"Житие Бориса и Глеба" является образцом древнерусского книжного жития. Оно создано в конце XI-начале XII века и дошло до нас в двух вариантах: "Сказание" и "Чтение". Автор сказания неизвестен, "Чтение" принадлежит Нестору. В основе этих произведений древнерусской книжности лежит сюжет о мученической кончине князей Бориса и Глеба, убитых их братом Святополком в борьбе за киевский престол.
В 1015 году умер князь Владимир. Власть в Киеве захватил его сын Святополк. По приказу князя был убит его брат Борис, а через месяц — другой брат Глеб. Но третий брат Ярослав двинулся в поход против Святополка, одержал над ним победу и сам утвердился в Киеве. Борис и Глеб были погребены в Вышгороде у церкви святого Василия. Их могилы стали местом паломничества 1 . При постройке новой церкви взамен сгоревшей обнаружилось, что тела Бориса и Глеба нетленны. Это обстоятельство и явилось поводом для объявления их святыми. Культ Бориса и Глеба имел важный политический смысл: он "освящал" и утверждал государственную идею, согласно которой все русские князья — братья, и в тоже время подчеркивал обязательность подчинения младших князей старшим.
Житие сосредоточивает внимание на гибели братьев. Борис и Глеб изображаются идеальными христианскими героями-мучениками. Они добровольно принимают мученический венец.
Борис во всем покорен старшим князьям. По велению отца, князя Владимира, он отправляется в поход против печенегов. На обратном пути он узнает, что отец скончался, а киевский престол захватил Святополк. Борис оплакивает смерть отца. Дружина предлагает ему пойти на Киев, но, подчиняясь долгу вассала, он отказывается и предпочитает смерть измене. "Идя дорогой, Борис размышлял о красоте и доброте своей и слезами заливался, и хотел удержаться от них, но не мог. И все, видевшие его в слезах, плакали о благородстве и честном разуме юности его, и каждый в душе своей скорбел в горести сердечной, и все пребывали в печали... Вид Бориса был уныл, взор и сокрушенное сердце, как у святого. Был блаженный правдив, щедр, тих, кроток, смиренен, всех миловал и обо всех заботился" 2 . Борис думал: "Знаю, что брата моего зла ради толкнут люди на убийство мое и погубят меня. Если прольет кровь мою, то буду мученик, перед Господом моим, и душу мою примет господь" 3 .
Скорбь Бориса сменялась утешениями божьими: "Кто погубит душу свою меня ради и моего учения, тот найдет и сохранит ее в жизни вечной". И радость наполнила сердце Бориса. Он обратился к Богу, говоря: "Не отвергай, Господь, премилостивый, меня, уповающего на тебя, но спаси душу мою" 4 .
Борис начинает готовиться к смерти. При мысли, что ему предстоит умереть, он испытывает страх. Предчувствие смерти переходит в уверенность. Растет тревога, Борис не в силах сдержать сердечного волнения. Заговорщики, посланные Святополком, окружают шатер, где молится князь, и поражают его копьями. Смертельно раненный Борис просит дать ему время помолиться. Его везут на телеге в город, и два варяга добивают мученика ударом меча в сердце.
Глеб такой же герой-мученик, как и Борис. Когда Святополк его зовет в Киев, он немедленно отправляется в путь. Недалеко от Смоленска его настигают посланные Святополком убийцы, и Глеб безропотно, не оказывая никакого сопротивления, позволяет убить себя. Однако образ Глеба не во всем повторяет Бориса. В отличие от Бориса, томимого мрачным предчувствием, Глеб ничего не подозревает, даже когда узнает о смерти отца и гибели брата. Он только выражает желание поскорее встретиться с любимым братом на небесах, если уж нельзя на земле.
Наивно-восторженно Глеб относится к окружающему миру, он не верит, что его могут убить. При виде убийц, подплывающих к нему в лодке, он, не замечая их мрачных лиц, радуется встрече. О том, что его собираются убить, Глеб догадывается лишь тогда, когда они стали "скакать" в его лодку, держа в руках мечи. Глеб, дрожа всем телом, просит о пощаде, как просят дети: "Не троньте меня, не троньте меня!" Он не понимает, за что и почему должен умереть. Беззащитность Глеба очень трогательна. Это один из самых светлых образов древнерусской литературы.
