Содержание главы пир на весь мир.  Некрасов Н.А. Кому на Руси жить хорошо. Крестьянка

Перед вами – краткое содержание поэмы Некрасова «Кому на Руси жить хорошо». Поэма была задумана как «народная книга», эпопея, изображающая целую эпоху в жизни народа. Сам поэт говорил о своем произведении так:

«Я задумал изложить в связном рассказе все, что я знаю о народе, все, что мне привелось услыхать из уст его, и я затеял “Кому на Руси жить хорошо”. Это будет эпопея современной крестьянской жизни».

Как известно, поэт не закончил поэму. Закончена была только первая из 4 частей.

Основные моменты, на которые следует обратить внимание мы не стали сокращать. Остальное дается в кратком пересказе.

Краткое содержание «Кому на Руси жить хорошо» по главам

Кликните по нужной главе или части произведения, чтобы перейти к ее краткому содержанию

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

Крестьянка

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Пир - на весь мир

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ПРОЛОГ — краткое содержание

В каком году -- рассчитывай,

В какой земле - угадывай,

На столбовой дороженьке

Сошлись семь мужиков:

Семь временнообязанных,

Подтянутой губернии,

Уезда Терпигорева,

Пустопорожней волости,

Из смежных деревень:

Заплатова, Дырявина,

Разутова, Знобишина,

Горелова, Неелова -

Неурожайка тож,

Сошлися - и заспорили:

Кому живется весело,

Вольготно на Руси?

Роман сказал: помещику,

“Демьян сказал: чиновнику,

Лука сказал: попу.

Купчине толстопузому! -

Сказали братья Губины,

Иван и Митродор.

Старик Пахом потужился

И молвил, в землю глядючи:

Вельможному боярину,

Министру государеву.

А Пров сказал: царю…

Мужик что бык: втемяшится

В башку какая блажь -

Колом ее оттудова

Не выбьешь: упираются,

Всяк на своем стоит!

Мужики спорят и не замечают, как наступает вечер. Они разложили костер, сходили за водкой, закусили и опять начали спорить, кому живется «весело, вольготно на Руси». Спор перерос в драку. В это время к костру подлетел птенчик. Пахом его поймал. Появляется птичка-пеночка и просит отпустить птенчика. Взамен она рассказывает, как найти скатерь-самобранку. Пахом отпускает птенчика, мужики идут указанным путем и находят скатерь-самобранку. Мужики решают не возвращаться домой до тех пор, пока не выяснят «доподлинно», «Кому живется счастливо, // Вольготно на Руси».

Глава 1. Поп – краткое содержание

Мужики отправляются в путь. Им встречаются крестьяне, мастеровые, ямщики, солдаты, и путники понимают, что жизнь этих людей нельзя назвать счастливой. Наконец им встречается поп. Он доказывает мужикам, что нет у попа ни покоя, ни богатства, ни счастья, - грамота поповскому сыну достается трудно, священство обходится еще дороже. Попа могут позвать любое время дня и ночи, в любую погоду. Священнику приходится видеть слезы сирот и предсмертный хрип умирающего. А почета попу нет никакого - о нем слагают «сказки балагурные //И песни непристойные, // И всякую хулу». Богатства у попа тоже нет - помещики богатые уже почти и не живут на Руси. Мужики соглашаются со священником. Идут дальше.

Глава 2. Сельская ярмонка – краткое содержание

Мужики видят повсюду скудное житье. В реке мужик купает коня. Странники узнают от него, что весь народ пошел на ярмарку. Мужики отправляются туда. На ярмарке народ торгуется, веселится, гуляет, пьет. Один мужик плачет перед народом - он пропил все деньги, а дома ждет внучка гостинчика. Павлуша Веретенников по прозвищу «барин» купил для его внучки ботиночки. Старик очень рад. Странники смотрят представление в балагане.

Глава 3. Пьяная ночь – краткое содержание

Народ возвращается пьяный после ярмарки.

Народ идет и падает,

Как будто из-за валиков

Картечью неприятели

Палят по мужикам.

