После окончания Второй мировой войны Гурджиев собрал всех своих учеников и учеников уже умершего в то время Успенского подле себя. Он чувствовал, что долго не протянет, поэтому попросил их о публикации нескольких своих произведений для сборника. Гурджиевское движение уже тогда набрало обороты, поэтому он не хотел, чтобы люди быстро о нем забыли после его смерти.

Умер писатель в больнице одного из небольших парижских городков в 1949 году. Автор: Антонина Белоконь

Гео́ргий Ива́нович Гурджи́ев (неверно Гюрджиев ; 14 января , в других источниках 1874 , 13 января или 28 декабря , Александрополь , ныне Гюмри, Армения - 29 октября , Нёйи-сюр-Сен , Франция) - российский оккультист греко-армянских корней, мистик , духовный учитель, писатель, композитор , путешественник и вынужденный эмигрант , чья деятельность была посвящена саморазвитию человека, росту его сознания и бытия в повседневной жизни, и чьё учение среди последователей получило название «Четвёртого пути» (англ. Fourth Way ‎). Гурджиев был послушником Сармунского братства (1899-1900 и 1906-1907; англ. Sarmoung Brotherhood ‎) и основателем «Института гармонического развития человека» (1917-1925).

Энциклопедичный YouTube

1 / 5
Отец - грек Иван Иванович Гурджиев (греч. Ἰωάνης Γεωργιάδης ), мать - армянка из рода Тавризовых-Багратуни (арм. Թավրիզ - Բագրատունի ); жители славного своей торговлей и ремесленничеством пограничного армянского города Александрополя , центра одноимённого уезда Эриванской губернии . Согласно Гурджиеву, его родной отец и его духовный отец, настоятель местного христианского храма отец Борш, зародили в нём жажду познания жизненного процесса на Земле, и, в особенности, цели человеческой жизни.
Знакомые Успенского, представители творческой интеллигенции, заинтересовались Гурджиевым, и небольшая группа была создана также и в Петербурге . Успенский адаптировал идеи Гурджиева к европейскому менталитету, переведя их на язык, понятный Западной психологической культуре.

Кавказский период

В Тифлисе к Гурджиеву присоединился театральный художник и декоратор Александр де Зальцманн (Alexandre de Salzmann ; 1874-1934), этнический немец из Грузии. Его жена - француженка Жанна де Зальцманн (Jeanne de Salzmann ), 1889-1990) - будет впоследствии во многом способствовать распространению учения Гурджиева во Франции и приводить к нему учеников уже после закрытия Института в Приёрэ.

В эмиграции

Институт гармонического развития человека

Гурджиев несколько раз пытался основать «Институт гармонического развития человека» - сначала в 1919 в Тифлисе (Тбилиси), затем в 1920 в Константинополе (Стамбул). В 1921 году Гурджиеву пришлось уехать в Германию, а затем, вслед за Успенским , он попробовал перебраться в Великобританию, однако власти не разрешили въезд в страну его приверженцам. Гурджиева на тот момент сопровождала группа мужчин и женщин, знавших его ещё с Москвы и Петербурга, и во время революции последовавшая за ним на Кавказ, затем - из-за разразившейся гражданской войны - в Константинополь и дальше на запад, в Европу. Гурджиев самоотверженно тратил собственные средства на закупку питания для всей группы и заботился об их быте. Летом 1922 года они прибыли во Францию. На собранные английскими группами Успенского средства, в 1922 году Гурджиев купил поместье Приёрэ (фр. Prieuré d"Avon ), около Фонтенбло под Парижем. Поместье было приобретено у вдовы Фернана Лабори (Fernand Labori ; 1860-1917), адвоката в деле Дрейфуса . В нём, наконец, и был основан «Институт гармонического развития человека», который просуществовал несколько лет.
Коммуна новых жителей обширного поместья привлекла к себе самое живое любопытство. Первыми приезжими учениками в Приёрэ были англичане, последователи Успенского; затем стали приезжать американцы. Среди них были критики, издатели и доктора с известными фамилиями :

