Одоевский Владимир Федорович (1803–1869), князь, русский писатель, журналист, издатель, музыковед. Родился 30 июля (11 августа) 1803 (по другим сведениям, 1804) в Москве.

Последний потомок старинного княжеского рода. Отец его служил в должности директора Московского отделения Государственного банка, мать была крепостной крестьянкой. В 1822 Одоевский с отличием окончил Московский университетский благородный пансион, где ранее обучались П.Вяземский и П.Чаадаев, Никита Муравьев и Николай Тургенев. В студенческие годы на него оказали влияние профессора Московского университета философы-шеллингианцы И.И.Давыдов и М.Г.Павлов. С 1826 Одоевский служил в цензурном комитете министерства внутренних дел, был составителем нового цензурного устава 1828 года.

Будьте сами и человеком, и младенцем, для того, чтобы учить ребенка.

Одоевский Владимир Федорович

По переходе комитета в ведение министерства народного просвещения продолжил службу в должности библиотекаря. С 1846 – помощник директора Императорской публичной библиотеки и заведующий Румянцевским музеем, тогда находившимся в Санкт-Петербурге. С 1861 – сенатор.

Первым выступлением Одоевского в печати были переводы с немецкого, опубликованные в «Вестнике Европы» в 1821. Там же в 1822–1823 публикуются Письма к Лужницкому старцу, одно из которых, Дни досад, привлекло своим негодующим настроем внимание А.С.Грибоедова, который познакомился с Одоевским и оставался его близким другом до конца своей жизни. В юношеские годы Одоевский был дружен со своим старшим двоюродным братом, поэтом и будущим декабристом А.И.Одоевским, как о том свидетельствует его Дневник студента (1820–1821): «Александр был эпохою в моей жизни». Брат безуспешно пытался остеречь его от «глубокомысленных умозрений непонятного Шеллинга», однако кузен выказал твердость и независимость в суждениях.

В начале 1820-х годов Одоевский бывал на заседаниях «Вольного общества любителей российской словесности», где главенствовал Ф.Глинка, и входил в кружок переводчика и поэта С.Е.Раича, члена Союза благоденствия. Сблизился с В.Кюхельбекером и Д.Веневитиновым, вместе с которым (и с будущим видным славянофилом И.Киреевским) в 1823 создал кружок «Общество любомудрия», став его председателем. Как вспоминал один из «любомудров», в «Обществе» «господствовала немецкая философия»: ее самым деятельным и вдумчивым разъяснителем Одоевский оставался более двух десятилетий.

Жизнь их есть беспрерывная забота, никогда не достигающая своей цели, ибо они столько пекутся о средствах для жизни, что жить не успевают!

Одоевский Владимир Федорович

В 1824–1825 Одоевский с Кюхельбекером издают альманах «Мнемозина» (опубликовано 4 кн.), где печатаются, кроме самих издателей, А.С.Пушкин, Грибоедов, Е.А.Баратынский, Н.М.Языков. Участник издания Н.Полевой писал впоследствии: «Там были неведомые до того взгляды на философию и словесность... Многие смеялись над «Мнемозиною», другие задумывались». Именно «задумываться» и учил Одоевский; даже его опубликованный в альманахе горестный этюд светских нравов Елладий В.Г.Белинский назвал «задумчивой повестью».

К открывшимся после событий декабря 1825 замыслам заговорщиков, со многими из которых Одоевский был дружен или близко знаком, он отнесся с грустным пониманием и безоговорочным осуждением. Однако николаевскую расправу с декабристами осудил гораздо резче, хотя и был готов безропотно разделить участь друзей-каторжников. Следственная комиссия не сочла его для этого «достаточно виновным», и он был предоставлен самому себе.

В конце 1820-х – начале 1830-х годов Одоевский ревностно исполнял служебные обязанности, педантично пополнял свои необъятные знания, вырабатывал мировоззрение и создавал свой главный опыт в области художественной словесности – философский роман Русские ночи, завершенный к 1843 и изданный в 1844 в составе трех томов Сочинений князя В.Ф.Одоевского. Роман, по сути дела, представляет собой приговор немецкой философии от лица русской мысли, выраженный во внешне прихотливом и чрезвычайно последовательном чередовании диалогов и притч: европейская мысль объявляется неспособной разрешить важнейшие вопросы российской жизни и всемирного бытия.

Как пар, не находя себе выхода, рвет котлы и машины, так точно и мысль, задержанная в своем нормальном развитии, перестает быть созидательным началом и обращается в разрушение.

Одоевский Владимир Федорович

Вместе с тем роман Русские ночи содержит исключительно высокую оценку творчества Шеллинга: «В начале ХIХ века Шеллинг был тем же, чем Христофор Колумб в ХV, он открыл человеку неизвестную часть его мира... его душу». Уже в 1820-х годах, переживая увлечение философией искусства Шеллинга, Одоевский написал ряд статей, посвященных проблемам эстетики. Но увлечение Шеллингом в духовной биографии Одоевского далеко не единственное. В 1830-е годы он находился под сильным влиянием идей новоевропейских мистиков Сен-Мартена, Арндта, Портриджа, Баадера и др. В дальнейшем Одоевский изучал патристику, проявляя, в частности, особый интерес к традиции исихазма. Результатом многолетних размышлений о судьбах культуры и смысле истории, о прошлом и будущем Запада и России стали Русские ночи.

