При создании образов «Идиота» на Достоевского оказало влияние творчество Сервантеса, Гюго, Диккенса. Особенно заметен след «Египетских ночей» Пушкина, ставших культурной и духовной моделью романа; процитировано в нем и пушкинское стихотворение «Жил на свете рыцарь бедный...». Отдельные мотивы произведения восходят к русской сказке и былине. В «Идиоте» переистолкованы апокрифы, прежде всего легенда о Христовом братце. Существенное значение имеет и сближение с Новым Заветом.
Пораженный образом Гольбейна Младшего, поставившего под сомнение Преображение и, следовательно, Богосыновство Христа, утвердившего смерть как суть земного бытия, Достоевский вдохновлен мыслью об искусстве, что должно послужить великой цели подтверждения Блага и искупительной дарованности света человеку, прозрения и спасения. Творческое открытие писателя — лицо, к какому стягиваются все смыслы произведения, князь Мышкин. Идея о жертве Богочеловека, родившаяся у Достоевского в преддверии Пасхи, становится сверхтемой романа. Искупительные страдания Сына Божия, переживаемые как современное событие,— обоснование прообразности «Идиота». В черновиках записано: «Сострадание — все христианство». Рубежное значение имеет припоминание князем Лиона и эшафота. Рассказанные Мышкиным истории о приговоренных к смертной казни есть апофеоз жизни, пронзенной чудом. Герой привозит в петербургский мир и оглашает Епанчиным завет о цене космического и личного бытия, ценность которого становится столь очевидной при смертном обрыве. Князь, вспоминая о политическом преступнике, называет и вектор преображения человека: увидеть собственными глазами свет истины на земле, прикоснуться к небесной красоте, слиться с энергией Бога в единении церковного горения. Текущее время совмещает два взгляда: с эшафота вниз и с него же вверх. С одной связана только смерть и падение, с другой — новая жизнь.
Роман «Идиот» Достоевского — творение о смерти и о силе ее одолеть; о смерти, через которую познается целомудренность существования, о жизни, какая и есть эта целомудренность. «Идиот» — проект общего и индивидуального спасения. Жизнь появляется, когда мука стала причастным терзанием, когда молитвенный жест претворился реальным последованием за Искупителем. Мышкин собственной судьбой повторяет миссию Богосыновства. И если на уровне психологическом, сюжетном он может быть рассмотрен как «юродивый», «праведник», то мистическая ступень образа князя Мышкина нивелирует такие уподобления, выдвигая на первый план отношение ко Христу. Мышкин обладает способностью знать чистоту и невинность человеческой души, видеть за слоями греха исконное. Для романа в целом важен духовный визионерский настрой, когда сквозь художественную фабулу просматривается проблема борьбы за судьбу человека. Князь оставляет в первый же день завет поступка: отыскать красоту Искупителя и Богоматери и следовать ей. Одна же из сестер Епанчиных озвучивает недуг мира: неумение «взглянуть».
Догматика снисхождения Бога к людям и восхождения твари («обожения») получает художественное воплощение в образах и идеях романа. Осмысливая взаимосвязь времени и вечности, Достоевский стремится к прояснению художественного календаря. Центральным днем в первой части «Идиота» становится среда 27 ноября, соотнесенная с празднованием иконы Божией Матери «Знамение». Именно в появлении странного князя ощущает Лизавета Прокофьевна Епанчина необыкновенное значение дня. Образ «Знамения» подсказывает дальнейшую историю принятия и отвержения миром Христа-младенца. Апофеоз отождествления Мышкина и «младенца», «агнца» — в эпизоде дня рождения Настасьи Филипповны. Тогда же выясняется и прообраз героини: ей дана возможность стать Богоматерью. Ожидаемый брак князя и Настасьи Филипповны — обручение Христа и Церкви. Но героиня не решается выбрать между двумя кардинально разнящимися символами: святостью Марии и адской судорогой Клеопатры. Она не сохранила веру в вечный источник жизни, ей свойственна духовная бездомность, мир обращается для нее преисподней.
В романе усиливается трагическое начало, поскольку нет утверждения Церкви. Достоевский создает сюжетные ситуации с тем, чтобы в них проявился лик героев, раскрылась новая жизнь. Новый Город — «Новгород», «Неаполь» — символ авторской концепции. Однако сложения земного и небесного Иерусалима не происходит. Писатель будто и не знает грозного Христа, апокалиптического Судию. Его Богочеловек — всегда распятый, на кресте, всегда Искупитель. В связи с этим наиболее спорной оказывается трактовка образа князя Мышкина. Наряду с высказываемыми идеями о богочеловеческой прообразности его, существует представление о «христоподобности» персонажа и даже его принципиальной несхожести с Христом.
Идея смешения добра и зла, болезненности души лежит в основе образа Рогожина. И если Настасья Филипповна — духовный символ смятения, то Парфен Рогожин — мрака, иррационального пленения тьмой. Несоответствие реальности поведения и заданного масштаба бытия подчеркнуто неисполненностью личных имен: Парфен — «девственник», Анастасия — «воскресение». Тогда же как имя князя «Лев» — указание на изображение Христа-младенца. С тайной преображения связан и тот свет, что озаряет Мышкина во время эпилептического припадка. Он явно соотносим с иконописным ассистом, объявляющим божественность Мессии. Символика «надмирности» главного героя поддерживается и аналогиями, выделенными в ретроспекциях второй части романа: соответствием сюжетной линии Мышкина Рождеству, Богоявлению (пребывание героя в Москве) и Воскресению (записка «на Страстной» к Аглае).
Три последние части романа — исход величайших христианских событий, демонстрирующий их апокалиптическую заостренность. Апокалиптический Вход Господень, апокалиптические Страстные Четверг и Пятница, наконец, Воскресение из мертвых, ожидаемое писателем,— излом времени, который превышает земную историю и дарует вечность. Таков мистический фундамент романа. Это своеобразное истолкование Достоевским пришествия Христа позволяет писателю надеяться на перерождение человека и человечества, на достижение духовного рая очищающейся душой. Многочисленные параллели с Евангелием от Иоанна обнажают метасмысл образа главного героя. Например, слова Мышкина о вере близки двенадцатой главе Евангелия — молениям Христа, а также надписям на иконе «Споручница грешных» и образу «Достойно есть». Лейтмотивом повторяется мысль о необходимости восстановления личности, возобновления союза с Творцом на основе безграничной любви, благодаря Христовой красоте, которой мир спасется. Это и есть рай; полнейшее обретение его возможно, когда времени больше нет.