Среди французских учеников выделяются поэт и прозаик Рене Домаль (1908-1944) и писатель Люк Дитриш (Luc Dietrich ; 1913-1944) - искатели метафизических знаний. Домаль был учеником Гурджиева на протяжении десяти лет; его философский роман «Гора Аналог », посвящённый познакомившему его с Гурджиевым Александру де Зальцманн, является поэтическим выражением на бумаге внутренних переживаний Домаля и его товарищей по Институту.
Среди воскресных посетителей в Приёрэ был университетский интеллигент Дёни Сора (Denis Saurat ; 1890-1958), на тот момент директор , приезжавший к своему другу А. Р. Оражу; беседа с Гурджиевым оказала на него сильнейшее впечатление .
Гурджиев говорил, что главная идея учителя - разбудить спящую мысль и ощущение истинной реальности в человеке. Опасаясь, что последователи быстро утонут в абстракциях вместо реальных практик, он решил сделать ставку на искусство (сакральные танцы) и практическую работу в группах, где единомышленники могли помогать друг другу осознать себя. Краткий материал отрывков его лекций своим «студентам» свидетельствует о простоте его языка, тяготеющего скорей к Ходже Насредину или Эзопу . Наиболее чёткое изложение некоторых гурджиевских идей можно найти в книге П. Д. Успенского «В поисках чудесного», где автор систематизирует его основные концепции. Сам Гурджиев избрал для изложения своих идей совершенно другой стиль - стиль легомонизма (англ. legomonism ), дабы читатель постигал писания не просто логикой, как у Успенского, а интуицией .
Единственным публичным выступлением Гурджиева и его учеников того момента был показ священных танцев и движений в парижском Театре Елисейских Полей в октябре 1923 года. Театральный спектакль анонсировался как танцы дервишей и священных церемоний, а также как обучающий метод. Публика требовала ключи к пониманию языка танцев.
В январе 1924 года жизненные дороги Гурджиева и Успенского разошлись. Успенский продолжил свой путь самостоятельно, вернувшись в Великобританию. Гурджиев, в сопровождении четырёх десятков учеников, отправился 4 января 1924 года в Нью-Йорк , чтобы представить американской публике две серии театральных представлений - в Neighborhood Playhouse и в Карнеги-холле . В июле 1924 года, через несколько недель после возвращения из Америки, Гурджиев попал в автомобильную аварию, в которой чуть не лишился жизни. С трудом оправившись от аварии, Гурджиев принимает решение о частичном закрытии Института и начале своей писательской деятельности, - чтобы «передать идеи в форме, доступной для других» . После этого Приёрэ становится более закрытым, хотя многие ученики Гурджиева остаются там или продолжают его регулярно посещать.

Писательская и музыкальная деятельность

После аварии Гурджиев начал работу над «Всё и вся» (англ. All and Everything ‎), десятью книгами, объединёнными в три серии:
1. «Рассказы Вельзевула своему внуку»;
2. «Встречи с замечательными людьми»;
3. «Жизнь реальна только тогда, когда Я есть ».
Языком своих книг он выбрал русский , предпочтя его другим языкам, которыми он владел (греческий , армянский , турецкий , персидский , английский). Писал он повсюду - в Приёрэ, в поездках, на столах провинциальных кафе и в особенно в парижском Кафе де ля Пэ , которое называл своим офисом. Закончив главу, он отдавал её на перевод для последующего прочтения всеми, кто входил в его круг общения, при чтении внимательно наблюдая за реакцией читателей и делая поправки в тексте. Таким образом он занимался сочинительством более десяти лет.
При этом он не прекращал музицирование, почти ежедневно импровизируя на переносной гармонике гимны, молитвы или просто мелодии курдов, армян и афганцев . Совместно с его учеником, композитором Томасом де Гартманом в этот период написал 150 коротких музыкальных произведений для фортепиано, часто основанных на армянском и тюркском фольклоре, а также музыку для «сакральных танцев».

Завершив «Всё и вся» и окончательно закрыв институт в Приёрэ, Гурджиев переехал жить в Париж, продолжая время от времени посещать США, где после его предыдущих приездов Альфред Ораж, бывший владелец английского журнала «Нью Эйдж» (The New Age ), вёл группы его учеников в Нью-Йорке и Чикаго . В Париже Гурджиев продолжил работу с французскими учениками, организовывая встречи в городских кафе или у себя дома. Его деятельность сократилась, но не прекращалась даже во время Второй мировой войны, - период, который он провёл безвыездно в Париже .