«Односторонность есть яд нынешних обществ и причина всех жалоб, смут и недоумений», – утверждал Одоевский в Русских ночах. Эта универсальная односторонность, считал он, есть следствие рационалистического схематизма, не способного предложить сколько-нибудь полное и целостное понимание природы, истории и человека. По Одоевскому, только познание символическое может приблизить познающего к постижению «таинственных стихий, образующих и связующих жизнь духовную и жизнь вещественную». Для этого, пишет он, «естествоиспытатель воспринимает произведения вещественного мира, эти символы вещественной жизни, историк – живые символы, внесенные в летописи народов, поэт – живые символы души своей». Мысли Одоевского о символическом характере познания близки общей традиции европейского романтизма, в частности теории символа Шеллинга (в его философии искусства) и учению Ф.Шлегеля и Ф.Шлейермахера об особой роли в познании герменевтики – искусства понимания и интерпретации. Человек, по Одоевскому, в буквальном смысле живет в мире символов, причем это относится не только к культурно-исторической, но и к природной жизни: «В природе все есть метафора одно другого».

Сущностно символичен и сам человек. В человеке, утверждал мыслитель-романтик, «слиты три стихии – верующая, познающая и эстетическая». Эти начала могут и должны образовывать гармоническое единство не только в человеческой душе, но и в общественной жизни. Именно подобной цельности не обнаруживал Одоевский в современной цивилизации. Считая, что США олицетворяют вполне возможное будущее человечества, Одоевский с тревогой писал о том, что на этом «передовом» рубеже происходит уже «полное погружение в вещественные выгоды и полное забвение других, так называемых бесполезных порывов души».

Кому недоступно убеждение (дело труднейшее), на того можно подействовать нравственным влиянием.

Одоевский Владимир Федорович

В то же время он никогда не был противником научного и технического прогресса. На склоне лет Одоевский писал: «То, что называют судьбами мира, зависит в эту минуту от того рычажка, который изобретается каким-то голодным оборвышем на каком-то чердаке в Европе или в Америке и которым решается вопрос об управлении аэростатами». Бесспорным фактом для него было и то, что «с каждым открытием науки одним из страданий человеческих делается меньше». Однако в целом, несмотря на постоянный рост цивилизационных благ и мощь технического прогресса, западная цивилизация, по убеждению Одоевского, из-за «одностороннего погружения в материальную природу» может предоставить человеку лишь иллюзию полноты жизни. За бегство от бытия в «мир грез» современной цивилизации человеку рано или поздно приходится расплачиваться. Неизбежно наступает пробуждение, которое приносит с собой «невыносимую тоску».

Отстаивая свои общественные и философские взгляды, Одоевский нередко вступал в полемику как с западниками, так и со славянофилами. В письме лидеру славянофилов А.С.Хомякову (1845) он писал: «Странная моя судьба, для вас я западный прогрессист, для Петербурга – отъявленный старовер-мистик; это меня радует, ибо служит признаком, что я именно на том узком пути, который один ведет к истине».

Изданию романа Русские ночи предшествовали многие творческие свершения: в 1833 были изданы Пестрые сказки с красным словцом, собранные Иринеем Модестовичем Гомозейкою (эту словесную маску Одоевский использовал до конца дней), которые произвели чрезвычайное впечатление на Н.В.Гоголя и предвосхитили образность и тональность его Носа, Невского проспекта и Портрета. В 1834 отдельно опубликован Городок в табакерке, одна из лучших во всей мировой словесности литературных сказок, выдерживающая сравнение с андерсеновскими и ставшая непременным чтением русских детей. Появились несколько романтических повестей, начиная с Последнего квартета Бетховена, опубликованного в 1831 в альманахе «Северные цветы».

Молодость – такой недостаток, который с каждым днем проходит.

Одоевский Владимир Федорович

Гоголь писал о них: «Воображения и ума – куча! Это ряд психологических явлений, непостижимых в человеке!» Речь идет, помимо Квартета, о повестях Opere del Cavaliere Giambatista Piranese и Себастиан Бах – в особенности о последней. Впоследствии их дополнила, по выражению поэтессы К.Павловой, «российская гофманиана»: повести Сегелиель, Косморама, Сильфида, Саламандра. Правда, пригласив Одоевского к ближайшему сотрудничеству в затеянном журнале «Современник», Пушкин писал: «Конечно, княжна Зизи имеет более истины и занимательности, нежели Сильфида. Но всякое даяние Ваше благо». Княжна Мими (1834) и Княжна Зизи (1835) – светские повести Ооевского, продолжающие намеченную еще в Елладии линию «метафизической сатиры». Взяв на себя еще при жизни Пушкина хлопоты по изданию второй книги «Современника», Одоевский после его смерти единолично выпустил седьмую. «Современник» продержался до вмешательства Белинского только благодаря Одоевскому.

Между тем Одоевский продолжает намеченное в Пестрых сказках и Городке в табакерке: изданные в 1838 Сказки и повести для детей дедушки Иринея становятся хрестоматийным детским чтением. Успех ободряет Одоевского, и он развивает его, предприняв в 1843 издание «народного журнала», т.е. периодического сборника «Сельское чтение»: в 1843–1848 опубликованы 4 книги, переизданные (до 1864) 11 раз. По свидетельству Белинского, Одоевский породил «целую литературу книг для простонародия». В статьях издания Одоевский под маской дяди (а позднее «дедушки») Иринея говорил о сложнейших вопросах простым народным языком, которым восхищался В.Даль. Из свершений Одоевского 1830-х годов надо отметить еще его пьесу Хорошее жалованье (1838) – сцены из чиновничьего быта, явственно предвосхищающие А.Н.Островского.