Какой-то мужик закапывает поддевочку, уверяя при этом, что хоронит матушку. В канаве ссорятся бабы: у кого дома хуже. Яким Нагой говорит, что «нет меры хмелю русскому», но и невозможно измерить горе народное.

Далее следует рассказ о Якиме Нагом, который ранее жил в Питере, потом угодил в тюрьму из-за тяжбы с купцом. Затем приехал жить в родную деревню. Он накупил картинок, которыми обклеил избу и которые очень любил. Случился пожар. Яким бросился спасать не накопленные деньги, а картинки, которые повесил потом в новой избе. Народ, возвращаясь, поет песни. Странники грустят о собственном доме, о женах.

Глава 4. Счастливые – краткое содержание

Странники ходят среди праздничной толпы с ведром водки. Обещают ее тому, кто убедит, что он действительно счастливый. Первым приход дьячок, говорит, что счастлив тем, что верит в царствие небесное. Ему водки не дают. Подходит старуха, говорит, что у нее в огороде уродилась репа очень крупная. Над ней посмеялись и тоже ничего не дали. Приходит солдат с медалями, говорит, что счастлив тем, что остался жив. Ему поднесли.

Подошедший каменотес рассказывает о своем счастье - об огромной силе. Его оппонентом выступает худой мужичок. Он говорит, что в свое время бог наказал его за то, что хвастал так же. Подрядчик нахваливал его на стройке, а тот и рад- взял ношу в четырнадцать пудов и занес ее на второй этаж. С тех пор и зачах. Едет помирать на родину, в вагоне начинается эпидемия, на станциях выгружают мертвых, но он все-таки остался жив.

Приходит дворовый человек, хвастает, что был любимым рабом у князя, что лизал тарелки с остатками изысканной пищи, допивал из рюмок иностранные напитки, страдает благородной болезнью подагрой. Его прогоняют. Подходит белорус, говорит, что его счастье - в хлебе, которого он никак не может наесться. Дома, в Белоруссии, он ел хлеб с мякиной и корой. Пришел мужик, пострадавший от медведя, сказал, что его товарищи на охоте погибли, а он остался жив. Мужик получил водку от странников. Нищие хвастаются, что счастливы, так как им часто подают. Странники понимают, что зря тратили водку на «счастие мужицкое ». Им советуют спросить о счастье у Ермила Гирина, который держал мельницу. По решению суда мельницу продают с торгов. Ермил выиграл торг с купцом Алтынниковым, подьячие потребовали третью часть стоимости сразу вопреки правилам. У Ермила с собой не было денег, которые требовалось внести в течение часа, а до дома ехать далеко.

Он вышел на площадь и попросил народ одолжить, кто сколько сможет. Денег набрали больше, чем было нужно. Ермил отдал деньги, мельница стала его, а в следующую пятницу он раздал долги. Странники удивляются, почему народ поверил Гирину и дал денег. Ему отвечают, что он добился этого правдой. Гирин служил писарем в вотчине князя Юрлова. Прослужил пять лет и ни с кого ничего не брал, был внимателен ко всем. Но его выгнали, а на его место пришел новый писарь - прохвост и хапуга. После смерти старого князя новый хозяин прогнал всех старых прихвостней и велел крестьянам избрать нового бурмистра. Все избрали единодушно Ермила. Он служил честно, но однажды все-таки совершил проступок - своего младшего брата Митрия «повыгородил », а вместо него в солдаты пошел сын Ненилы Власьевны.

С того времени Ермил затосковал - не ест, не пьет, говорит, что преступник. Сказал, что пусть его судят по совести. Сына Ненилы Власьвны вернули, а Митрия забрали, на Ермилу наложили штраф. Еще год после этого он ходил сам не свой, затем уволился с должности, как его ни упрашивали остаться.

Рассказчик советует сходить к Гирину, но другой крестьян говорит, что Ермил в остроге. Поднялся бунт, потребовались правительственные войска. Чтобы избежать кровопролития, попросили Гирина обратиться к народу.

Рассказ прерывается криками пьяного лакея, страдающего подагрой, - теперь он страдает от побоев за воровство. Странники уходят.