Послевоенный период

Наиболее крупным музыкальным сочинением Гурджиева и Гартмана стал балет «Борьба магов» . Сюжет балета : Белый Маг учит своих учеников свободе; Черный Маг подавляет их волю, используя в корыстных интересах, он вселяет в них страх. Если результатом деятельности первого становится возвышение духа ; то результатом обучения у второго - деградация личности.
Гурджиев не знал нотной грамоты (хотя играл на гармонике), поэтому сотрудничество с Гартманом носило специфический характер:

«Мистер Гурджиев обычно насвистывал или играл на фортепиано одним пальцем очень сложный тип мелодии, каковыми, несмотря на кажущуюся монотонность, являются все восточные мелодии. Чтобы ухватить эту мелодию, записать ее в европейской нотации, требовалось нечто наподобие „tour de force“ … Музыка мистера Гурджиева была необычайно разноплановой. Наибольшим воздействием отличалась та, что он запомнил из путешествий в отдаленные азиатские монастыри. Слушая такую музыку, погружаешься в глубины своего существа…»
А. Любимов. В поисках забытых ритуалов. Буклет к концерту. Санкт-Петербургская филармония. С. 6.

Ритм Гурджиев часто выстукивал на крышке рояля . В 1929 году Гартман прекратил сотрудничество с Гурджиевым. Впоследствии он вспоминал:

«Думаю, чтобы помучить меня, он начинал повторять мелодию прежде, чем я заканчивал запись - обычно с едва различимыми изменениями, добавляя украшения, которые доводили меня до отчаяния».
Томас де Гартман. Наша жизнь с Гурджиевым.

Наследие

Идейное наследие

После смерти Гурджиева его ученица Жанна де Зальцманн (Jeanne de Salzmann ) объединила учеников различных групп, что положило начало сообщества, известного как Фонд Гурджиева (Gurdjieff Foundation - название в США, в Европе то же сообщество известно как Gurdjieff Society, «Гурджиевское общество»). Также активным распространением идей Гурджиева после его смерти занимались британский математик Джон Г. Беннетт (1897/1974), британский психиатр Морис Николл (Maurice Nicoll ; 1884-1953), английский писатель Родни Коллин (1909-1956) и лорд Пэнтланд (1907-1984) . Книги журналиста и исследователя спиритуализма Петра Успенского (1878-1947) также способствуют распространению основ гурджиевского учения.
Уже после смерти Гурджиева у его учеников обучались известные музыканты Кит Джарретт и Роберт Фрипп . В настоящее время гурджиевские группы существуют во многих городах мира. Книги Гурджиева издаются на Западе и в России большими тиражами, и его идеи находят отклик в сердцах читателей.

Наследие в музыке

В 1949 году, после смерти Гурджиева, Гартман отредактировал сочинения, созданные в соавторстве с ним. После длительного перерыва музыка Гурджиева и Гартмана была исполнена публично в 1980 году джазовым пианистом, импровизатором и композитором Китом Джарреттом , позже он записал диск «G.I. Gurdjieff Sacred Hymns» . В России крупный музыкальный цикл фортепианных сочинений Гурджиева и Гартмана «Искатели истины (Путешествие в недоступные места)» впервые исполнил в январе