Эту песенку пел мальчик-колокольчик в радиоспектакле, и несколько поколений детей слышали её сначала по радио, потом на пластинке, прежде чем в руки им попадала книжка с красивыми картинками, где на обложке стояло: «В.Одоевский. Городок в табакерке».
Даже если у кого-то было и по-другому, всё равно нет лучшего способа войти в мир писателя, чем знакомство с этой небольшой изящной сказкой. Автор, так же как его маленький герой, и сам всегда хотел узнать: отчего играет в табакерке музыка? зачем цепляются друг за друга разные крючочки, стучат по ним молоточки, и почему звенят колокольчики?
Писатель признавался, что питает «особенную ненависть к автобиографиям» , и потому мы немного знаем о его детстве. Последний в роде, Владимир Одоевский был сыном князя Фёдора Одоевского, потомка Рюрика. Матерью же его была простая крестьянка, до замужества крепостная. Пяти лет мальчик лишился отца, а матушка, снова выйдя замуж, передала его на воспитание дяде.
В Московском университетском Благородном пансионе, где воспитанники имели право выбирать предметы по душе, Владимир отдавал предпочтение философии и литературе. Очень рано увлекла его и музыка. «С тех пор, как я себя помню, я уже читал ноты» .
После окончания пансиона Одоевский и его друг Дмитрий Веневитинов основали Общество любомудрия, объединившее молодых философов и литераторов, поклонников Канта и Шеллинга. Д.Веневитинов, И.Киреевский, А.Хомяков, В.Титов, С.Шевырёв и другие собирались тайно на квартире Одоевского в Газетном переулке.
«Две тесные каморки молодого Фауста под подъездом были завалены книгами - фолиантами, квартантами и всякими октавами, - на столах, под столами, на стульях, под стульями, во всех углах, так что пробираться между ними было мудрено и опасно. На окошках, на полках, на скамейках, - стклянки, бутылки, банки, ступы, реторты и всякие орудия» (М.Погодин). Проникновенные речи юных «любомудров» невозмутимо выслушивал человеческий скелет с голым черепом, стоявший в переднем углу.
По свидетельству очевидцев, совершенно такую же картину являл собой и кабинет князя Одоевского в Петербурге, куда он переехал в 1826 году. После поражения декабристов «любомудрам» пришлось распустить своё общество. Одоевский поступил на государственную службу и обосновался в северной столице.
Женившись и зажив своим домом, он довольно быстро вошёл и в светский круг, и в литературную среду Петербурга. В его скромный флигель поздними вечерами после театра стали съезжаться писатели, музыканты, учёные, путешественники - люди разных сословий и разнообразных талантов. На старом кожаном диване в кабинете радушного хозяина сиживали Пушкин и Жуковский, графиня Ростопчина и юный Лермонтов, молодой Гоголь и Глинка… «Руслан и Людмила», «Жизнь за царя» и множество других сочинений было разыграно здесь же на фортепьяно много раньше, чем в театральных и концертных залах.
В 1830-е и в начале 1840-х гг. расцвёл литературный дар В.Одоевского. Известный до тех пор более как смелый журналист и музыкальный критик, он начинает публиковать одну за другой книги, хотя и не вполне оценённые, но заставившие говорить о нём, как об одном из заметных и своеобразных русских авторов.
«Пёстрые сказки… собранные Иринеем Модестовичем Гомозейкою…» (1833), повести о «великих безумцах» («Последний квартет Бетховена», «Себастиян Бах», «Импровизатор» и другие); «светские» повести («Княжна Мими», «Княжна Зизи», «Чёрная перчатка»), наконец, «Сказки и повести для детей дедушки Иринея» (1838) представили образцы совершенно новой русской прозы: сатирической, психологической и причудливо-фантастичной.
Недаром всё что-то кипело, булькало и переливалось в ретортах и колбах в кабинете князя. Должно быть, там рождались не только невиданные химические составы, но также и странные сюжеты и образы… Фантазмы Петербурга, где то ли люди играют в карты, то ли карты играют в людей; неприкаянная душа, блуждающая в поисках тела в Реженском уезде и Бог знает что ещё…
В «Сказке о мёртвом теле, неизвестно кому принадлежащем» и «Сказке о том, по какому случаю коллежскому советнику Ивану Богдановичу Отношенью не удалось в Светлое воскресенье поздравить своих начальников с праздником» виден будущий Гоголь. «Катя, или История воспитанницы», «Мартингал» предвещают Достоевского, рассказ «Бригадир» - «Смерть Ивана Ильича» Л.Толстого и так далее.
Многое из того, что было найдено В.Одоевским, использовали и его современники, и отдалённые литературные «потомки».
Что же касается «таинственных» повестей - «Сильфида», «Саламандра», «Орлахская крестьянка», «Косморама» и других, то и в этом жанре князь Владимир Фёдорович, сведущий в тайных науках, алхимии, магии и магнетизме, сказал своё веское слово. Но услышано оно было не сразу.
Венцом творчества Одоевского и его неожиданным завершением стал философский роман «Русские ночи» (1844). Эта книга - итог многолетних исследований, наблюдений и размышлений о природе вещей и человека, о судьбах народов и цивилизаций - привела читателей и критиков в недоумение и была признана «несовременной и несвоевременной» . Возможно, поэтому автор вскоре оставил литературу и писал уже только статьи о музыке и на разные темы общественной жизни.
Считая, что человек должен честно исполнять свой долг везде, где бы ни находился, Одоевский всю жизнь свою добросовестно служил: в Цензурном комитете, в Департаменте духовных дел иностранных исповеданий, в комиссиях министерства внутренних дел. Много сил и души отдавал Обществу поощрения бедных, помогая детям-сиротам, инвалидам и всем обездоленным. Его энциклопедические знания и огромная любовь к книге нашли, наконец, настоящее применение, когда писатель был назначен помощником директора Публичной библиотеки и руководителем Румянцевского музеума. Охраняя собрание книг, рукописей и других редкостей, «как верная собака» (по его собственному выражению), Владимир Фёдорович не допустил закрытия музея и раздробления коллекций, когда здания, где они содержались, пришли в ветхость.
Библиофил и просветитель, Одоевский давно мечтал о создании городской общедоступной библиотеки в Москве. Наконец, его многолетние хлопоты увенчались успехом, и, получив назначение в Москву, в 1862 году он перевёз в родной город бесценное книжное собрание. Князь Владимир Одоевский стал первым директором Румянцевской библиотеки, которая и поныне является главной национальной библиотекой России.
Книжник и мистификатор, встречавший своих гостей в чёрном остроконечном колпаке и длинном, чёрном бархатном сюртуке, словно алхимик…
Князь, задолго до реформы отпустивший своих крепостных на волю вместе с землёй, хотя вовсе не был богат…
Талантливый музыкант и, может быть, первый наш профессиональный музыкальный критик, он «открыл» российской публике Баха и Бетховена, Берлиоза и Вагнера. Он сохранил старинные русские музыкальные тексты и научил современников понимать и ценить новую русскую музыку - от Глинки до Чайковского. Бесплатный класс хорового пения, открытый Одоевским, через два года стал Московской консерваторией.
Русский Фауст, он всё хотел понять, отчего успехи математики, химии, физики, механики не приближают человека к разгадке тайны бытия, а скорее, отдаляют от неё… Ещё до того, как прозвучало слово «прогресс», и люди поверили, что достижения науки неизбежно приведут человечество к «золотому веку», Одоевский задумался: а что произойдёт в это время с человеческой душой? Живя в огромных стеклянных домах, летая по воздуху, заменив переписку и книги«электрическим разговором» , станут ли люди счастливее?
В новом тысячелетии перед нами стоят всё те же «проклятые вопросы». Будут ли русские мальчики по-прежнему искать ответы на них? Кто знает…