Глава 5. Помещик – краткое содержание

Помещик Оболт-Оболдуев был

… «румяненький,

Осанистый, присадистый,

Шестидесяти лет;

Усы седые, длинные,

Ухватки молодецкие.

Он принял мужиков за грабителей, даже выхватил пистолет. Но те рассказали ему, в чем дело. Оболт- Оболдуев смеется, слезает с коляски и рассказывает про житье помещиков.

Вначале он говорит о древности своего рода, затем вспоминает старые времена, когда

Не только люди русские,

Сама природа русская

Покорствовала нам.

Тогда помещики жили хорошо - роскошные пиры, целый полк прислуги, собственные актеры и т. д. Помещик вспоминает о псовой охоте, о неограниченной власти, как христосовался со всей своей вотчиной «в воскресенье светлое».

Теперь же повсюду упадок - «Сословье благородное // Как будто все попряталось, // Повымерло! » Помещик не может понять никак, почему «писаки праздные» призывают его учиться и трудиться, ведь он же дворянин. Говорит, что живет в деревне сорок лет, но не может отличить ячменный колос от ржаного. Крестьяне думают:

Порвалась цепь великая,

Порвалась - расскочилася:

Одним концом по барину,

Другим по мужику!..

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Последыш – краткое содержание

Странники идут, видят сенокос. Берут косы у баб, начинают косить. С реки слышится музыка - это помещик катается в лодке. Седой мужик Влас подгоняет баб - не следует огорчать помещика. К берегу причаливают три лодки, в них помещик с семейством и челядью.

Старый помещик обходит сено, придирается, что сено сырое, требует подсушить. Уходит со своей свитой завтракать. Странники расспрашивают Власа (он оказался бургомистром), почему распоряжается помещик, если крепостное право отменено. Влас отвечает, что у них особенный помещик: когда он узнал об отмене крепостного права, его хватил удар - отнялась левая половина тела, он лежал без движения.

Приехали наследники, но старик выздоровел. Сыновья говорили ему об отмене крепостного права, но он назвал их предателями, трусами и т. д. Из страха, что их лишат наследства, сыновья решают ему потакать во всем.

Потому и уговаривают крестьян ломать комедию, будто мужиков вернули помещикам. Но некоторых крестьян и не надо было уговаривать. Ипат, например, говорит: «А я князей Утятиных холоп - и весь тут сказ! » Он вспоминает, как князь запрягал его в телегу, как купал в проруби - в одну прорубь окунал, из другой вытаскивал - и тут же давал водку.

Князь посадил Ипата на козлы играть на скрипке. Лошадь споткнулась, Ипат упал, и сани переехали его, князь же уехал. Но через некоторое время он вернулся. Ипат благодарен князю, что тот не оставил его замерзать. Все соглашаются делать вид, будто крепостного права не отменяли.

Влас не соглашается быть бургомистром. Соглашается им быть Клим Лавин.

У Клима совесть глиняна,

А бородища Минина,

Посмотришь, так подумаешь,

Что не найти крестьянина

Степенней и трезвей.

Старый князь ходит и распоряжается, крестьяне смеются над ним потихоньку. Мужик Агап Петров не захотел подчиняться приказам старого помещика, и, когда тот застал его за вырубкой леса, сказал обо всем прямо Утятину, назвал его шутом гороховым. Утятина хватил второй удар. Но вопреки ожиданиям наследников старый князь поправился снова и стал требовать публичной порки Агапа.

Последнего начинают уговаривать всем миром. Его отвели на конюшню, поставили перед ним штоф вина и сказали, чтобы кричал погромче. Он кричал так, что даже Утятин сжалился. Пьяного Агапа отнесли домой. Вскоре он умер: «Клим бессовестный сгубил его, анафема, винищем! »

Утятин в это время сидит за столом. Крестьяне стоят у крыльца. Все ломают комедию, как обычно, кроме одного мужика, - тот смеется. Мужик - приезжий, местные порядки ему смешны. Утятин вновь требует наказания бунтовщика. Но виниться странники не желают. Бурмистрова кума спасает положение - говорит, что смеялся ее сын, - несмышленый мальчишка. Утятин успокаивается, веселится и куражится за обедом. После обеда умирает. Все вздохнули с облегчением. Но радость крестьян была преждевременной: «Со смертию Последыша пропала ласка барская ».