В минуту высочайшего томления, аналогичного молению Искупителя на Елеонской горе, Мышкин сталкивается с безумием Настасьи Филипповны, непрестанно появляющейся в виде языческой богини, и с демонической одержимостью Рогожина, отвергающего крестовое братство. Три части романа проходят под знаком катастрофы для мира, лишающегося спасения. Существо крестного подъема раскрывается на дне рождения Мышкина, выстроенного по рамкам Страстного Четверга. Символика Тайной Вечери контрастна удрученности Лебедева и жестам Рогожина и Ипполита Терентьева. Характерно, что именно в этой части «Идиота» осмысливается облик Богочеловека. Богословский накал вопроса проистекает от восприятия картины Ганса Гольбейна. В противовес образу, от которого «у иного еще вера может пропасть», Мышкин проникновенно говорит о неумираемости веры, даже в самом преступном сердце. Сущность христианства слышится в словах «простой молодки» — о духовной радости покаяния, о радости быть сыновьями Бога. Копия же в доме Рогожина явно замещает собой крест, пристроена на месте распятия. В высоте вместо света, явленного Мышкину, мрак уничтожения, вместо рая, предлагаемого князем, — могила. Силуэт базельского ужаса благословляет на уверенность в том, что Бог мертв навсегда. Статус его в петербургском пространстве выраженно иконоборческий. От вида этой картины теряет веру и сам Рогожин, и шаткая в ней Настасья Филипповна. К очевидцам несомненного поражения Помазанника, свидетелям Божественной неудачи относит себя Ипполит, чье «Объяснение» — философское обоснование личного неверия. Гностик Ипполит называет земное трупным собранием, скопищем истлевшего. Ему кажется, что грубая и злая сила материальности уничтожает Спасителя. Это фактически приводит умирающего от чахотки подростка к разумному богоборчеству, но одновременно его сердце хранит память о Мессии.
Идея Ипполита сформировалась в день Вознесения Господня, будучи антитезой смыслу христианского праздника. Попыткой самоубийства он бросает дерзкий вызов мирозданию и Творцу. Неудавшийся выстрел — знак промыслительного участия Бога в человеческой судьбе, неисповедимости Провидения, залог иной жизни. Это опровергает безнадежность картины, даруя простор бытия за пределами времени. Мир попал в ловушку казуистики (в том числе католической и социалистической) и бесчудесности, выбраться из которой можно после окончательного поражения зла, лишь в апокалиптическом преображении.
Мышкин подает пример жития, сподобиться его — задача человечества. Шанс, общий для всех, — приобрести «идиотизм», присущий князю, т.е. мудрость видения. Софиологическое упование автора дополняет идейную постройку романа, оно противостоит позитивистскому знанию. Припадки Мышкина обнаруживают некрасивость земного, пребывающего в обстоятельствах грехопадения естества, а вот в духовном средоточии нет ни боли, ни ужаса, нет безобразия и покоится красота. Так и в «Мертвом Христе» все же жив Сын Божий. Мысль о новом свете, о сосложении общества как Церкви связана также с образом Аглаи Епанчиной. Но и она не способна принять подвиг жены-мироносицы, к чему взывает Мышкин. Читая балладу Пушкина, Аглая обрисовывает собственный идеал, предстающий в виде кумира, идола, того же она требует и от князя. Ценность жизненного последования «паладина» интерпретируется ею в качестве слепого приношения, неистовства языческой слепоты, подобной поступку невольника Клеопатры. Говорит же о темном увлечении та, чье имя — «блестящая». Эпизод встречи Аглаи и Настасьи Филипповны выявляет невозможность реализоваться в них христианской любви, что обрекает князя на одиночество Голгофы. Финальные главы романа означены совпадением числовой символики воскрешения и восьмого (апокалиптического) дня. Приход князя Мышкина в дом Рогожина, когда уже убита Настасья Филипповна, восстанавливает извод иконы «Сошествие во ад», иконы Пасхи. Второе пришествие и восхождение спасли жизнь. В ответ — собирающееся вокруг страдальца человечество: Коля Иволгин, Евгений Павлович Радомский, Вера Лебедева, Лизавета Прокофьевна, познавшие завет русского Христа. Эпилог сужает масштаб произведения, служа цели предупреждения, раскрывая изложенное романом в саму действительность. Иконой и храмом должен соделаться человек, таким должно стать человечество. Представляя князя «сфинксом», Достоевский максимально освобождает голоса героев и оценки читателей от диктата собственной позиции.
Конец 1860-х — начало 1870-х гг.— проявление и оформление новой эстетической системы Достоевского, в основе которой лежит мысль о соотнесенности эстетического идеала с Боговоплощением, Преображением и Воскрешением. Достоевский последовательно шел по стезе мистического реализма, символические способности которого позволяли выводить сверхсущностное на уровень бытия, тем самым максимально устраняя момент распада между творчеством литературным и созиданием христианским.
Первая инсценировка романа была осуществлена в 1899 г. в Малом и Александринском театрах. Самой значительной стала постановка Г А. Товстоногова в 1958 г. на сцене БДТ им. М. Горького. В спектакле БДТ роль Мышкина исполнял И.М. Смоктуновский, а Рогожина — Е.А. Лебедев. Другая трактовка романа — в спектакле-триптихе Московского драматического театра на Малой Бронной, поставленном С. Женовачем.
Роман "Идиот", над которым писатель трудился в Швейцарии и Италии, был опубликован в 1868 году. Прошло два года после написания "Преступления и наказания", но писатель по-прежнему пытался изобразить своего современника в его крайних, необычных жизненных ситуациях и состояниях. Только образ преступника, пришедшего, в конце концов, к Богу. Уступает здесь место человеку-идеалу, уже несущему в себе Бога, но гибнущему (по крайней мере, как полноценная личность) в мире алчности и неверия. Если Раскольников мыслит себя "человеком и богом", то главный герой нового романа Лев Мышкин, по замыслу писателя, таковым является. Главная мысль романа – изобразить положительно прекрасного человека. Труднее этого нет ничего на свете, и особенно теперь. Все писатели, не только наши, но даже все европейские, кто брался за изображение прекрасного человека, всегда пасовали.
Потому что задача – безмерная... На свете есть только одно положительно прекрасное лицо – Христос. На первый взгляд идея романа кажется парадоксальной: в "идиоте", "дурачке", "юродивом" изобразить "вполне прекрасного человека".