Вводятся в "Повесть" и внутренние монологи. Их произносят, как пишет летописец, герои, "глаголаше в сердце своем".
Психологическое состояние персонажей воспроизводится и в авторских описаниях. Автор даже пытается донести до читателей противоречивость чувств, охвативших героев. Так, в душе Бориса одно чувство сменяется другим: скорбь в связи с предчувствием гибели и радость в ожидании мученического конца идеального христианского героя. Это живая непосредственность в выражении чувств, характерная для древней литературы, более того, это уже отчетливо выраженные черты психологизма.
Монологи Бориса и Глеба не лишены образности и лиризма. Так, например, плач Бориса по умершему отцу: "Увы мне, свет очей моих, сияние и заря лица моего, узда юности моей, наставление неразумия моего! Увы мне, отец и господин мой! К кому прибегну, на кого взгляну? Где восприму столь благое учение и наставления разума твоего? Увы мне, увы мне! Закатилось солнце мое, и не было меня с тобой!" 5 .
В этом монологе автор обратился к ораторской прозе и в то же время к образности народного плача. Народная поэзия придала речи героя определенный лиризм, позволила ярче выразить чувства сыновней скорби. В душе Глеба смешиваются два чувства — скорбь от предчувствия гибели и радость, которую должен испытывать идеальный герой-мученик в ожидании мученического конца.
В образе князя Святополка миру света и добра, как и в русском фольклоре, резко противопоставляется мир тьмы и зла. Уже в начале произведения автор приписывает ему эпитет "окаянный", при его изображении не жалеет черных красок. Святополк — "треклятый", "второй Каин, мысли которого уловлены дьяволом", у него "прескверные уста", "злой глас". За совершенные преступления Святополк несет достойное наказание. Разбитый Ярославом, в паническом страхе бежит он с поля боя. Автор пишет: "Окаянный Святополк побежал и напал на него бес. И расслабло тело его так, что он не мог на коне сидеть. И несли его на носилках". Ему постоянно слышится топот коней преследующего его Ярослава: "“Бежим! Вот преследуют нас!” И посылали посмотреть, но не было ни гонящихся, ни преследующих его. А он, лежа в немочи, восклицал, говоря: “Бежим! Опять преследуют!” И не мог остаться на одном месте. И прибежал в Ляшскую землю, гонимый гневом божьим. И прибежал в необитаемое место между чехами и ляхами и здесь в муках окончил жизнь свою. И принял возмездие от Бога, наславшего на него губительные язвы и после смерти муку вечную". И, если убитые им братья считаются святыми, то от могилы Святополка "исходит смрад в назидание людям... И с этого времени прекратилась крамола на русской земле". Этим подчеркивается стремление автора к единению Руси.
ВОПРОСЫ И ЗАДАНИЯ
- Используя словарно-справочный материал, выясните, как определяется жанр жития и чем он характеризуется, каковы его композиция и стиль.
- Относятся ли к житию как жанру следующие художественные приемы: трехчастная композиция, торжественно-приподнятый стиль, сочетающийся с фактическим повествованием о жизни, строго определенное изображение героя ("злодей", "святой"), а также изображение героя, близкое к иконописи?
- Покажите на конкретных примерах жанровые особенности "Жития Бориса и Глеба". Выясните его связи с устным народным творчеством.
- Кратко перескажите содержание произведения, сохраняя его стиль и передавая авторское отношение к изображаемому.
- Как житие связано с идеей осуждения братоубийственных распрей князей и патриотической идеей "русской великой страны"?
- Сопоставьте его сюжет с повестью об ослеплении Василька Теребовльского. Какие общие идеи волнуют авторов? Почему их так подробно излагает летопись?
- Какое выражение в произведении находит "мир света и добра"?
- Как создается ореол святости Бориса? Почему о нем можно сказать, что он святой?
- Какие человеческие черты присущи его облику? Проследите по тексту примеры проявления живых человеческих чувств Бориса.
- Какое место в характеристике Бориса занимает мотив слез? Подтвердите словами из текста.
- Что отличает Глеба от Бориса? Какие особенности его характера подчеркивает автор?