КРЕСТЬЯНКА (ИЗ ТРЕТЬЕЙ ЧАСТИ)

Пролог – краткое содержание

Странники решают поискать счастливого человека среди женщин. Им советуют пойти в село Клин и спросить Матрену Тимофеевну по прозвищу «губернаторша». Придя в деревню, мужики видят «убогие дома». Встретившийся им лакей объясняет, что «Помещик за границею, //А управитель при смерти». Странники встречают Матрену Тимофеевну.

Матрена Тимофеевна

Осанистая женщина,

Широкая и плотная,

Лет тридцати осьми.

Красива; волос с проседью,

Глаза большие, строгие,

Ресницы богатейшие,

Сурова и смугла.

Странники рассказывают о своей цели. Крестьянка отвечает, что о жизни ей сейчас рассказывать некогда - надо идти жать рожь. Мужики предлагают помощь. Матрена Тимофеевна рассказывает о своей жизни.

Глава 1 – До замужества. Краткое содержание

Родилась Матрена Тимофеевна в дружной, непьющей семье и жила «как у Христа за пазухой». Было много работы, но и много веселья. Затем Матрена Тимофеевна встретила своего суженого;

На горе - чужанин!

Филипп Корчагин - питерщик,

По мастерству печник.

Глава 2 – Песни. Краткое содержание

Матрена Тимофеевна попадает в чужой дом.

Семья была большущая,

Сварливая… попала я

С девичьей холи в ад!

В работу муж отправился,

Молчать, терпеть советовал…

Как велено, так сделано:

Ходила с гневом на сердце.

А лишнего не молвила

Словечка никому.

Зимой пришел Филиппушка,

Привез платочек шелковый

Да прокатил на саночках

В Екатеринин день,

И горя словно не было!..

Говорит, что муж ее бил только раз, когда приехала сестра мужа и он попросил дать ей башмаки, а Матрена замешкалась. Филипп ушел опять на заработки, а на Казанскую у Матрены родился сын Демушка. Жизнь в доме свекрови стала еще труднее, но она терпит:

Что ни велят - работаю,

Как ни бранят - молчу.

Из всей семьи мужа Матрену Тимофеевну жалел только дед Савелий.

Глава 3. Савелий, богатырь святорусский. Краткое содержание.

Матрена Тимофеевна рассказывает о Савелии.

С большущей сивой гривою,

Чай, двадцать лет нестриженной,

С большущей бородой,

Дед на медведя смахивал… <…>

… Ему уж стукнукло,

По сказкам, сто годов.

Дед жил в особой горнице,

Семейки недолюбливал,

В свой угол не пускал;

А та сердилась, лаялась,

Его «клейменым, каторжным»

Честил родной сынок.

Савелий не рассердится,

Уйдет в свою светелочку,

Читает святцы, крестится

Да вдруг и скажет весело;

«Клейменый, да не раб!»…

Савелий рассказывает Матрене, почему его зовут «клейменым». В годы его молодости крепостные крестьяне его деревни не платили оброк, не ходили на барщину, потому что жили в глухих местах и добраться туда было трудно. Помещик Шалашников пытался собрать оброк, но не очень преуспевал в этом.

Отменно драл Шалашников,

А не ахти великие

Доходы получал.

Вскоре Шалашникова (он был военным) убивают под Варной. Его наследник присылает наместника-немца.

Тот заставляет крестьян работать. Те сами не замечают, как прорубают просеку, т. е. добраться до них теперь стало легко.

И тут настала каторга

Корежскому крестьянину-

До нитки разорил! <…>

У немца - хватка мертвая:

Пока не пустит по миру,

Не отойдя, сосет!