Но не следует забывать, что в русской религиозной традиции слабоумные, как и юродивые, добровольно принявшие вид безумцев, виделись угодными Богу, блаженными, считалось, что их устами говорят высшие силы. В черновиках к роману автор и называл своего героя "князь Христос", а в самом тексте настойчиво звучат мотивы Второго Пришествия. Первые страницы произведения подготавливают необычность Льва Николаевича Мышкина. Оксюмороном (сочетанием несочетаемого) звучат имя и фамилия; авторская характеристика внешности скорее похожа на иконописный портрет, чем на облик человека в плоти.
Он является из швейцарского "далека" в Россию, из собственной болезни в больное, одержимое социальными недугами петербургское общество. Петербург нового романа Достоевского иной, нежели Петербург, ведь автор реалистически воссоздает специфическую социальную среду – столичный "полусвет". Это мир циничных дельцов, мир приспособившихся к требованиям буржуазной эпохи аристократов-помещиков, таких, как владелец поместий и фабрик генерал Епанчин или член торговых компаний и акционерных обществ. Это мир чиновников-карьеристов, вроде "нетерпеливого нищего" Иволгина, мир купцов-миллионеров, каковым является Парфен Рогожин. Это их семьи: жены, матери, дети; это их содержанки и слуги. Их особняки, квартиры и дачи...
В эту среду на правах родственника Епанчиных и является Лев Николаевич Мышкин, потомок обедневшего княжеского рода (однако в ходе действия автор наделяет героя неожиданным состоянием – солидным наследством). Он рано осиротел, был чрезвычайно слаб здоровьем, испытал заброшенность, одиночество.
Рос в Швейцарии, в недалеком соседстве с крестьянами и детьми. В нем самом много детского: кротость, искренность, незлобивость, даже ребяческая неловкость (вспомним хотя бы эпизод с разбитой "китайской вазой"); и в этом очевидна сознательная идейная установка христианского писателя, ведь в Евангелии говорится об особой близости детей Царствию Небесному.
Воспитывался Мышкин, по всей видимости, последователем французского философа и писателя Руссо, создавшего теорию формирования "естественного", близкого природе человека и написавшего ряд романов на тему воспитания.
Мышкин близок героям Руссо своей непосредственностью и душевной гармонией. Явственна в характере героя еще одна литературная параллель – с образом Дон Кихота, наиболее почитаемого Достоевским в мировой литературе героя. Как и Дон, Кихот, Мышкин поражает всех своей наивной верой в добро, справедливость и красоту.
Он страстно выступает против смертной казни, уверяя, что "убийство по приговору несоразмерно ужаснее, чем убийство разбойничье". Он чуток к любому чужому горю и деятелен в своем сочувствии. Так, в Швейцарии сумел объединить детей состраданием к тяжелобольной, презираемой всеми девушке – "падшей" Мари и сделать остаток жизни обреченной на смерть почти счастливым. Умиротворение пытается внести в душу еще одного смертельно больного – изверившегося, озлобившегося и отчаявшегося Ипполита Терентьева: "Пройдите мимо нас и простите нам наше счастье".
Но прежде всего, по замыслу писателя, испытать на себе ощутимое положительное влияние Мышкина должны были главные герои романа: Настасья Филипповна, Парфен Рогожин и Аглая Епанчина. Отношения Мышкина и Настасьи Филипповны освещены легендарно-мифологическим сюжетом (избавление Христом грешницы Марии Магдалины от одержимости бесами). Полное имя героини – Анастасия – в греческом означает "воскресшая"; фамилия Барашковая вызывает ассоциации с невинной искупительной жертвой. Особые художественные приемы использует автор, подчеркивая значимость образа, готовя восприятие героини Мышкиным: это разговор в поезде Лебедева и Рогожина о блистательной петербургской "камелии" (от названияромана А. Дюма-сына "Дама с камелиями", где в мелодраматическом, "романтизированном" ключе изображается судьба парижской куртизанки); это поразившее князя портретное изображение женщины, изобилующее, в его восприятии, прямыми психологическими деталями: глаза глубокие, лоб задумчивый, выражение лица страстное и как бы высокомерное. Особые художественные приемы использует автор, подчеркивая значимость образа, готовя восприятие героини Мышкиным: это разговор в поезде Лебедева и Рогожина о блистательной петербургской "камелии" (от названияромана А. Дюма-сына "Дама с камелиями", где в мелодраматическом, "романтизированном" ключе изображается судьба парижской куртизанки); это поразившее князя портретное изображение женщины, изобилующее, в его восприятии, прямыми психологическими деталями: глаза глубокие, лоб задумчивый, выражение лица страстное и как бы высокомерное.
Поруганная честь, чувство собственной порочности и вины сочетаются в этой женщине с сознанием внутренней чистоты и превосходства, непомерная гордость – с глубоким страданием. Не по своей воле она стала содержанкой Афанасия Ивановича Тоцкого, который цинично считал себя "благодетелем" в прошлом одинокой беспомощной девочки.
Решив жениться на одной из дочерей Епанчина, он "пристраивает" Настасью Филипповну, выдавая замуж за Галю Иволгина с хорошим приданым. На собственном дне рождения разыгрывает эксцентрическую сцену Настасья Филипповна.
Предлагает Гане и всем собравшимся "господам" вытащить из пылающего камина брошенную ею пачку со ста тысячами рублей – выкуп Рогожина за ее благосклонность. Этот эпизод – один из сильнейших в романе. В нем проявляются и характеры основных "претендентов" на Настасью Филипповну: не выдержав раздвоения (в нем борются жадность и остатки достоинства), падает в обморок. Одержимый страстью, собственник по натуре, Рогожин увозит героиню. Ее "благодетели" недоумевают по поводу нелепых, с их точки зрения, претензий женщины на подлинное счастье, чистую любовь. По существу, только Мышкин глубоко понимает ее затаенную мечту о нравственном обновлении. Он "с первого взгляда поверил" в ее невинность, в нем говорят сострадание и жалость: "Не могу я лица Настасьи Филипповны выносить". Считаясь женихом Епанчиной и переживая по отношению к ней чувство влюбленности, он все же в момент решающего свидания с обеими женщинами, устроенного ей, бессознательно выбирает Настасью Филипповну.
Нерациональный, импульсивный порыв Мышкина подтверждает существо глубинных оснований его личности, реализует осмысленное жизненное кредо героя. Метания героя между двумя женщинами, со времен "Униженных и оскорбленных" ставшие устойчивой чертой художественного метода писателя, в "Идиоте" свидетельствуют не о двойной натуре Мышкина, а, скорее, о ее безмерной отзывчивости. На важнейшие вопросы человеческой жизни в "Идиоте" нет однозначного ответа, но есть свет надежды. Кроме "положительно прекрасного человека", в романе живут и по-своему, как могут, служат добру Вера Лебедева, Коля Иволгин. Коля – первый представитель "русских мальчиков". Так в мире романов Достоевского называются молодые люди, ищущие идеала, справедливости и всемирной гармонии. Это Аркадий Долгорукий – герой. Так в мире романов Достоевского называются молодые люди, ищущие идеала, справедливости и всемирной гармонии. Это Аркадий Долгорукий – герой.