- Как складывается драматическая ситуация вокруг юного князя?
- Перескажите сцену убийства Глеба.
- Какими средствами пользуется автор, раскрывая внутренний мир героев (монологи, плачи, молитвы и другие художественные средства)?
- Прочитайте похвалу Борису и Глебу. Какую роль играют эти святые, по мысли автора, что они сделали для Русской земли?
- Какое место в этом прославлении занимает идея единства и защиты Русской земли?
- Почему исторические деятели были причислены к лику святых?
- В какие другие памятники древнерусской литературы и с какой целью включался житийный рассказ о Борисе и Глебе?
Ярослав Мудрый добивался независимости русской церкви, в том числе права избирать митрополита.
«Сказание о святых мучениках Борисе и Глебе » - древнейшее жите Бориса и Глеба, написанное в середине XI века. Дошло до нас в 170 списках.
Борис – высокий идеал младшего князя, покорного старшим в роде князьям. По велению отца «с радостью» отправляется против печенегов. Верен долгу вассала и предпочтет смерть измене. Но должно быть и религиозное обоснование подвига Бориса. Покорность как исполнение заповеди. Христианские добродетели: смирение, кротость, беззлобие, непротивление злу, покорность воле Божьей. Борис – стойкий борец за слово Божие и даже мученик за веру. Его образ вызывает не только благоговение, но и живое сочувствие, ведь у него есть черты, свойственные простому человеку. Он боится ожидающей его судьбы. Скорбная атмосфера сгущается вокруг него, когда он проливает слезы. Сцена хорового плача – одна из художественных находок автора.
Глеб напоминает брата: он отправляется в путь, когда Святополк зовет его в Киев. Но автор наряду со сходством подчеркивает и различие. Глеб моложе, он не томится мрачными предчувствиями и не подозревает ничего дурного. Его беззащитная юность трогательна.
Святополк уже родился с печатью греха, злодей по природе. Он подлежит полному и безоговорочному осуждению и по божественному закону, как братоубийца, и по закону человеческому, как нарушитель порядка, по которому старшие князья должны выполнять свои обязанности по отношению к вассалам, если требуют от них покорности. Эпитет «окаянный», обличающие цитаты из Писания.
Ярослав – орудие божественного возмездия Святополку-братоубийце. Он просит Бога покарать «злодея», как некогда покарал Каина, просит Бориса и Глеба помочь ему одержать победу.
Сказание не вполне соответствовало требованиям «правильного жития», так как излагало только эпизод из жизни князей, их мученическую кончину. Теория требовала 3х частей: вступление, собственно житие, заключение. Не было рассказа о посмертных чудесах.
«Чтение о Борисе и Глебе» - в конце XI века Нестор попытался устранить недочеты. Он стремился максимально приблизить его к типу византийских житий Кирилла Скифопольского.
Он начал с обширного вступления, просьбы к Богу о разуме и просьбы к читателю извинить его грубость. Далее шел очерк всемирной истории от Адама до крещения Руси, чтобы показать читателю всемирно-исторический смысл крещения Руси и появления ее первых святых.
Собственно житие он начал с рассказа о детстве героев. У Нестора оба знают о том, что их ждет смерть и деятельно готовятся к ней: молятся, прощаются с окружающими. Они радуются своей участи. Большое место занимает рассказ о посмертных чудесах. Он распадается на 10 новелл, в том числе об обретеии нетленных мощей, исцелении слепого, хромого, создании церкви.
Образы Бориса и Глеба в «Сказании» проникнуты теплым сентиментальным лиризмом, а у Нестора – торжественной патетикой.