Так продолжалось восемнадцать лет. Немец построил фабрику, распорядился рыть колодец. Немец начал ругать тех, кто рыл колодец, за безделье (среди них и Савелий). Крестьяне столкнули немца в яму и яму закопали. Дальше - каторга, Савелиг! пытался с нее бежать, но его поймали. Двадцать лет он пробыл на каторге, еще двадцать - на поселении.

Глава 4. Демушка. Краткое содержание

Матрена Тимофеевна родила сына, но свекровь не дает ей быть с ребенком, так как работать стала сноха меньше.

Свекровь настаивает, чтобы Матрена Тимофеевна оставляла сына у дедушки. Савелий недоглядел за ребенком: «Заснул старик на солнышке, // Скормил свиньям Демидушку // Придурковатый дед!..» Матрена обвиняет деда, плачет. Но на том все не закончилось:

Господь прогневался,

Наслал гостей непрошеных,

Неправедных судей!

В деревне появляются доктор, становой, полиция, обвиняют Матрену в намеренном убийстве ребенка. Лекарь делает вскрытие, несмотря на просьбы Матрены «без поругания // Честному погребению // Ребеночка предать» . Ее называют сумасшедшей. Дед Савелий говорит, что сумасшествие ее заключается в том, что она пошла к начальству, не взяв с собой «ни целковика, ни новины». Хоронят Демушку в закрытом гробу. Матрена Тимофеевна не может прийти в себя, Савелий, пытаясь ее утешить, говорит, что сын ее теперь в раю.

Глава 5. Волчица – Краткое содержание

После того как умер Демушка, Матрена «сама не своя», работать не могла. Свекор решил проучить ее вожжами. Крестьянка наклонилась ему в ноги и попросила: «Убей!» Свекор отступил. День и ночь Матрена Тимофеевна находится на могиле сына. Ближе к зиме приехал муж. Савелий после смерти Демушки

Шесть дней лежал безвыходно,

Потом ушел в леса.

Так пел, так плакал дедушка,

Что лес стонал! А осенью

Ушел на покаяние

В Песочный монастырь.

Каждый год у Матрены рождается по ребенку. Спустя три года умирают родители Матрены Тимофеевны. Она идет на могилку сына поплакать. Встречает там деда Савелия. Он пришел из монастыря помолиться за «Дему бедного, за все страдное русское крестьянство». Савелий прожил недолго - «по осени у старого какая-то глубокая на шее рана сделалась, он трудно умирал…». Савелий так говорил о доле крестьян:

Мужчинам три дороженьки:

Кабак, острог да каторга,

А бабам на Руси

Три петли: шелку белого,

Вторая - шелку красного,

А третья - шелку черного,

Любую выбирай!..

Прошло четыре года. Матрена смирилась со всем. Однажды в село приходит странница-богомолка, она говорит о спасении души, требует от матерей, чтобы они по постным дням не кормили младенцев молоком. Матрена Тимофеевна не послушалась. «Да, видно, бог прогневался», - считает крестьянка. Когда ее сыну Федоту исполнилось восемь лет, его послали пасти овец. Однажды привели Федота и сказали, что он скормил овцу волчице. Федот рассказывает, что появилась огромная отощавшая волчица, схватила овцу и пустилась бежать. Федот догнал ее и отнял овцу, которая была уже мертва. Волчица посмотрела ему в глаза жалобно и завыла. По кровоточащим сосцам было ясно, что у нее в логове волчата. Федот сжалился над волчицей и отдал ей овцу. Матрена Тимофеевна, пытаясь спасти сына от порки, просит милости у помещика, который велит наказать не подпаска, а «бабу дерзкую».

Глава 6. Трудный год. Краткое содержание.

Матрена Тимофеевна говорит, что волчица являлась не напрасно - наступила бесхлебица. Свекровь сказала соседкам, что голод накликала Матрена, надевшая в Рождество чистую рубаху.

За мужем, за заступником,

Я дешево отделалась;

А женщину одну

Никак за то же самое

Убили насмерть кольями.

С голодным не шути!..