Верой в Россию преисполнена проповедь общественно-исторических взглядов писателя, вложенная в уста вдохновленного Мышкина. "Кто почвы под собой не имеет, тот и Бога не имеет".
И пусть он обращается к лицемерной, озабоченной лишь собственными хищническими интересами высшей знати на одном из вечеров у Епанчиных, пусть обманывается в ней!Достоевский – художник и мыслитель – обращает патетические слова. Кажется, не только в социальной, нравственной, но и в метафизической (то есть общефилософской) сфере терпят фиаско идеи, проповедуемые центральным персонажем.
Примиренным с самими основами бытия умирает Ипполит Терентьев – идеологический противник Мышкина в романе. Подобно подпольному человеку, жаждущему веры, он не принимает её из-за разрушающей силы природы. На важнейшие вопросы человеческой жизни в романе нет однозначного ответа, но есть свет надежды. Кроме положительно прекрасного человека, в романе живут и по-своему, как могут, служат добру Вера Лебедева, Коля Иволгин.
Коля – первый представитель русских мальчиков. Так в мире романов Достоевского называются молодые люди, ищущие идеала, справедливости и всемирной гармонии – это Аркадий.
Также, конечно, Алеша Карамазов о судьбоносных для человечества взаимоотношениях России и Европы не только к героям романа, но и к современному читателю, к потомку. Проповедуя идею, он считает, что безбожный, или католический, Запад, порожденные им социализм или буржуазность должны быть побеждены "только мыслью, русским Богом и Христом". Публицистическое начало, идейная тенденциозность – отличительные
признаки метода всех "поздних" романов Достоевского. "Бесы" (1870-1871) в наибольшей мере воплотили в себе эти качества и получили емкое жанровое определение – роман – памфлет.
Название романа навеяно одноименным стихотворением Пушкина и библейской притчей о вселившихся в свиней бесах. Название романа навеяно одноименным стихотворением Пушкина и библейской притчей о вселившихся в свиней бесах.
Работая над романом, Достоевский ставил цель — изобразить «положительно прекрасного человека», осознавая, что это ги-гантская задача.
В данном произведении страшное, тлетворное влияние насту-пающего капитализма охватило всех действующих лиц, только один князь Мышкин противостоит «темным силам» и гибнет в борь-бе с ними. Здесь красота становится предметом зависти, непри-личных мыслей и торга.
В чудовищный мир денег, где все покупается и продается, неожиданно приходит Лев Николаевич Мышкин — странный че-ловек, бескорыстный, смиренный, сострадательный и чистый сердцем, желающий отдать свою душу за ближнего. Все его слова и поступки вовсе не похожи на действия и рассуждения окружа-ющих, что резко выделяет его из основной массы. Все действу-ющие лица постоянно думают о деньгах, в то время как Мышкин появляется в Петербурге только с одним маленьким узелком и с пустыми карманами. Абсолютно не ожидая ничего подобного, он получает наследство, но сразу раздает деньги. Все окружаю-щие его люди лгут, а князь не умеет делать и этого. Он олицетво-ряет собой правду, попавшую в мир лжи, столкновение и борьба которых неизбежна и предопределена. В словах генеральши Епанчиной: «В Бога не веруют, в Христа не веруют!» выражена завет-ная идея автора: по его мнению, нравственный кризис, который переживает современное ему человечество, является религиоз-ным кризисом. Именно поэтому князь Мышкин все различные причины преступления Рогожина сводит лишь к одной религиоз-ной причине. Рогожин, у которого в доме висит копия картины Гольбейна «Мертвый Христос», заявляет князю, что он любит на нее смотреть. Услышав такие слова, Мышкин кричит, что от та-кой картины вера может пропасть, с чем сам Рогожин неожидан-но соглашается, подтверждая его мнение. Он потерял веру, а без-верие приводит его к убийству.
Образ князя Мышкина является в некоторой степени авто-портретом самого писателя, отчасти духовной и даже физичес-кой биографией Достоевского. Физической в том плане, что автор наделяет своего любимого персонажа собственной болезнью — эпи-лепсией. А духовная биография заключается в совпадении некото-рых жизненно важных событий главного героя и его создателя, например таких, как мечтательная юность, четыре года, прове-денные вне жизни (это каторга и санаторий в Швейцарии), так называемое перерождение убеждений, встреча с Христом, воз-вращение обоих в Петербург, а также рассказ князя о главном событии в жизни автора — о смертной казни на эшафоте. Есть некоторые черты Аполлинарии Сусловой в образе Настасьи Фи-липповны и Анны Григорьевны Достоевской — в образе Аглаи.
Настасья Филипповна, разговор о которой начинается уже в поезде, — женщина неописуемой красоты. Мышкин сразу по ее портрету заметил, что в этом лице и в натуре очень много стра-дания. Ее судьба изначально сложилась трагически. Отец ее ра-зорился, она — сирота, находилась под опекой.
Героиня эта уже как бы с первых зарисовок автора обречена на какую-то жизненную трагедию. Следовательно, Настасья Фи-липповна — очень сложный и противоречивый образ, который символизирует одновременно и красоту, и трагедию мира. Мыш-кин должен спасти эту красоту, воскресить в ней человека.
Развязкой романа, его финалом является смерть Настасьи Филипповны. Описывается болезнь Рогожина — «воспаление в мозгу». Через два месяца он выздоровел, и началось следствие над ним. На суде он дал прямые и точные показания, вспомнил все малейшие обстоятельства совершившегося события, после чего был осужден на пятнадцать лет каторжных работ в Сибири, а все его состояние перешло к его брату Семену Семеновичу.
Князь Мышкин так спокойно разговаривает с преступником потому, что он прекрасно понимает трагедию Парфена Рогожи-на, который сам себя обрек на страдание, потому что, сотворив зло, Рогожин наказал самого себя. Нет ничего тяжелее наказа-ния собственной совести. Человек может очиститься только через страдание. Материал с сайта
Достоевскому удалось найти положительный прекрасный иде-ал в виде человека больного. Но в конце романа, видя безум-ствующего Рогожина, читатели приходят к выводу, что безу-мен окружающий мир, который называет положительно прекрас-ного человека идиотом. Все перевернулось в реальной действи-тельности.