«Сказание» и «Чтение о Борисе и Глебе» утвердили в древнерусской дитературе тип «княжеских житий»
ЖИТИЯ БОРИСА И ГЛЕБА . Борис и Глеб - одни из первых святых, канонизированных русской православной церковью, младшие сыновья Владимира Святославича. Вскоре после смерти их отца в 1015 г. они оба были убиты своим старшим братом Святополком. Борис погиб на р. Альте 24 июля, а Глеб 5 сентября близ Смоленска. В результате четырехлетней войны Святополк был побежден сыном Владимира - Ярославом Мудрым. Очевидно, при Ярославе и была предпринята первая попытка канонизации святых братьев. Тогда же начали складываться первые повествования об их гибели. Ко временам Ярослава относится возникновение местного культа Бориса и Глеба в Вышгороде, где они были похоронены. Перенесение мощей Бориса и Глеба в новый храм сыновьями Ярослава 20 мая 1072 г. считается моментом их окончательной канонизации. Даты их памяти, 24 июля, а позднее и 2 мая (день второго перенесения мощей в 1115 г.), становятся общерусскими праздниками. Первоначально их почитали как целителей, но очень скоро Борис и Глеб становятся покровителями всех русских князей как их святые сродники. Они - помощники в битвах, их именем призывают к единству Руси, прекращению междоусобных войн.
Жизни и мученической кончине Бориса и Глеба посвящен ряд древнерусских памятников. Это так называемая “Летописная повесть” - рассказ о гибели князей, читающийся в составе “Повести временных лет” (статья 1015 г.), “Чтение о житии и о погублении блаженную страстотерпцю Бориса и Глеба” Нестора и анонимное “Сказание и страсть и похвала святую мученику Бориса и Глеба”. О взаимоотношениях этих текстов в науке существуют различные суждения.
В литературном отношении наиболее совершенным является “Сказание” Оно открывается краткой исторической экспозицией, повествующей о киевском князе Владимире и его сыновьях. Перед смертью Владимир посылает “блаженного и скоропослушливого” сына своего Бориса против печенегов. Возвращавшегося в Киев Бориса встречает вестник, сообщающий о смерти отца Агиограф приводит пространный плач Бориса, исполненный самых высоких похвал умершему и горестных сетований о его кончине И тут же Борис, как бы предугадывая свою участь, с одной стороны, изъявляет готовность “горькую печаль” свою “прострети” к брату Святополку, с другой - констатирует, что он “о биении моемь помышляеть” Так создается типично агиографическая коллизия: не обманываясь в коварных намерениях Святополка, Борис оплакивает свою грядущую гибель, но ни в коей мере не помышляет о сопротивлении старшему брату. Побуждаемый дьяволом, Святополк посылает убийц к Борису, а тот в предвестии своей гибели вспоминает аналогии из житийной литературы, когда праведник бывал убит своими близкими. Бориса одолевают тяжелые предчувствия, он страстно молится, поет псалмы и, уже слыша шепот убийц, подошедших к шатру, лишь благодарит Бога, что он сподобил его принять смерть от брата. Аналогично описано и убийство Глеба Но здесь агиограф вносит новый оттенок: Глеб изображен им как совсем юный, едва ли не отрок, молящий убийц: “Не губите меня, в жизни юного, не пожинайте колоса, еще не созревшего, соком беззлобия налитого”. Далее в “Сказании” повествуется о битве на Альте со Святополком Ярослава, о победе последнего и злой смерти Святополка “в пустыни межю Чехы и Ляхы”. Завершает “Сказание” похвала святым. В старшем из известных списков - в Успенском сборнике XII-XIII вв. - “Сказание” соединено со “Сказанием чудес” святых. Оно содержит также историю строительства посвященных им храмов. Так как оба памятника - собственно “Сказание” и “Сказание о чудесах” - обычно переписывались вместе, то некоторые исследователи (например, Н. Н. Воронин) считали, что они написаны одновременно, и датировали время создания “Сказания” периодом после 1115 г. Этому выводу противоречат стилистические различия между памятниками, композиционная законченность как самого Ж., так и “Сказания чудес”. Последнее имеет собственное предисловие и не имеет заключительной части, очевидно, потому, что текст мыслился как открытая структура: к нему могли присоединяться новые рассказы о чудесах. Поэтому большинство исследователей считают, что “Сказание чудес” было составлено независимо от Ж., возможно, на основе записей, ведшихся при Вышегородской церкви.
Из всех произведений Борисо-Глебского цикла “Сказанию” наиболее близок рассказ об убиении братьев в “Повести временных лет”, который, очевидно, возник раньше “Сказания” и “Чтения”. Само “Сказание” было, скорее всего, приурочено к торжественному перенесению мощей в 1072 г.