Маргарита Переслегина

ПРОИЗВЕДЕНИЯ В.Ф.ОДОЕВСКОГО

СОЧИНЕНИЯ: В 2 т. / Вступ. ст. В.И.Сахарова. - М.: Худож. лит., 1981.
После долгих лет забвения личность и творчество Одоевского снова стали вызывать к себе пристальный интерес. В последние десятилетия XX века не раз издавались и собственные сочинения писателя, и интересные работы, ему посвящённые. Но многое в его наследии ещё предстоит изучить и открыть исследователям и читателям нового времени.
В этом издании представлены известные по многим сборникам повести писателя и его главное сочинение - философский роман «Русские ночи»; включены также статьи о русской литературе и публицистика.

ГОРОДОК В ТАБАКЕРКЕ: Сказки, отрывки из повести. - М.: Дрофа-Плюс, 2005. - 64 с.
«Городок в табакерке»
«Какая прекрасная табакерка! пёстренькая, из черепахи. А что на крышке-то! Ворота, башенки, домик, другой, третий, четвёртый, - и все мал мала меньше, и все золотые, а деревья - также золотые, а листики на них серебряные; а за деревьями встаёт солнышко, а от него розовые лучи расходятся по всему небу» . Вот бы войти туда и посмотреть, кто там живёт!..

«Игоша»
Странная сказка… Домовой - не домовой, чертёнок - не чертёнок, откуда взялся, зачем привязался? Игрушки поломал, посуду перебил, а тебе за него в углу стоять! И всё же он «жалкенький» какой-то…

МОРОЗ ИВАНОВИЧ; ГОРОДОК В ТАБАКЕРКЕ; ЧЕРВЯЧОК; СТОЛЯР; СКАЗКА О ЧЕТЫРЁХ ГЛУХИХ // Сказки и рассказы русских писателей. - М.: Круг чтения, 2001. - С. 35-63.

О ЛИТЕРАТУРЕ И ИСКУССТВЕ / Вступ. ст. В.И.Сахарова. - М.: Современник, 1982. - 223 с. - (Б-ка «Любителям российской словесности»).

ПЁСТРЫЕ СКАЗКИ С КРАСНЫМ СЛОВЦОМ, СОБРАННЫЕ ИРИНЕЕМ МОДЕСТОВИЧЕМ ГОМОЗЕЙКОЮ, МАГИСТРОМ ФИЛОСОФИИ И ЧЛЕНОМ РАЗНЫХ УЧЁНЫХ ОБЩЕСТВ, ИЗДАННЫЕ В.БЕЗГЛАСНЫМ. - М.: Книга, 1991. - 158 с.: ил.
Факсимильное воспроизведение издания 1833 года.
Первая книга Одоевского издана с необыкновенной изобретательностью и выдумкой. Только влюблённый в книжное искусство человек мог так продумать все её элементы: от разноцветных букв заглавия и кружевного узора на обложке до особых «правил» правописания, о коих пресерьёзно уведомляет предисловие.
Что же до содержания, то автор предвидел, что «для одних читателей его сказки покажутся слишком странными для других слишком обыкновенными». Так оно и вышло. Но две вещи - «Сказка о мёртвом теле, неизвестно кому принадлежащем» и «Сказка о том, по какому случаю коллежскому советнику Ивану Богдановичу Отношенью не удалось в Светлое воскресенье поздравить своих начальников с праздником» - понравились всем и с тех пор входят во все сборники произведений писателя.

ПОВЕСТИ И РАССКАЗЫ / Вступ. ст. и примеч. А.Немзера. - М.: Худож. лит., 1989. - 382 с. - (Классики и современники).
Из содерж.: Сильфида; Саламандра; Косморама.
Дерзок ум человеческий, и велико искушение заглянуть в тайны иного мира… Но выдержит ли душа общение со стихийным духом воздуха или огня, или с самим воплощением зла?..

ПОВЕСТИ И РАССКАЗЫ / Сост., предисл. и примеч. Е.Маймина; Рис. Н.Гольц. - М.: Дет. лит., 1992. - 334 с.: ил.

Маргарита Переслегина

ЛИТЕРАТУРА О ЖИЗНИ И ТВОРЧЕСТВЕ В.Ф.ОДОЕВСКОГО

Белинский В. Сочинения князя В.Ф.Одоевского // Одоевский В. Последний квартет Бетховена. - М.: Моск. рабочий, 1987. - С. 344-371.

Коровин В. Владимир Фёдорович Одоевский (1804-1869) // Антология мировой детской литературы. - М.: Аванта+, 2002. - Т. 5. - С. 251-253.