ГЕОРГИЙ ИВАНОВИЧ ГУРДЖИЕВ
Родился 28 декабря 1877 года в Александрополе; мать его была армянкой, а отец греком. В детстве учителем Георгия был настоятель русского кафедрального собора, который оказал значительное влияние на его духовное развитие. В ранней юности Гурджиев отправился в путешествие по Азии, в Эфиопию и Соломоновы острова, возможно во время этих путешествий он общался с некоторыми эзотерическими обществами. Есть сведения, что в течение десяти лет Гурджиев был тайным российским агентом в Тибете. Он мог играть политическую роль, так как они знали, что он обладал духовными силами, а в этой стране это наиболее важно, особенно среди высокопоставленного духовенства. Он был наставником Далай-ламы и бежал вместе с ним, когда англичане захватили Тибет. Хотя вообще сведений о том периоде его жизни немного, с его слов известно, что он занимался археологией и изучал ламаизм. Именно в этот период сформировался его собственный взгляд на мир, который и был положен в основу его учения позже.
В начале 1916 года Гурджиев появился в Петербурге уже как адепт «высшего знания». Там он познакомился с Петром Успенским. Успенский описывает свою первую встречу с Гурджиевым в книге «В поисках чудесного»:
«Мы пришли в небольшое кафе на шумной, хотя и не центральной улице. Я увидел человека восточного типа с черными усиками и пронзительными глазами, который удивил меня прежде всего тем, что… он совершенно не гармонировал с местом и атмосферой. Я был еще полон впечатлений о Востоке, а этот человек с лицом индийского раджи или арабского шейха, которого легко было представить в белом бурнусе или в позолоченном тюрбане, сидел здесь… в черном пальто с вельветовым воротником и черном котелке и производил странное, неожиданное и почти пугающее впечатление, как человек, неудачно переодетый, вид которого стесняет вас, потому что вы видите, что он не тот, кем он хочет казаться, и вы должны говорить и вести себя так, как будто вы не видите этого. Он говорил по-русски неправильно, с сильным кавказским акцентом, и этот акцент, с которым мы привыкли ассоциировать нечто отличное от философских идей, еще более усиливал странность и неожиданность впечатления».

Впоследствии Успенский собрал общество последователей Гуджиева. После установления диктатуры пролетариата Гурджиев перебрался в Париж, где основал Институт гармонического развития человека и где в течение 10 лет работал с учениками. Гурджиев оттачивал систему обучения, направленную на примирение основных функций человека - мышления, чувств, и физической деятельности. Периодически устраивались публичные представления, на которых демонстрировались достижения учеников. Влияния на европейскую культуру Гурджиев не оказал, так как оставил очень мало работ, но его имя часто связывают со становлением оккультных систем - как в СССР, так и в Третьем рейхе. Самые основные идеи его учения таковы, в собственном изложении Гурджиева: «Вы не понимаете вашей собственной ситуации. Вы в тюрьме. Все, что вы можете хотеть для себя, если вы здравомыслящий человек, это освободиться. Но как освободиться? Необходимо прорыть туннель под стеной. Один человек не может сделать ничего. Но если, предположим, там десять или двадцать человек, если они работают по очереди и один охраняет другого, они могут закончить туннель и освободиться. Кроме того, никто не может освободиться из тюрьмы без помощи тех, кто освободился прежде. Только они могут сказать о том, какой способ побега возможен, и могут достать инструменты, напильники, все, что может быть необходимо. Но один-единственный пленник не может найти этих людей или прийти в контакт с ними. Ничто не может быть достигнуто без организации. Одним из препятствий, стоящих перед теми, кто хочет освободиться, является то, что человечество существует на этой планете для определенной цели и эта цель не будет достигнута, если более чем несколько процентов людей доберутся до высших уровней бытия - течение субстанции с высшего уровня к низшему резко нарушится».
Главную движущую силу мироздания Гурджиев называл Абсолютом. Из Абсолюта происходит бесконечное число «лучей творчества», и один из этих лучей породил все планетарные системы, звезды и галактики. Ступени в луче творчества отличаются числом законов. На уровне Абсолюта существует только один закон - единство воли к творению; на следующем - три закона; на следующем - шесть и так далее. Нашей Землей управляют сорок восемь законов. Так как мы живем под сорока восемью законами, мы очень удалены от воли Абсолюта. Если мы освободимся от половины этих законов, мы будем на один круг ближе, и так далее. Двигаясь к Абсолюту, освобождая себя шаг за шагом от механических законов, стесняющих нас, мы идем по пути самореализации. Из этих законов вселенной главнейшим (потому как он касается всех событий, безотносительно к тому, где они происходят) является закон, названный Гурджиевым Законом Трех. Этот закон гласит, что каждый феномен бытия - это результат действия трех сил, которые могут быть названы активной, пассивной и нейтрализующей. Эти силы присутствуют везде, даже в самой первой ступени луча творчества, где они объединяются, что отражено во многих мировых религиях: Брахма-Вишну-Шива или Отец, Сын и Дух Святой. Творение зависит от соединения этих сил - ничто не может существовать, если в нем не присутствуют все три. Следующий закон - Закон Семи. Этот закон управляет последовательностью событий. Он утверждает, что любой акт творчества происходит нелинейно. Закон Семи объясняет, почему, когда что-либо начинается, оно не может продолжаться до бесконечности: почему ливень ослабевает, а зима сменяется летом. Своего рода символом этого закона являются семь нот. Состояние, в котором находится человек, по Гурджиеву, значительно отличается от его представления об этом состоянии. «Иллюзия единства или неизменяемости создается в человеке в первую очередь ощущением собственного тела, собственным именем, которое в нормальных случаях остается одним и тем же, и в-третьих, множеством привычек, которые внушаются ему воспитанием или приобретаются подражанием. Имея всегда те же самые физические ощущения, слыша всегда то же самое имя и замечая в себе те же самые привычки и склонности, которые он имел прежде, он верит, что он всегда остается одним и тем же».
Кроме того, в учении Гурджиева фигурирует и понятие реинкарнации: «Бессмертие, имеет несколько относительных уровней, которые зависят от проделанной индивидуумом психологической работы». Подобно Блаватской Гурджиев обращается к восточной религии, пытаясь объединить их с западным мировоззрением. По некоторым свидетельствам, Гурджиев был знаком со Сталиным: в его книге «Встречи с выдающимися людьми» была глава под названием «Князь Нижарадзе», которая в дальнейшем была им самим уничтожена. А известно, что имя Нинжарадзе было одним из псевдонимов Сталина.
Из книги Тайна имени автора Зима Дмитрий
Георгий Значение и происхождение имени: земледелец (греч.). В русском языке это греческое имя чаще употребляется в другой форме - Юрий. Еще один его вариант - Егор.Энергетика и Карма имени: в нем таится склонность к честолюбию, возможно даже к некоторому высокомерию, однако