Лишь одна Аглая смогла понять Мышкина. Она сравнивает Льва Николаевича с Дон Кихотом, который поверил безоглядно в свой идеал и слепо отдал ему всю свою жизнь. Князь смотрит на мир, который лежит во зле, так как сам к этому злу не имеет никако-го отношения. Он искренне желает спасти этот мир при помощи веры в красоту, вовсе не осознавая, что сама красота при этом нуждается в спасении.
План
- Приезд князя Мышкина в Петербург.
- Князь Мышкин в семействе Епанчиных.
- Князь Мышкин и Настасья Филипповна.
- Князь Мышкин и Рогожин.
- Смерть Настасьи Филипповны.
- Болезнь Рогожина и суд над ним.
Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском
На этой странице материал по темам:
- литературный анализ произведения достоевского идиот
- достоевский идиот википедия recenzia
- идиот анализ
- анализ романа идиот
- Ф.М. Достоевский Идиот анализ
«Преступления и наказания»). На примере преступления человека нового поколения автор показывает кризис русского сознания XIX-го века. Раскольников – вполне русский человек, «тип петербургского периода», но то, что совершается в его душе – явление не личное и не национальное: в ней отражается состояние всего мира. Трагедия современного человечества в полной силе раскрывается в России, стране величайших крайностей и противоречий. Русский дух, не скованный преданием и беспредельно свободный, наиболее напряженно переживает мировую драму. Вот почему романы-трагедии Достоевского , несмотря на все их национальное своеобразие, имеют всемирное значение. Но в «Преступлении и наказании» кризис сознания концентрируется в одной душе, выпавшей из старого миропорядка. В «Идиоте» – все действующие лица втянуты в этот кризис, все принадлежат к гибнущему миру. «Положительно прекрасный человек», князь Мышкин один противостоит «темным силам» и гибнет в борьбе с ними. В «Преступлении и наказании» только Раскольников и его двойник, Свидригайлов , поражены страшным недугом; остальные, по видимости, еще здоровы. В «Идиоте» тлетворное поветрие охватило всех, все души изъязвлены, все устои расшатаны, все источники вод отравлены. Мир романа «Идиот» страшнее и трагичнее мира «Преступления и наказания»: люди мечутся в лихорадке, говорят в бреду, стонут и скрежещут зубами. Два романа – две стадии той же болезни: в первом болезнь в зародыше, во втором – в полном развитии. Мы знаем, с каким волнением следил Достоевский из-за границы за всем происходившим в России, как мрачно смотрел он на действительность, как пытался и в уголовной хроники вычитать грозные знаки близкого конца. Газеты жаловались на падение нравственности, на участившиеся преступления, грабежи и убийства. Но в то же время он никогда так не верил в грядущее обновление погибающего мира, в спасение человечества образом русского Христа. Противоречие между отчаянием и надеждою, безверием и верою воплотилось в «Идиоте». Роман построен на потрясающем контрасте мрака и света, смерти и воскресения.
Достоевский. Идиот. 1-я серия телесериала
В шестидесятые годы пессимизм и оптимизм писателя казались болезненно-преувеличенными, роман был непонят и почти незамечен; старый мир стоял, по-видимому, прочно и непоколебимо; процесс разрушения, о котором говорил Достоевский, совершался в темных глубинах сознания. Только теперь, в нашу катастрофическую эпоху, мы начинаем понимать его пророчества.
В романе «Идиот» показана роковая власть денег над человеческой душой. Все герои одержимы страстью наживы, все они или ростовщики (как Птицын, Лебедев, капитанша Терентьева), или воры, или авантюристы. Идея Гани варьируется его окружением. Птицын солидно отдает деньги под проценты и знает свой предел: приобрести два-три доходных дома; генерал Иволгин у всех просит взаймы и кончает воровством; жилец Фердыщенко, познакомившись с князем, неожиданно спрашивает его: «У вас деньги есть?». И, получив от него двадцатипятирублевый билет, долго рассматривает его со всех сторон и, наконец, возвращает. «Я пришел вас предупредить, – заявляет он, – во-первых, – мне денег взаймы не давать, потому что я непременно буду просить». Этим комическим эпизодом подчеркивается всеобщая страшная завороженность деньгами. Тема денег усиливается размышлениями самих персонажей. Ганя говорит князю: «Здесь ужасно мало честных людей, честнее Птицына нет». Его тринадцатилетний брат Коля философствует о том же: подружившись с князем, он делится с ним своими мыслями. Его детская душа уже уязвлена неблагообразием родителей, безнравственностью общества. «Здесь ужасно мало честных людей, – замечает он, – так даже некого совсем уважать... И заметили вы, князь, в наш век все – авантюристы! И именно у нас в России, в нашем любезном отечестве. И как это так все устроилось, не понимаю. Кажется, уж как крепко стояло, а что теперь... Родители первые на попятный и сами своей прежней морали стыдятся. Вон, в Москве, родитель уговаривал сына ни перед чем не отступать для добывания денег: печатно известно... Все ростовщики, все, вплоть до единого». Коля вспоминает убийство Данилова и связывает жадность к наживе с преступностью. В его словах уже приоткрывается основная идея романа.
Первая часть заканчивается приемом у Настасьи Филипповны. Мотив денег вводится рассказом Фердыщенко о самом дурном поступке: он украл три рубля у знакомых; в краже обвинили служанку и выгнали. Особенных угрызений совести он ни тогда, ни потом не чувствовал. И рассказчик заключает: «Мне вот все кажется, что на свете гораздо более воров, чем не-воров, и что нет даже такого самого честного человека, который бы хоть раз в жизни чего-нибудь не украл». Этой низменно-шутовской исповедью подготовляется эффект катастрофы. Рогожин приезжает купить Настасью Филипповну: в руках его «большая пачка бумаги, крепко и плотно завернутая в "Биржевые Ведомости" и обвязанная туго-натуго со всех сторон и два раза накрест бечевкой, вроде тех, которыми обвязывают сахарные головы». Он предлагает сначала 18 тысяч, потом надбавляет до сорока и, наконец, доходит до ста. В трагическом аукционе пачка – сто тысяч – играет главную роль.