Лабынцев Ю. Романтическое любомудрие // Лабынцев Ю. Ставшие её частью: Коллекции русских библиофилов в главной книжной сокровищнице страны. - М.: Книга, 1990. - С. 164-195.
О жизни и творчестве Одоевского в связи с его книжным собранием, переданным после смерти писателя в Румянцевскую библиотеку.

Ласунский О. Тайны литературной маски // Книжные сокровища мира. - М.: Кн. палата, 1989. - С. 83-91.
О первом издании «Пёстрых сказок» и об их авторе.

Любыцына М. Одоевский Владимир Фёдорович // Русские писатели XI-начала XX века: Биобиблиогр. словарь / Под ред. Н.Скатова. - М.: Просвещение, 1995. - С. 291-294.

Муравьёв В. Русский Фауст // Одоевский В. Последний квартет Бетховена. - М.: Моск. рабочий, 1987. - С. 3-34.

Немзер А. В.Ф.Одоевский и его проза // Одоевский В. Повести и рассказы. - М.: Худож. лит., 1988. - С. 3-11.

Одоевский в жизни; Автобиография; Отзывы и воспоминания современников // Одоевский В. Последний квартет Бетховена. - М.: Моск. рабочий, 1987. - С. 320-376.

Сахаров В. О жизни и творениях В.Ф.Одоевского // Одоевский В. Сочинения: В 2 т. - М.: Худож. лит., 1981. - С. 5-28.

Сахаров В. Сеятель мыслей: (В.Ф.Одоевский) // Сахаров В. Страницы русского романтизма. - М.: Сов. Россия, 1988. - С. 247-311.

Ступель А.М. Владимир Фёдорович Одоевский: 1804-1869. - М.: Музыка, 1985. - 96 с.

Тубельская Г. Одоевский Владимир Фёдорович // Тубельская Г. Детские писатели России: Библиогр. справочник: Ч. 2. - М.: Школьная библиотека, 2002. - С. 52-56.

Турьян М. Сказки Иринея Модестовича Гомозейки: Приложение к факсимильному воспроизведению изд. 1833 г. - М.: Книга, 1991. - 47 с.

Турьян М. Странная моя судьба. - М.: Книга, 1991. - 398 с.: ил. - (Писатели о писателях).

В. Ф. Одоевский родился в 1803 году, и прожил 66 лет. Князь писал, занимался философией, музыкой, был одним из самых умных и грамотных людей того времени. Учился в благородном пансионе города Москвы. В 1823 г. вместе с поэтом Д. В. Веневитиновым был главным членом общества любителей мудрости, где изучалось немецкое любомудрие и создавалась философия России. Вместе с В.К. Кюхельбекером был издателем альманаха «Мнемозина» в 1824-1825 годах. В.Ф.

Одоевский перебрался жить в Петербург в 1826 году. Он работал при Департаменте духовенства иностранцев, после чего был заместителем начальника Центральной библиотеки. В доме Одоевского были собирания писателей, поэтов, художников и музыкантов, он был духовным центром того времени.

Эти собрания постоянно посещал А. С. Пушкин и Н. В. Гоголь. После чего Одоевский был также одним из сотрудников пушкинского «Современника».

Среди большого количества произведений Одоевского центральное место имеют его "Русские ночи" - беседа между группой молодых людей на философскую тему. В этот сборник попали рассказы и повести, два из которых очень выделяются: "Бригадир" и "Себастьян Бах". В последнем автор изложил изящно и просто биографию Баха, выразил свое отношение к искусству, а именно к музыке. Изучению основам музыки он посвятил большую и лучшую часть своей жизни.

Краткий рассказ о жизни творчестве Владимира Федоровича Одоевского для 4 класса

Жизнь и творчество Одоевского 4 класс

Родился в августе 1803 года в Москве, русский писатель и музыкальный критик. Владимир является предком Рюриковичей. Его отец руководил Государственным банком в Москве. Любовь к литературе и писательству у мальчика проявилась в раннем детстве, а позже в 1822 году он успешно окончил Московский университет при пансионе.

В 20-е годы Владимир часто посещал собрания русской словесности, где руководителем был Ф. Глинка, а также постоянно ходил на кружок известного переводчика С. Раича. В 1821 году журнал «Вестник Европы» впервые опубликовал перевод статей Одоевского с немецкого языка. Этот год стал началом биографии Владимира Федоровича, как писателя. Позже в том же журнале публикуют «Письма к Лужницкому старцу». Одно из писем очень заинтересовало А. С. Грибоедова, и он лично встретился с писателем. После знакомства они остались друзьями на всю жизнь. В 1823 году Владимир становится руководителем кружка «Общество любомудрия», основным направлением которого стала немецкая философия.

В 1825 году писатель совместно с Кюхельбекером создал альманах «Мнемозина», в котором были напечатаны издания не только их, но и других знаменитых поэтов. Одоевский был поклонником Шеллинга и его философского взгляда на жизнь, и поэтому написал множество статей, которые направлены на осветление проблем в эстетике. Долгое время его увлечением была патристика и проявление большого интереса к исихазму.

В 1826 году вступил в членство цензурного комитета и участвовал в нем, как помощник и составитель цензурного устава. Позже перешел на должность библиотекаря, когда комитет переименовали в министерство просвещения. В 1834 году в публикацию вышла сказка Одоевского «Городок в табакерке», которая очень полюбилась русским детям. Так как Владимир был очень трудолюбивый, то в 1846 году ему удалось получить место в Императорской библиотеке и занять место помощника директора, а также стать заведующим Румянцевского музея, находившегося в Санкт-Петербурге. В 1861 году Владимир становится сенатором.

Вплоть до 60 – х годов Одоевский плотно занимается писательской деятельностью и издает детские сказки, которые попадают в учебные хрестоматии. Всю свою жизнь писатель посвятил сближению европейской и российской культур.