Из книги Оккультные тайны НКВД И СС
автора Первушин Антон Иванович
1.1.4. Георгий Гурджиев - философ и мистик. Георгий Иванович Гурджиев родился 28 декабря 1877-го года в Александрополе Кавказ. Отец его был грек, а мать - армянка. Несмотря на такую пестроту крови, семейство Гурджиевых состояло в родстве с древним византийским родом Палеологов

Из книги Спираль времени, или Будущее, которое уже было автора
ЦАРЬ ДМИТРИЙ ИВАНОВИЧ («ЛЖЕДМИТРИЙ») В Москве не умолкали слухи о том, что царевич Дмитрий не погиб в Угличе, а чудом уцелел.Московское правительство, встревоженное вестями о появлении самозваного царевича, объявило, что под личиной «Дмитрия» скрывается беглый чудовский

Из книги Третий Рим
автора Ходаковский Николай Иванович
Из книги Уроки из Будущего
автора Клюев Александр Васильевич
Сергей Иванович Валянский и Дмитрий Витальевич Калюжный Продолжают и развивают труды НА. Морозова авторы ряда книг по новой хронологии С. И. Валянский и Д. В. Калюжный. Можно отметить их книгу «Новая хронология земных цивилизаций. Современная версия истории» (М., 1996).

Из книги Оккультисты Лубянки
автора Андреев Александр
Глава 6. ГЕОРГИЙ ГУРДЖИЕВ (1873–1949)Георгий Гурджиев родился на Кавказе в глухом селении недалеко от границы с Турцией в семье плотника греческого происхождения, который живо интересовался вопросами религии. В детстве получил хорошее образование. Друг его отца,

Из книги Имена и фамилии. Происхождение и значение автора Кублицкая Инна Валерьевна
Из книги Тайны Афганистана [Оккультные корни неизбежного противостояния христианского Запада и исламского Востока] автора Хассин Марсель
Жуков Иванович Сидоров и другие необычные имена В романе Артура Конан Дойля «Родни Стоун» главный герой, представляясь, сообщает о себе: «В нашем роду, в роду Стоунов, мужчины из поколения в поколение служили во флоте, и старшего сына у нас всегда нарекали именем любимого