“Чтение”, написанное Нестором, внешне более соответствует агиографическому канону (например, оно открывается пространным рассуждением о вечной борьбе добра со злом, что и является, по мысли агиографа, содержанием всемирной истории; изображение князей-мучеников более традиционно, лишено живых, естественных оттенков, присутствующих в “Сказании”). По словам Д. С. Лихачева, “Чтение” - публицистическое произведение, проникнутое стремлением “убедить князей прекратить губительные для русского народа усобицы” (Русские летописи и их культурно-историческое значение.-М.; Л., 1947.-С. 149). “Чтение” не получило в книжности широкого распространения, “Сказание” же, напротив, сохранилось почти в двух сотнях списков.
И “Сказание”, и “Чтение” отличает необычайная для агиографии коллизия: по типу своему это жития-мартирии , но если в подобных житиях убийца обычно представитель иного вероисповедания или язычник, то Святополк - христианин, и конфликт приобретает совершенно иной, политический оттенок. “Поведением Бориса и Глеба, не поднявших руки на старшего брата даже в защиту своей жизни, освящалась идея родового старшинства в системе княжеской иерархии: князья, не нарушившие своей заповеди, стали святыми” (Дмитриев Л. А. Комментарий//ПЛДР: Начало русской литературы: XI- начало XII века.-Л., 1978.-С. 452).
Изд.: Жития святых мучеников Бориса и Глеба и службы им / Подг. к печати Д. И. Абрамович - Пгр, 1916; Сказание о Борисе и Глебе / Подг. текста, перевод и комм. Л. А. Дмитриева // ПЛДР- Начало русской литературы XI-начало XII века.-М, 1978 - С 278-303, 451-456; Сказание о Борисе и Глебе. Факсимильное воспроизведение житийных повестей из Сильвестровского сборника//Вступ ст Л. А. Дмитриева - М, 1985.
Лит.: Шахматов А. А. Разыскания о древнейших русских летописных сводах - СПб, 1908 - С 29-97; Серебрянский. Княжеские жития-С. 81-107; Воронин Н. Н. Анонимное сказание о Борисе и Глебе, его время, стиль и автор//ТОДРЛ.-1957-Т. 13-С 11-56; Еремин И. П. Сказание о Борисе и Глебе// Еремин И. П. Литература Древней Руси. Этюды и характеристики-М.; Л, 1966-С 18-27; Дмитриев Л. А. Сказание о Борисе и Глебе // Словарь книжников - Вып 1 - С 398-408.
Н. И. Милютенко
Сочинение
Чтение о житие и погублении блаженных страстотерпцев Бориса и Глеба - памятник древнерусской литературы, написанный преподобным Нестором Летописцем. «Чтение» посвящено истории убийства князей Бориса и Глеба и, по мнению ряда исследователей, было написано раньше «Сказания о Борисе и Глебе», созданного, по их версии, после 1115 года на основе «Чтения» и летописного материала.
«Чтение» начинается с пространного введения, в котором Нестор излагает всю библейскую историю от сотворения мира. Он сокрушается что когда христианство получило распространение, то лишь Русь оставалась «в первой [прежней] прелести идольской [оставалась языческой]». Крещение Руси князем Владимиром он описывает как всеобщее торжество и радость. Далее излагается традиционная версия истории убийства Святополком Бориса и Глеба, который, в изложении Нестора, действует по козням дьявола. В каждой из ситуаций, описанных в чтении Нестор подыскивает аналогию или прообраз в прошлой мировой и библейской истории.
«Чтение» написано в агиографическом жанре, автор описывает неизвестные по летописям факты из юности Бориса (мечта о мученической смерти под влиянием чтения житий святых, уклонение от вступления в брак и женитьба лишь по настоянию отца: «не похоти ради телесныя», а «закона ради цесарьскаго и послушания отца»). В тех местах где «Чтение» совпадает с летописным рассказом, то у Нестора даются иные, житийные трактовки событий. Например, в летописях о походе Бориса на печенегов по поручению отца говорится, что Борис вернулся в Киев так как не «обрел» (не встретил) вражеское войско, а в «Чтении» враги бегут от него, так как не решаются «стати против блаженного». При описании убийства братьев Нестор сообщает лишь о ритуальном, с цитированием псалмов, молении обречённых князей, которые по окончании молитвы торопят убийц «скончать свое дело».