Настасья Филипповна возвращает слово Гане и срамит его. Мотив корыстолюбия связывается с мотивом преступности. Служение маммоне приводит к человекоубийству. «Нет, теперь я верю, – говорит она, – что этакой за деньги зарежет! Ведь теперь их всех такая жажда обуяла, так их разнимает на деньги, что они словно одурели. Сам ребенок, а уж лезет в ростовщики. А то намотает на бритву шелку, закрепит да тихонько сзади и зарежет приятеля, как барана, как я читала недавно». Настасья Филипповна ссылается на дело купца Мазурина, убившего ювелира Калмыкова. Снова вторгается в роман уголовная хроника. Свое апокалиптическое видение мира автор строит на фактах «текущего момента». Героиня швыряет в огонь пачку со ста тысячами и бросает вызов Гане: вытащи деньги из огня, и они – твои. Эффект этой сцены заключается в контрасте между бескорыстием хозяйки и алчностью ее гостей. Она вызывает не только Ганю, но весь «проклятый» мир, поклоняющийся золотому тельцу. Происходит смятение: Лебедев «вопит и ползет в камин», Фердыщенко предлагает «выхватить зубами одну только тысячу»; Ганя падает в обморок. В эту вакханалию золота вступает и князь: он предлагает свою руку героине, заявляя, что получил наследство, что он тоже миллионер.
Во второй части появляется компания шантажистов. Бурдовский выдает себя за незаконного сына Павлищева, благодетеля князя Мышкина, затевает против него дело, чтобы сорвать порядочный куш. Его приятель Келлер помещает в газете «обличительную» и гнусно-клеветническую статью о князе. Лебедев говорит об этих молодых людях, что они «дальше нигилистов ушли». Апокалиптическая тема развивается в негодующем монологе Лизаветы Прокофьевны Епанчиной: царство золотого тельца – преддверие царства смерти. «Уж и впрямь последние времена пришли, – кричит она. – Теперь мне все объяснилось! Да этот косноязычный разве не зарежет (она указала на Бурдовского), да побьюсь об заклад, что зарежет! Он денег твоих десяти тысяч, пожалуй, не возьмет, а ночью придет и зарежет, да и вынет их из шкатулки. По совести вынет!.. Тьфу, все навыворот, все кверху ногами пошли... Сумасшедшие! Тщеславные! В Бога не веруют, в Христа не веруют! Да ведь вас до того тщеславие и гордость проели, что кончится тем, что вы друг друга переедите, это я вам предсказываю. И не сумбур это, и не хаос, и не безобразие это?»
В словах генеральши Епанчиной выражена заветная идея писателя: нравственный кризис, переживаемый человечеством XIX-го века, есть кризис религиозный . Вера в Христа угасает, ночь опускается на мир; он погибнет в кровавом хаосе войны всех против всех. Страстное пророчество Елизаветы Прокофьевны «научно» резюмируется резонером Евгением Павловичем. Но его хладнокровный диагноз болезни века, пожалуй, еще страшнее, чем пылкое негодование генеральши. «Все, что я выслушал, – говорит он, – сводится по моему мнению, к теории восторжествования права, прежде всего и мимо всего и даже с исключением всего прочего, и даже, может быть, прежде исследования, в чем и право-то состоит? От этого дело может прямо перескочить на право силы, т. е. на право единичного кулака и личного захотения, как, впрочем, и очень часто кончалось на свете. Остановился же Прудон на праве силы. В американскую войну многие самые передовые либералы объявили себя в пользу плантаторов, в том смысле, что негры суть негры, ниже белого племени, а, стало быть, право силы – за белыми... Я хотел только заметить, что от права силы до права тигров и крокодилов и даже до Данилова и Горского недалеко ». Это пророчество исполнилось буквально: люди двадцатого века знают по опыту, что такое право силы и право тигров и крокодилов...
Такова картина мира, раскрывающаяся в «Идиоте». Идея: неверие неизбежно ведет к человекоубийству, воплощается в действии романа: все герои – убийцы, или в действительности, или в возможности. Безбожное человечество стоит под знаком смерти.
На чем основан Апокалипсис Достоевского? Не на болезненной ли фантазии? Он страстно негодовал, когда критики называли его роман фантастическим, и утверждал, что он – более реалист, чем они. Грозные знаки надвигающегося на мир «смутного времени» уже вписаны в «текущей действительности»; нужно только уметь их прочесть. Писатель вглядывался в мелкие факты, в газетные известия, хронику происшествий, отчеты об уголовных процессах и гордился, что отгадывает самые неуловимые «веяния момента». Когда печаталось «Преступление и наказание», в газетах появились заметки о деле студента Данилова. 14-го января 1866-го года Данилов убил и ограбил ростовщика Попова и его служанку. Бедный студент жил на уроки, был умен и хорошо образован, отличался твердым и спокойным характером; у него была «красивая внешность, большие черные выразительные глаза и длинные, густые, откинутые назад волосы». Во время процесса арестант Глазков вдруг подал заявление, что убил ростовщика не Данилов, а он; но вскоре взял его обратно, «сознавшись, что Данилов его подговорил». Достоевский был поражен: действительность с удивительной точностью подражала вымыслу. Дело Данилова воспроизводило сюжет «Преступления и наказания»: даже ложное признание Глазкова соответствовало в романе ложному самообвинению Николки. «Реализм» его торжествовал. «Ах, друг мой, – писал он Майкову, – совершенно другие я понятия имею о действительности и реализме, чем наши реалисты и критики. Мой идеализм реальнее ихнего. Ихним реализмом сотой доли реальных, действительно случившихся, фактов не объяснить. А мы нашим идеализмом пророчили даже факты . Случалось».
В искусстве Достоевского величайшие взлеты фантазии сочетаются с кропотливым изучением фактов. Он всегда начинает восхождение с низин повседневной действительности. Его романы насыщены хроникой происшествий.
Фабула «Идиота» тесно связана с уголовными процессами 60-ых годов. Самый замысел романа возник под впечатлением дела Умецких. В окончательной редакции ни одна подробность этой семейной драмы не уцелела. «Озлобленная гордячка» Миньона – Умецкая – лишь отдаленный прототип Настасьи Филипповны. Процесс Умецких был ферментом, который привел в движение творческую мысль автора, но почти бесследно растворился в процессе работы. Два других уголовных дела – Мазурина и Горского – определили собой композицию романа. Достоевский признавался С. Ивановой, что «для развязки почти и писался, и задуман был весь роман». Развязка – убийство Рогожиным Настасьи Филипповны: значит, в нем смысл романа. Идея «убийственности» падшего мира реализуется в «убийстве» героя. Фигура убийцы миллионера возникает под впечатлением процесса купца Мазурина.
Роман – новый этап в развитии мировоззрения Достоевского.
Все действующие лица романа потеряли веру. Они противопоставлены князю Мышкину.
Вторая идея романа – пагубность страстей, двойственность страстей (страсть – это чувство, замешанное с грехом).
В центре романа – процесс нравственного разрушения, нравственная антитеза. Здесь противопоставление идеального князя Мышкина всем остальным. Достоевский показывает два ума: главный и неглавный. Князь Мышкин живет главным умом – сердцем.