Из книги 50 знаменитых прорицателей и ясновидящих автора Скляренко Валентина Марковна
Из книги Хиромантия и нумерология. Секретные знания автора Надеждина Вера
Из книги Великие мистики XX века. Кто они - гении, посланцы или аферисты? автора Лобков Денис Валерьевич
Из книги Большая книга тайных наук. Имена, сновидения, лунные циклы автора Шварц Теодор
Из книги автора
Георгий Значение имени - «землепашец» (греч.). Вспомоществователь. Любвеобилен, щедр и великодушен. Обычно с ясной головой. Способен на порыв. Если захочет, многого достигает. Часто работа - единственный свет в окошке, с женщинами не общителен. В нем таится склонность к

Из книги автора
Из книги автора
Из книги автора
Георгий Любвеобилен, щедр и великодушен. Обычно с ясной головой. Способен на порыв, часто подкрепленный честолюбивыми интересами. Легко вписывается в коллектив, но остается немного себе на уме, хотя сам же первый может над собой

Георгий Иванович Гурджиев появился на исторической арене именно в один из моментов сильнейших социальных ломок и катаклизмов, - и это вещь совершенно не случайная. В своих трудах он отмечал, что в истории человеческого общества случаются времена, когда «массы народа начинают непоправимо уничтожать и разрушать все то, что создавалось веками и тысячелетиями культуры» .

Самый загадочный из людей своего столетия

Такие эпохи массового безумия совпадают, как считал Гурджиев, с временами начала упадка культуры и цивилизации; зачастую - с разного рода геологическими или климатическими и иными похожими явлениями планетарного характера.

В результате всего этого обычно освобождается огромное количество знания. Что, соответственно, вызывает необходимость его собирать:

в противном случае оно просто будет для человечества утеряно.

Поэтому, как полагал Гурджиев,

«Работа по собиранию рассеянной материи знания часто совпадает с началом разрушения и крушения культур и цивилизаций».

Имя Гурджиева больше известно на Западе

В Англии, Германии, Франции и потом – в США он провел в общей сложности едва ли не большую часть своей жизни. До сих пор она не вполне до конца исследована: существует даже несколько версий даты и места его рождения. Тем не менее, исследователи склоняются к тому, что родился Гурджиев в 1877 году в Армении (г. Гюмри).

Что же касается даты смерти - то информация об этом существует вполне конкретная: умер он в октябре 1949 г. под Парижем, во Франции (местечко Нейи-Сюр-Сен).

Желтая пресса и до сего дня говорит о Гурджиеве как о человеке-шарлатане и сомнительном сумасброде. В то же время многие серьезные ученые и мыслители нашей цивилизации признают его русским ламой , чей особый феномен сопоставим по значению и влиянию на умы людей разных эпох с такими уникальными личностями нашей цивилизации, как Апполоний Тианский (1 век н.э.), прототип доктора Фауста Гете Иоганн Фауст (1480-1540гг), Калиостро (Джузеппе Бальзамо, 1735-1784гг) и некоторыми другими выдающимися людьми всех времен и народов. Мистик Гурджиев и его Учение во многом напрямую повлияли на ход человеческой истории - и этого, безусловно, нельзя сегодня отрицать.

Об отце Гурджиева известно, что он был греком из малой Азии,

переселенцем из Константинополя (прежде - Византии). Мать была армянкой. Фамилия Гюрджиев принадлежала тогда многим грекам, попавшим на территрию Армении из разных мест, находившихся за Кавказскими горами. В Грузии и до сих пор есть большая колония греков-переселенцев.

Интересные факты биографии этого человека дают нам некоторое представление о его необычной и удивительной судьбе. В детстве его отец, будучи большим знатоком древнего фольклора, напел мальчику легенду о Гильгамеше (жил в XXYII – XXVI в. до н.э.): Гильгамеш был Пятым правителем Первой урукской династии и героем самого древнего в мире эпоса. Перейдя в мир иной, был обожествлен, а со второго тыс. до н.э. был признан судьей в загробном мире, защищающим человека от демонов.

Так повествует об этом легенда. И если вы ее прочтете - будете потрясены, обнаружив в ней факты (историю о Всемирном потопе и проч.), которые, на самом деле, произошли на несколько веков раньше, чем говорит об этом библия. Легенда о Гильгамеше была выбита еще на клинописных таблицах, которые нашли в результате археологичеких раскопок в Ниневии, о чем сообщал научный журнал того времени.