Несколько интересных сочинений

• Сочинение по картине Попова Первый снег 7 класс (описание)

  Я любуюсь восхитительной картиной известнейшего художника-живописца Игоря Александровича Попова «Первый снег». Изысканное творчество пробуждает во мне много прекрасных чувств. Полотно невероятно красивое и правдивое

  С древних веков между людьми и книгами есть связь, длящаяся уже больше 2000 лет. Книги писали на дощечках, выбивали на каменных плитках, в Египте писали на папирусе, сворачивая в свитки, а в Китае на первой бумаге, сделанной из тряпок

Князь, известный русский писатель и общественный деятель, родился в 1803 г. в Москве и был последним представителем одной из старейших ветвей рода Рюриковичей, происходя по прямой линии от князя черниговского Михаила Всеволодовича, замученного в 1246 г. в Орде и причтенного к лику святых.

Свое общее образование Одоевский получил в благородном пансионе при Московском университете и по окончании курса сотрудничал в «Вестнике Европы». Сблизившись с А.С.Грибоедовым и В.К.Кюхельбекером, он в 1824 - 25 гг. издавал альманах «Мнемозина». В 1826 г. поступил на службу в ведомство иностранных исповеданий и в течение нескольких лет редактировал «Журнал Министерства Внутренних Дел». В 1846 г. был назначен помощником Директора Императорской Публичной Библиотеки и Директором Румянцевского музея. С переводом в 1861 г. музея в Москву Одоевский был назначен сенатором московских департаментов сената, заняв должность первоприсутствующего 8 департамента.

Одоевский был человеком самого разностороннего и глубокого образования, вдумчивый и восприимчивый мыслитель, он чутко отзывался на все явления современной ему научной и общественной жизни. Искание во всем и прежде всего правды («ложь в искусстве, ложь в науке и ложь в жизни»- писал он в свои преклонные годы, - «были всегда моими врагами и моими мучителями: всегда я преследовал их, и всюду они меня преследовали».) составляет исключительную черту всех его произведений. Одоевский является не только как интересный повествователь сказочник, но и как научный мыслитель и исследователь нравственно-философских, экономических и естественных учений.

Среди многочисленных произведений Одоевского главное место занимают его «Русские ночи» - философская беседа между несколькими молодыми людьми, куда для иллюстрации выводимых автором положений вплетены рассказы и повести, из которых особенно выделяются два: «Бригадир» и «Себастьян Бах». В последнем автор, излагая в изящной простоте биографию Баха, высказал, между прочим, свою восторженную любовь к музыке, как к «величайшему из искусств», изучению теории и истории которой он посвятил значительную часть своей жизни. Из других повестей и рассказов, не вошедших в «Русские ночи», отличается большая полуфантастическая, полуисторическая повесть «Саламандра», написанная автором под влиянием изучения истории алхимии и исследований Я.К.Грота о финских легендах и поверьях, и серию полных злой иронии рассказов из своей жизни: «Новый год», «Княжна Мими», «Княжна Зизи» и др., сатирические сказки: «О мертвом теле, неизвестно кому принадлежащем», «О господине Коваколе» и др., а также серия нравоучительных детских сказок: «Душа женщины», «Игоша», «Необойденный дом» и др. Большая часть этих сказок была издана отдельной книгой под названием «Сказки дедушки Иринея».

Литературная деятельность Одоевского была также посвящена заботе о просвещении народа, и он долгое время состоял редактором «Сельского обозрения», издающегося Министерством внутренних дел; вместе с другом своим А.П.Заблоцким-Десятовским Одоевский выпустил в свет книжки «Сельского чтения» в 20000 экземпляров под заглавием «Что крестьянин Наум твердил детям и по поводу картофеля», «Что такое чертеж земли и на что это пригодно» и др. Кроме этого, Одоевский написал для народного чтения ряд «Грамоток деда Иринея», а также «Пестрые сказки Иринея Гамозейки».

Одоевский был искренне предан интересам литературы и помогал всему честному и даровитому, что в ней появлялось, заботиться о расширении круга изданий. «Печать, - говорил он, - есть дело великое. Честная литература - точно брандвахта, аванпостная служба среди общественного коварства». Одоевский, как было сказано выше, посвятил себя серьезному изучению музыки. Как музыкальный писатель он известен следующими сочинениями о музыке: «Опыт о музыкальном языке» (1833), «Музыкальная грамота или основания музыки не для музыкантов» (1868), «Об изучении русской музыки не только как искусства, но и как науки» (речь, сказанная им при открытии Московской консерватории), «Об истинной русской музыке», «К вопросу о древнерусском пении» (газета «День» 1864, №№ 4, 17), «Русская и так называемая общая музыка» (в «Русском» Погодина 1867, №№ 11, 12).

В Петербурге на вечерах у Жуковского Одоевский сблизился с Глинкой. Сближение это вскоре перешло в тесную дружбу, и Глинка неоднократно пользовался советами Одоевского, когда писал оперу «Жизнь за царя», успех которой был отпразднован на квартире Одоевского пением шутливого канона ("… веселися Русь, наш Глинка, уже не глинка, а - фарфор"), сочиненного Пушкиным, князем Вяземским и князем Вьельгорским и положенного на музыку самим Глинкой и Одоевским.

Как общественному деятелю, Одоевскому принадлежала инициатива устройства детских приютов, по его мысли в Петербурге основана больница для приходящих, получившая позднее наименование Максимилиановская, а также Елизаветинская детская больница. В заботе придти на помощь страждущим Одоевский встретил поддержку Великой княжны Елены Павловны, благодаря содействию которой в 1846 г. в Петербурге возникло «Общество посещения бедных».

Общество это, несмотря на неутомимую и энергичную деятельность своего председателя князя Одоевского, отдававшего ему все свое время и все свои силы, к сожалению, просуществовало только до 1855 г., когда должно было прекратить свою деятельность в последствие запрещения военным участвовать в нем, что лишило его множества деятельных членов и нанесло ему огромный удар.