Достоевский показывает религиозный характер антитезы – кризис безверия. В атеизме суть падения нравов.
Композиционный стержень – князь Мышкин. Все сюжетные линии сходятся к нему. Центральное место занимает картина «Мертвый Христос» в доме Рогожина. Мышкин, увидев эту картину, ужасается: «От этой картины и вера может пропасть».
В романе все померкло из-за силы власти и денег. Обогащение – главная цель всех героев романа.
Мотив корыстолюбия раскрывается в образе Рогожина.
Вся жизнь Рогожина посвящена страсти, любви к Настасье Филипповне. Любовь Рогожина оборачивается стремлением к властвованию.
Ипполит Терентьев близок к образу героя-парадоксалиста. Он – носитель вселенского бунта. Бунтует он даже против самих законов природы.
Структура «темного мира» имеет двойственный характер: Петербург 60-х гг. 19 в. и семейства Епанчиных, Иволгиных, Лебедевых.
Тема апокалепсиса – гибели мира, зараженного безверия и бесовщиной.
Образ Мышкина эмпиричен: это человек, чужой на родине, тип мечтателя, человек, оторванный от жизни. Он чувствует себя беспомощным, ненужным. Тема отчужденности и социальной утопичности подчеркивается Достоевским. Мышкин жаждет исцеления, возвращается в Россию с великой миссией: узнать свою родину, понять народ русский и русскую веру. За 6 месяцев Мышкин меняется, он понимает душу русского народа. Мышкин хочет стать проповедником христианской веры. Он превращается в русского православного миссионера.
Тревога за русское дворянство звучит в речи Мышкина, образ которого – художественный автопортрет самого Достоевского.
Духовный облик Мышкина: в «темный мир» приходит человек не от мира сего. Его любят и ненавидят одновременно. Он хочет отдать свою душу за ближнего. Мышкин считает себя ниже других, поэтому постоянно самоумаляется. Его миссия – сорвать с каждого человека его грубую маску и увидеть в нем образ божий; разбудить его лучшие качества, увидеть в нем человека, внутреннюю сущность.
В каждом человеке Мышкин пытается спасти живую душу, открыть милосердие и доброту, которые есть в глубине души у каждого человека.
Образ князя Мышкина был задуман как воплощение личности Христа. Но Христос - богочеловек, а Мышкин не удержался на этой высоте.
Мышкин выдумал свою любовь к Настасье Филипповне. Он не любил всех, как Христос.
Невозможно черты богочеловека привнести в образ обычного человека, греховного. Достоевский писал роман о человеке идеальном, но не о богочеловеке.
Все-таки, хотя Мышкин погибает, его лучшие качества остаются в сердцах людей, которые его окружали.
Роман не кончается сценой в доме Рогожина; он кончается словами генеральши Епанчиной: «Все мы за границей одна фантазия».
Образ «положительно прекрасного» человека остался в «Идиоте» невоплощенным, но он развился в следующих романах Достоевского.
Роль женских образов романа Ф. М. Достоевского «Идиот».
Тема красоты.
В романах Достоевского мы видим множество женщин. Женщины эти - разные. С “Бедных людей” начинается в творчестве Достоевского тема судьбы женщины. Чаще всего необеспеченной материально, а потому беззащитной. Многие женщины Достоевского унижены (Александра Михайловна, у которой жила Неточка Незванова, мать Неточки). И сами женщины не всегда чутки по отношению к другим: несколько эгоистична Варя, бессознательно эгоистична и героиня “Белых ночей”, есть и просто хищные, злые, бессердечные женщины (княгиня из “Неточки Незвановой”). Он их не приземляет и не идеализирует. Одних только женщин у Достоевского нет - счастливых. Но нет и счастливых мужчин. Нет и счастливых семей. Произведения Достоевского обнажают трудную жизнь всех тех, кто честен, добр, сердечен.
В произведениях Достоевского все женщины делятся на две группы: женщины расчета и женщины чувства. В “Преступлении и наказании” перед нами целая галерея русских женщин: проститутка Соня, убитые жизнью Катерина Ивановна и Алена Ивановна, убитая топором Лизавета Ивановна.
Образ Сони имеет две трактовки: традиционную и новую, данную В. Я. Кирпотиным. Согласно первой, в героине воплощены христианские идеи, по второй - она носительница народной нравственности. В Соне воплощен народный характер в его неразвитой “детской” стадии, причем путь страданий заставляет ее эволюционировать по традиционной религиозной схеме - в сторону юродивой - недаром она столь часто сопоставляется с Лизаветой.
Соня, которая в своей недолгой жизни уже перенесла все мыслимые и немыслимые страдания и унижения, сумела сохранить нравственную чистоту незамутненность разума и сердца. Недаром Раскольников кланяется Соне, говоря, что кланяется всему человеческому горю и страданию. Ее образ вобрал в себя всю мировую несправедливость, мировую скорбь. Сонечка выступает от лица всех “униженных и оскорбленных”. Именно такая девушка, с такой жизненной историей, с таким пониманием мира была избрана Достоевским для спасения и очищения Раскольникова.
Ее внутренний духовный стержень, помогающий сохранить нравственную красоту, безграничная вера в добро и в Бога поражают Раскольникова и заставляют его впервые задуматься над моральной стороной его мыслей и действий.
Но наряду со своей спасительной миссией Соня является еще и “наказанием” бунтарю, постоянно напоминая ему всем своим существованием о содеянном. “Да неужто ж человек - вошь?!” - эти слова Мармеладовой заронили первые семена сомнения в Раскольникове. Именно Соня, заключавшая в себе, по мысли писателя, христианский идеал добра, могла выстоять и победить в противоборстве с античеловеческой идеей Родиона. Она всем сердцем боролась за спасение его души. Даже когда сначала в ссылке Раскольников избегал ее, Соня оставалась верной своему долгу, своей вере в очищение через страдание. Вера в Бога была ее единственной опорой; возможно, что в этом образе воплотились духовные искания самого Достоевского.
Таким образом, в романе “Преступление и наказание” автор отводит одно из главных мест образу Сонечки Мармеладовой, который воплощает в себя как мировую скорбь, так и божественную, непоколебимую веру в силу добра. Достоевский от лица “вечной Сонечки” проповедует идеи добра и сострадания, составляющие незыблемые основы человеческого бытия.