Гурджиев, увидев позже эти сообщения, - узнал в них содержание песен своего детства. И для него как исследователя стало очевидно, что устная фольклорная традиция, существующая в мире вне зависимости от официальной науки, порою более убедительна.

Встречи Гурджиева с замечательными людьми

С самого детства Георгий Гурджиев был словно взят под опеку неким высшим знанием. Его первый учитель, отец Бош, русский священнослужитель и декан кафедрального собора, говорил:

Вера в получение наказания за неповиновение.

Надежда получения награды только за заслугу.

Любовь к Богу, но безразличие к святым.

Угрызение совести за дурное обращение с животными.

Страх огорчать родителей и учителей.

Неотвращение к червям, змеям и мышам.

Радость довольствоваться только тем, что имеешь.

Печаль от потери доброжелательности других.

Терпеливая выносливость к боли и холоду.

Старание рано зарабатывать свой хлеб.»

Вторым человеком, который так же сильно повлиял на юного Гурджиева, был Богачевский или отец Эвлисий. До конца своей жизни он помогал наместнику монастыря Ессейского братства, находившегося недалеко от Мертвого моря. Именно здесь, как гласит предание, и был благословлен на свое подвижничество Иисус Христос.

Богачевский удивительным образом разделял так называемую мораль субъективную и объективную . Он считал, что мораль объективная дана нам самим Господом Богом и установлена жизнью и заповедями, пришедшими к нам от его пророков. Объективная мораль есть основание для формирования в человеке того, что называется в нем совестью. Ею же объективная мораль, в свою очередь, и поддерживается. Объективная мораль никогда не меняется: она может лишь с течением времени расширяться.

Субъективная мораль - есть изобретение человека, и потому она является понятием относительным: для разных людей и разных мест - своя; находящаяся в зависимости от субъективного понимания добра и зла, что господствуют в тот или иной период человеческой истории.

Отец Эвлисий наказывал юному Гурджиеву жить и действовать в согласии со своим внутренним убеждением и не следовать ухищрениям «общепринятых условностей «:

«Вы должны знать не то, что ваше ближайшее окружение считает хорошим или плохим, а действовать в жизни, как ваша совесть приказывает вам. Неоспоримая совесть всегда будет знать больше, чем все книги и учителя вместе взятые. Но пока, до того, как сформируется ваша собственная совесть, живите согласно заповеди нашего учителя Иисуса Христа:

«Не делайте другим то, чего вы не хотели, чтобы они делали вам».

Мы отмечаем здесь лишь людей, заложивших, можно сказать, основы в мировосприятии Гурджиева. О своих встречах со многими другими незаурядными личностями его эпохи рассказывается в книге «Гурджиев встречи с замечательными людьми».

Кроме того, что на мировоззрение будущего эзотерика непосредственно влияли такие учителя,

в душе его оставили неизгладимый отпечаток и удивительные, свидетелем которым ему приходилось бывать: такие как исцеление паралитика в монастыре рядом с чудотворной гробницей, спасение умирающей с помощью пришедшей во сне Девы Марии и ее советов - и другие необъяснимые и загадочные явления.

Юноша не мог отыскать ответы на многие вопросы, которые его волновали. Попыткой найти эти ответы было поначалу его обращение к религии. Он изучил Священное писание, три месяца прислуживал известному отцу Евлампию в одном из монастырей, совершал паломничества к святым местам разных вер в Закавказье, зачитывался древней литературой.

Однажды, вместе с одним из своих друзей, копаясь в руинах древней армянской столицы Ани, Гурджиев случайно наткнулся на засыпанную землей монашескую келью, где в угловой нише оказались сваленные в кучу пергаменты с древними письменами. Это были древние свитки братства Сармунг. Позже юношам попала в руки и карта древнего Египта. Скопировав ее, они отправились в эту страну…

Побывал Гурджиев в тибетских монастырях, на горе Афон, в школе суфиев в Персии, в Бухаре и Восточном Туркестане, навещал дервишей разных орденов, отравлялся в экспедиции по странам востока: в Индию, Афганистан, Персию, Египет, Тибет…

Герои Троянской войны: храбрецы, хитрецы, наглецы

Ученые обнаружили неуязвимую в космосе систему организма человека