Последние годы жизни Одоевский провел в Москве и смерть его застала за усиленными заботами об устройстве в Москве съезда археологов (Одоевский был одним из учредителей Археологического Общества и также Императорского Географического общества), во время которого ученики консерватории должны были под руководством Одоевского исполнить древнерусские церковные напевы. Эти напевы были исполнены на его скромных похоронах.

Одоевский умер в 1869 г. в Москве и погребен на кладбище Донского монастыря.

ОДОЕВСКИЙ, ВЛАДИМИР ФЕДОРОВИЧ (1803–1869), князь, русский писатель, журналист, издатель, музыковед. Родился 30 июля (11 августа) 1803 (по другим сведениям, 1804) в Москве. Последний потомок старинного княжеского рода. Отец его служил в должности директора Московского отделения Государственного банка, мать была крепостной крестьянкой. В 1822 Одоевский с отличием окончил Московский университетский благородный пансион, где ранее обучались П.Вяземский и П.Чаадаев, Никита Муравьев и Николай Тургенев. В студенческие годы на него оказали влияние профессора Московского университета философы-шеллингианцы И.И.Давыдов и М.Г.Павлов. С 1826 Одоевский служил в цензурном комитете министерства внутренних дел, был составителем нового цензурного устава 1828 года. По переходе комитета в ведение министерства народного просвещения продолжил службу в должности библиотекаря. С 1846 – помощник директора Императорской публичной библиотеки и заведующий Румянцевским музеем, тогда находившимся в Санкт-Петербурге. С 1861 – сенатор.
Первым выступлением Одоевского в печати были переводы с немецкого, опубликованные в «Вестнике Европы» в 1821. Там же в 1822–1823 публикуются Письма к Лужницкому старцу, одно из которых, Дни досад, привлекло своим негодующим настроем внимание А.С.Грибоедова, который познакомился с Одоевским и оставался его близким другом до конца своей жизни. В юношеские годы Одоевский был дружен со своим старшим двоюродным братом, поэтом и будущим декабристом А.И.Одоевским, как о том свидетельствует его Дневник студента (1820–1821): «Александр был эпохою в моей жизни». Брат безуспешно пытался остеречь его от «глубокомысленных умозрений непонятного Шеллинга», однако кузен выказал твердость и независимость в суждениях. В начале 1820-х годов Одоевский бывал на заседаниях «Вольного общества любителей российской словесности», где главенствовал Ф.Глинка, и входил в кружок переводчика и поэта С.Е.Раича, члена Союза благоденствия. Сблизился с В.Кюхельбекером и Д.Веневитиновым, вместе с которым (и с будущим видным славянофилом И.Киреевским) в 1823 создал кружок «Общество любомудрия», став его председателем. Как вспоминал один из «любомудров», в «Обществе» «господствовала немецкая философия»: ее самым деятельным и вдумчивым разъяснителем Одоевский оставался более двух десятилетий.
В 1824–1825 Одоевский с Кюхельбекером издают альманах «Мнемозина» (опубликовано 4 кн.), где печатаются, кроме самих издателей, А.С.Пушкин, Грибоедов, Е.А.Баратынский, Н.М.Языков. Участник издания Н.Полевой писал впоследствии: «Там были неведомые до того взгляды на философию и словесность... Многие смеялись над «Мнемозиною», другие задумывались». Именно «задумываться» и учил Одоевский; даже его опубликованный в альманахе горестный этюд светских нравов Елладий В.Г.Белинский назвал «задумчивой повестью».
К открывшимся после событий декабря 1825 замыслам заговорщиков, со многими из которых Одоевский был дружен или близко знаком, он отнесся с грустным пониманием и безоговорочным осуждением. Однако николаевскую расправу с декабристами осудил гораздо резче, хотя и был готов безропотно разделить участь друзей-каторжников. Следственная комиссия не сочла его для этого «достаточно виновным», и он был предоставлен самому себе.
В конце 1820-х – начале 1830-х годов Одоевский ревностно исполнял служебные обязанности, педантично пополнял свои необъятные знания, вырабатывал мировоззрение и создавал свой главный опыт в области художественной словесности – философский роман Русские ночи, завершенный к 1843 и изданный в 1844 в составе трех томов Сочинений князя В.Ф.Одоевского. Роман, по сути дела, представляет собой приговор немецкой философии от лица русской мысли, выраженный во внешне прихотливом и чрезвычайно последовательном чередовании диалогов и притч: европейская мысль объявляется неспособной разрешить важнейшие вопросы российской жизни и всемирного бытия.
Вместе с тем роман Русские ночи содержит исключительно высокую оценку творчества Шеллинга: «В начале ХIХ века Шеллинг был тем же, чем Христофор Колумб в ХV, он открыл человеку неизвестную часть его мира... его душу». Уже в 1820-х годах, переживая увлечение философией искусства Шеллинга, Одоевский написал ряд статей, посвященных проблемам эстетики. Но увлечение Шеллингом в духовной биографии Одоевского далеко не единственное. В 1830-е годы он находился под сильным влиянием идей новоевропейских мистиков Сен-Мартена, Арндта, Портриджа, Баадера и др. В дальнейшем Одоевский изучал патристику, проявляя, в частности, особый интерес к традиции исихазма. Результатом многолетних размышлений о судьбах культуры и смысле истории, о прошлом и будущем Запада и России стали Русские ночи.
«Односторонность есть яд нынешних обществ и причина всех жалоб, смут и недоумений», – утверждал Одоевский в Русских ночах. Эта универсальная односторонность, считал он, есть следствие рационалистического схематизма, не способного предложить сколько-нибудь полное и целостное понимание природы, истории и человека. По Одоевскому, только познание символическое может приблизить познающего к постижению «таинственных стихий, образующих и связующих жизнь духовную и жизнь вещественную». Для этого, пишет он, «естествоиспытатель воспринимает произведения вещественного мира, эти символы вещественной жизни, историк – живые символы, внесенные в летописи народов, поэт – живые символы души своей». Мысли Одоевского о символическом характере познания близки общей традиции европейского романтизма, в частности теории символа Шеллинга (в его философии искусства) и учению Ф.Шлегеля и Ф.Шлейермахера об особой роли в познании герменевтики – искусства понимания и интерпретации. Человек, по Одоевскому, в буквальном смысле живет в мире символов, причем это относится не только к культурно-исторической, но и к природной жизни: «В природе все есть метафора одно другого».