В “Идиоте” женщиной расчета является Варя Иволги -на. Но основное внимание здесь уделено двум женщинам: Аглае и Настасье Филипповне. В них есть что-то общее, и в то же время они отличаются друг от друга. Мышкин считает, что Аглая хороша “чрезвычайно”, “почти как Настасья Филипповна, хотя лицо совсем другое”. При общем - прекрасны, у каждой свое лицо. Аглая красива, умна, горда, мало внимания обращает на мнение окружающих, недовольна укладом жизни в своей семье. Настасья Филипповна - иная. Конечно, это тоже неспокойная, мечущаяся женщина. Но в ее метаниях преобладает покорность судьбе, которая к ней несправедлива. Героиня вслед за другими убедила себя в том, что она падшая, низкая женщина. Находясь в плену расхожей морали, она даже называет себя уличной, хочет казаться хуже, чем есть, ведет себя эксцентрично. Настасья Филипповна - женщина чувства. Но она уже не способна любить. Чувства в ней перегорели, и любит она “один свой позор”. Настасья Филипповна обладает красотой, при помощи которой можно “мир перевернуть”. Услышав об этом, она говорит: “Но я отказалась от мира”. Могла бы, но не хочет. Вокруг нее идет “кутерьма” в домах Иволгиных, Епанчиных, Троцкого, ее преследует Рогожин, который соперничает с князем Мышкиным. Но с нее хватит. Она знает цену этому миру и потому отказывается от него. Ибо в мире ей встречаются люди или выше, или ниже ее. И с теми и с другими она быть не хочет. Первых она, по ее пониманию, недостойна, а вторые недостойны ее. Она отказывается от Мышкина и едет с Рогожиным. Это еще не итог. Она будет метаться между Мышкиным и Рогожиным, пока не погибнет под ножом последнего. Мира ее красота не перевернула. “Мир погубил красоту”.
София Андреевна Долгорукая, гражданская жена Версилова, мать “подростка”, - высоко положительный женский образ, созданный Достоевским. Основное свойство ее характера - женственная кротость и потому “незащищенность” против требований, предъявляемых к ней. В семье она все силы свои отдает заботам о муже, Версилове, и о детях. Ей и в голову не приходит защищать себя от требовательности мужа и детей, от несправедливости их, неблагодарного невнимания к ее заботам об их удобствах. Совершенное забвение себя свойственно ей. В противоположность гордым, самолюбивым и мстительным Настасье Филипповне, Грушеньке, Екатерине Ивановне, Аглае София Андреевна - воплощенное смирение. Версилов говорит, что ей свойственны “смирение, безответность” и даже “приниженность”, имея в виду происхождение Софии Андреевны из простого народа.
Что же было для Софии Андреевны святыней, за которую она готова была бы терпеть и мучиться? Святым былодля нее то высшее, что признает святым Церковь, - без умения выразить церковную веру в суждениях, но имея ее в своей душе, целостно воплощенную в образе Христа. Свои убеждения она выражает, как это свойственно простому народу, в кратких конкретных заявлениях.
Твердая вера во всеобъемлющую любовь Божию и в Провидение, благодаря которому нет бессмысленных случайностей в жизни, - вот источник силы Софии Андреевны. Сила ее - не ставрогинское гордое самоутверждение, а бескорыстная неизменная привязанность к тому, что действительно ценно. Поэтому ее глаза, “довольно большие и открытые, сияли всегда тихим и спокойным светом”; выражение лица “было бы даже веселое, если бы она не тревожилась часто”. Лицо очень привлекательно. В жизни Софии Андреевны, столь близкой к святости, была тяжкая вина: через полгода после свадьбы с Макаром Ивановичем Долгоруким она увлеклась Версиловым, отдалась ему и стала его гражданской женой. Вина всегда остается виною, но, осуждая ее, надо учитывать смягчающие обстоятельства. Выходя замуж восемнадцатилетней девушкой, она не знала, что такое любовь, исполняя завещание своего отца, и шла под венец так спокойно, что Татьяна Павловна “назвала ее тогда рыбой”.
В жизни каждый из нас встречается со святыми людьми, скромное подвижничество которых незаметно постороннему взгляду и не ценится нами в достаточной мере; однако без них скрепы между людьми распались бы и жизнь стала бы невыносимой. София Андреевна принадлежит именно к числу таких неканонизованных святых. На примере Софии Андреевны Долгорукой мы выяснили, какой была женщина чувства у Достоевского.
В “Бесах” выведен образ готовой к самопожертвованию Даши Шатовой, а также гордой, но несколько холодной Лизы Тушиной. Нового, по сути, в этих образах нет. Подобное уже было. Не является новым и образ Марии Лебядкиной. Тихая, ласковая мечтательница, полу-или совсем помешанная женщина. Новое в другом. Достоевский впервые с такой полнотой вывел здесь образ антиженщины. Вот прибывает с запада Майе Шатова. Она умеет жонглировать словами из словаря отрицателей, но забыла, что первая роль женщины - быть матерью. Характерен следующий штрих. Перед родами Маг1е говорит Шатову: “Началось”. Не поняв, тот уточняет: “Что началось?” Ответ Мапе: “А почем я знаю? Я разве тут знаю что-нибудь?” Женщина знает то, чего ей можно было и не знать, и не знает того, чего не знать ей просто нельзя. Она забыла свое дело и делает чужое. Перед родами, при великой тайне появления нового существа эта женщина кричит: “О, будь проклято все заранее!”.
Другая антиженщина - не роженица, а повитуха, Арина Виргинская. Для нее рождение человека есть дальнейшее развитие организма. В Виргинской, однако, не совсем умерло женское. Так, после года жизни с мужем она отдается капитану Лебядкину. Женское победило? Нет. Отдалась-то из-за принципа, вычитанного из книжек. Вот как о ней, жене Виргинского, говорит рассказчик: супруга его, да и все дамы, были самых последних убеждений, но все это выходило у них несколько грубовато, именно тут была “идея, попавшая на улицу”, как выразился когда-то Степан Трофимович по-другому поводу. Они все брали книжек и, по-первому даже слуху из столичных прогрессивных уголков наших, готовы были выбросить за окно все, что угодно, лишь бы только советовали выбрасывать. Вот и здесь, при родах Маг1е, эта антиженщина, видимо, усвоив из книжки, что детей должен воспитывать кто угодно, только не мать, говорит ей: “Да и ребенка хоть завтра же вам отправлю в приют, а потом в деревню на воспитание, там и дело с концом. А там вы выздоравливайте, принимайтесь за разумный труд”.
Это были женщины, которые резко противопоставлялись Софии Андреевне и Сонечке Мармеладовой.
Все женщины Достоевского чем-то похожи друг на друга. Но в каждом последующем произведении Достоевский дополняет новыми чертами уже известные нам образы.