По мнению филолога-медиевиста Творогова О. В.: На примере «Чтения» мы можем судить о характерных чертах агиографического канона - это холодная рассудочность, осознанная отрешенность от конкретных фактов, имен, реалий, театральность и искусственная патетика драматических эпизодов, наличие (и не избежное формальное конструирование) таких элементов жития святого, о каких у агиографа не было ни малейших сведений…
Помимо двух житий, судьбу сыновей киевского князя Владимира Святославича - Бориса и Глеба описывает также небольшая статья в "Повести временных лет".
В статье 1015 г. "Повести временных лет" рассказывается о том, как киевский князь Владимир посылает во главе своей дружины своего сына Бориса по причине собственной болезни, в отсутствие Бориса же старый князь умирает. Приводится традиционная некрологическая похвала умершему князю, а затем повествуется о судьбе его сыновей (в Лаврентьевской летописи оно выделено особым заголовком: "О убьеньи Борисове"): "Святополк же седе Кыеве по отци своемь, и съзва кыяны, и нача даяти им именье. Они же приимаху, и не бе [не было] сердце их с ним, яко братья их беша с Борисомь. Борису же възъвратившюся с вой, не обретшю печенег, весть приде к нему: "Отець ти умерл". И плакася по отци велми, любим бо бе отцемь своимь паче [больше] всех, и ста на Л ьте [на реке Альте, под Киевом] пришед. Реша же ему дружина отня: "Се, [вот] дружина у тобе отьня и вой. Пойди, сяди Кыеве на столе отни". Он же рече: "Не буди мне възняти рукы на брата своего старейшаго: аще [если] и отець ми умре, то сь ми буди в отца место". И се слышавше, вой разидошася от него. Борис же стояше с отрокы [младшей дружиной] своими".
Святополк, решив убить Бориса, пытается убедить его в своем расположении: "С тобою хочю любовь имети, и к отню придамь ти [добавлю к тому уделу, к тому имуществу, которым ты владел при жизни отца]". Сам же Святополк "приде ночью Вышегороду [городок под Киевом], отай [тайно] призва Путшю и вышегородьскые болярьце, и рече им: "Прияете ли ми всем сердцемь?" Рече же Путьша с вышегородьци: "Можем главы своя сложити за тя". Он же рече им: "Не поведуче никомуже, шедше, убийте брата моего Бориса". Они же вскоре обещашася ему се створити".
Диалог Бориса с дружиной или Святополка с вышегородскими боярами - литературный прием, домысел летописца, но в сопоставлении с приведенным отрывком нарочитая условность "Чтения о Борисе и Глебе" бросается в глаза и позволяет наглядно представить специфику агиографического изложения.
"Чтение" начинается с введения, в котором излагается вся история человечества: сотворение Адама и Евы, их грехопадение, обличается "идолопоклонство" людей, вспоминается, как учил и был распят Христос, как стали проповедовать новое учение апостолы и восторжествовала новая вера. Лишь Русь оставалась "в первой [прежней] прелести идольской [оставалась языческой]". Затем описывается крещение Руси как всеобщее торжество и радость: радуются люди, спешащие принять христианство, и ни один из них не противится и даже не "глаголет" "вопреки" воле князя, радуется и сам Владимир, видя "теплую веру" новообращенных христиан. Такова предыстория злодейского убийства Бориса и Глеба Святополком.
Согласно летописному мировоззрению, все события являются лишь частными случаями борьбы добра и зла, и, соотвестсвенно, каждлму событитю можно отыскать аналог в библии: так, например, Святополк действует по наущению дьявола, а Владимира сравнивают с Евстафием Плакидой, так как Владимиру, как "древле Плакиде", бог "спону (в данном случае - болезнь) некаку наведе", после чего князь решил креститься. Владимир сопоставляется и с Константином Великим, которого христианская историография почитала как императора, провозгласившего христианство государственной религией Византии. Бориса Нестор сравнивает с библейским Иосифом, пострадавшим из-за зависти братьев, и так далее.