Сущностно символичен и сам человек. В человеке, утверждал мыслитель-романтик, «слиты три стихии – верующая, познающая и эстетическая». Эти начала могут и должны образовывать гармоническое единство не только в человеческой душе, но и в общественной жизни. Именно подобной цельности не обнаруживал Одоевский в современной цивилизации. Считая, что США олицетворяют вполне возможное будущее человечества, Одоевский с тревогой писал о том, что на этом «передовом» рубеже происходит уже «полное погружение в вещественные выгоды и полное забвение других, так называемых бесполезных порывов души». В то же время он никогда не был противником научного и технического прогресса. На склоне лет Одоевский писал: «То, что называют судьбами мира, зависит в эту минуту от того рычажка, который изобретается каким-то голодным оборвышем на каком-то чердаке в Европе или в Америке и которым решается вопрос об управлении аэростатами». Бесспорным фактом для него было и то, что «с каждым открытием науки одним из страданий человеческих делается меньше». Однако в целом, несмотря на постоянный рост цивилизационных благ и мощь технического прогресса, западная цивилизация, по убеждению Одоевского, из-за «одностороннего погружения в материальную природу» может предоставить человеку лишь иллюзию полноты жизни. За бегство от бытия в «мир грез» современной цивилизации человеку рано или поздно приходится расплачиваться. Неизбежно наступает пробуждение, которое приносит с собой «невыносимую тоску».
Отстаивая свои общественные и философские взгляды, Одоевский нередко вступал в полемику как с западниками, так и со славянофилами. В письме лидеру славянофилов А.С.Хомякову (1845) он писал: «Странная моя судьба, для вас я западный прогрессист, для Петербурга – отъявленный старовер-мистик; это меня радует, ибо служит признаком, что я именно на том узком пути, который один ведет к истине».
Изданию романа Русские ночи предшествовали многие творческие свершения: в 1833 были изданы Пестрые сказки с красным словцом, собранные Иринеем Модестовичем Гомозейкою (эту словесную маску Одоевский использовал до конца дней), которые произвели чрезвычайное впечатление на Н.В.Гоголя и предвосхитили образность и тональность его Носа, Невского проспекта и Портрета. В 1834 отдельно опубликован Городок в табакерке, одна из лучших во всей мировой словесности литературных сказок, выдерживающая сравнение с андерсеновскими и ставшая непременным чтением русских детей. Появились несколько романтических повестей, начиная с Последнего квартета Бетховена, опубликованного в 1831 в альманахе «Северные цветы». Гоголь писал о них: «Воображения и ума – куча! Это ряд психологических явлений, непостижимых в человеке!» Речь идет, помимо Квартета, о повестях Opere del Cavaliere Giambatista Piranese и Себастиан Бах – в особенности о последней. Впоследствии их дополнила, по выражению поэтессы К.Павловой, «российская гофманиана»: повести Сегелиель, Косморама, Сильфида, Саламандра. Правда, пригласив Одоевского к ближайшему сотрудничеству в затеянном журнале «Современник», Пушкин писал: «Конечно, княжна Зизи имеет более истины и занимательности, нежели Сильфида. Но всякое даяние Ваше благо». Княжна Мими (1834) и Княжна Зизи (1835) – светские повести Ооевского, продолжающие намеченную еще в Елладии линию «метафизической сатиры». Взяв на себя еще при жизни Пушкина хлопоты по изданию второй книги «Современника», Одоевский после его смерти единолично выпустил седьмую. «Современник» продержался до вмешательства Белинского только благодаря Одоевскому. Между тем Одоевский продолжает намеченное в Пестрых сказках и Городке в табакерке: изданные в 1838 Сказки и повести для детей дедушки Иринея становятся хрестоматийным детским чтением. Успех ободряет Одоевского, и он развивает его, предприняв в 1843 издание «народного журнала», т.е. периодического сборника «Сельское чтение»: в 1843–1848 опубликованы 4 книги, переизданные (до 1864) 11 раз. По свидетельству Белинского, Одоевский породил «целую литературу книг для простонародия». В статьях издания Одоевский под маской дяди (а позднее «дедушки») Иринея говорил о сложнейших вопросах простым народным языком, которым восхищался В.Даль. Из свершений Одоевского 1830-х годов надо отметить еще его пьесу Хорошее жалованье (1838) – сцены из чиновничьего быта, явственно предвосхищающие А.Н.Островского. В 1850–1860-х годах Одоевский занимается историей и теорией «исконной великоросской музыки»: впоследствии публикуются его работы К вопросу о древнерусском песнопении (1861) и Русская и так называемая общая музыка (1867). Его считают и утверждают поборником официозной «народности»; между тем он пишет: «Народность – одна из наследственных болезней, которою умирает народ, если не подновит своей крови духовным и физическим сближением с другими народами». Сказавший во всеуслышание эти слова сановник и князь-рюрикович был занят в ту пору составлением исторического исследования о царствовании Александра II О России во второй половине XIX века. Органическим (в духе Шеллинга) приобщением российской культуры к европейской и был всю жизнь занят Одоевский. За два года до своей смерти он ответил на статью-прокламацию И.С.Тургенева Довольно! скромной и твердой программой деятельности русского просветительства под названием Не довольно! Умер Одоевский в Москве 27 февраля (11 марта) 1869.