Характеры персонажей также традиционны. В летописи ничего не говорится о детстве, юности и браке Бориса;. Нестор же, согласно требованиям агиографического канона, повествует, как еще отроком Борис постоянно читал "жития и мучения святых" и мечтал сподобиться такой же мученической кончины, а брака он стремился избежать и женился лишь по настоянию отца: "не похоти ради телесныя", а "закона ради цесарьскаго и послушания отца".
Далее сюжеты жития и летописи совпадают, но многие детали разнятся: в летописи рассказывается, что Владимир посылает Бориса со своими воинами против печенегов, в "Чтении" говорится отвлеченно о неких "ратных" (то есть врагах, противнике), в летописи Борис возвращается в Киев, так как не "обрел" (не встретил) вражеское войско, в "Чтении" враги обращаются в бегство, так как не решаются "стати против блаженного".
В летописи проглядывают живые человеческие отношения: Святополк привлекает киевлян на свою сторону тем, что раздает им дары ("именье"), их берут неохотно, так как в войске Бориса находятся те же киевляне ("братья их") и - как это совершенно естественно в реальных условиях того времени - киевляне не хотят братоубийственной войны: Святополк может поднять киевлян против их родичей, ушедших в поход с Борисом, характер посулов Святополка ("к огню придам ти") или переговоры его с "вышегородскими боярами", но в "Чтении" они совершенно отсутствуют - в этом проявляется диктуемая каноном литературного этикета тенденция к абстрагированности. Агиограф стремится избежать конкретности, живого диалога, имен (вспомним - в летописи упоминаются река Альта, Вышгород, Путша, - видимо, старейшина вышгородцев и т. д.) и даже живых интонаций в диалогах и монологах.
Вполне возможно, что анонимное "Сказание о Борисе и Глебе" написано позже "Чтения", чтобы преодолеть схематичность и условность традиционного жития, наполнить его живыми подробностями, черпая их, в частности, из первоначальной житийной версии, которая дошла до нас в составе летописи.
Анализируя "Сказание", известный исследователь древнерусской литературы И. П. Еремин обратил внимание на такой штрих: Глеб перед лицом убийц, "телом утерпая" (дрожа, слабея), просит о пощаде. Просит, как просят дети: "Не дейте мене... Не дейте мене!" (здесь "деяти" - трогать). Он не понимает, за что и почему должен умереть... Беззащитная юность Глеба в своем роде очень изящна и трогательна. Это один из самых "акварельных" образов древнерусской литературы". В "Чтении" тот же Глеб никак не выражает своих эмоций - он размышляет (надеется на то, что его отведут к брату и тот, увидев невиновность Глеба, "не погубит" его), он молится, при этом довольно бесстрастно. Даже когда убийца "ят [взял] святаго Глеба за честную главу", тот "молчаше, акы агня незлобиво, весь бо ум имяще к богу и возрев на небо моляшеся". Однако это отнюдь не свидетельство неспособности Нестора передавать живые чувства: в той же сцене он описывает, например, переживания воинов и слуг Глеба. Когда князь приказывает оставить его в ладье посреди реки, то воины "жаляще си по святомь и часто озирающе, хотяще видети, что хощеть быти святому", а отроки в его корабле при виде убийц "положьше весла, седяху сетующеся и плачющеся по святем" - бесстрастие, с которым Глеб готовится принять смерть, всего лишь дань литературному этикету.
После "Чтения о Борисе и Глебе" Нестор пишет "Житие Феодосия Печерского" - инока, а затем игумена прославленного Киево-Печерского монастыря. Здесь гораздо больше реалистичных деталей, реплики и диалоги выглядят более естественно.
Скорее всего, причина этих различий в том, что, во-первых, это жития разных типов. Житие Бориса и Глеба - житие-мартирий, то есть рассказ о мученической смерти святого; эта основная тема определяла и художественную структуру такого жития, резкость противопоставления добра и зла, мученика и его мучителей диктовала особую напряженность и "плакатную" прямоту кульминационной сцены убийства: она должна быть томительно долгой и до предела нравоучительной. Поэтому в житиях-мартириях, как правило, подробно описываются истязания мученика, aero смерть происходит как бы в несколько этапов, чтобы читатель подольше сопереживал герою. В то же время герой обращается с пространными молитвами к богу, в которых раскрываются его стойкость и покорность и обличается вся тяжесть преступления его убийц.