После бесхлебицы пришла рекрутчина. Старшего мужа брата забрали в солдаты, так что семья беды не ждала. Но мужа Матрены Тимофеевны берут в солдаты вне очереди. Жизнь становится еще тяжелее. Детей пришлось послать по миру. Свекровь стала еще сварливее.

Хорошо не одевайся,

Добела не умывайся,

У соседок очи зорки,

Востры языки!

Ходи улицей потише,

Носи голову пониже,

Коли весело - не смейся,

Не поплачь с тоски!..

Глава 7. Губернаторша. Краткое содержание

Матрена Тимофеевна собирается к губернатору. Она с трудом добирается до города, так как беременна. Дает рубль швейцару, чтобы тот пустил. Он говорит, чтобы приходила через два часа. Матрена Тимофеевна приходит, швейцар берет с нее еще рубль. Подъезжает губернаторша, Матрена Тимофеевна бросается к ней с просьбой о заступничестве. Крестьянке становится плохо. Когда она приходит в себя, ей говорят, что она родила ребенка. Губернаторша, Елена Александровна, очень прониклась к Матрене Тимофеевне, ходила за ее сыном как за своим (у самой нее детей не было). В село посылают нарочного, чтобы во всем разобрался. Мужа вернули.

Глава 8. Бабья притча. Краткое содержание

Мужики спрашивают, все ли рассказала им Матрена Тимофеевна. Та говорит, что все, кроме того, что дважды они пережили пожар, трижды болели сибирской язвой, что вместо лошади приходилось ей ходить «в бороне». Матрена Тимофеевна вспоминает слова святой богомолки, ходившей на «высоты Афинские »:

Ключи от счастья женского,

От нашей вольной волюшки

Заброшены, потеряны У Бога самого! <…>

Да вряд они и сыщутся…

Какою рыбой сглонуты

Ключи те заповедные,

В каких морях та рыбина

Гуляет - бог забыл!

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ.

Пир - на весь мир

Вступление – краткое содержание

В деревне пир. Организовал пир Клим. Послали за приходским дьячком Трифоном. Он пришел вместе с сыновьями-семинаристами Саввушкой и Гришей.

… Было старшему

Уж девятнадцать лет;

Теперь уж протодьяконом

Смотрел, а у Григория

Лицо худое, бледное

И волос тонкий, вьющийся,

С оттенком красноты.

Простые парни, добрые,

Косили, жали, сеяли

И пили водку в праздники

С крестьянством наравне.

Дьяк и семинаристы запели.

I. Горькое время - горькие песни – краткое содержание

ВЕСЕЛАЯ

«Кушай тюрю, Яша! Молочка-то нет!»

- «Где ж коровка наша?»

Увели, мой свет!

Барин для приплоду

Взял ее домой».

Славно жить народу

На Руси святой!

«Где же наши куры?» -

Девчонки орут.

«Не орите, дуры!

Съел их земский суд;

Взял еще подводу

Да сулил постой…»

Славно жить народу

На Руси святой!

Разломило спину,

А квашня не ждет!

Баба Катерину

Вспомнила - ревет:

В дворне больше году

Дочка… нет родной!

Славно жить народу

На Руси святой!

Чуть из ребятишек,

Глядь - и нет детей:

Царь возьмет мальчишек,

Барин - дочерей!

Одному уроду

Вековать с семьей.

Славно жить народу

На Руси святой!

Потом запели вахлаки:

БАРЩИННАЯ

Беден, нечесан Калинушка,

Нечем ему щеголять,

Только расписана спинушка,

Да за рубахой не знать.

С лаптя до ворота

Шкура вся вспорота,

Пухнет с мякины живот.

Верченый, крученый,

Сеченый, мученый,

Еле Калина бредет.

В ноги кабатчику стукнется,

Горе потопит в вине,

Только в субботу аукнется

С барской конюшни жене…

Мужики вспоминают о старых порядках. Один из мужиков вспоминает, как однажды их барыня решила нещадно драть того, «кто скажет слово крепкое». Мужики ругаться прекратили, но как только была объявлена воля, так отвели душу, что «поп Иван обиделся». Другой мужик рассказывает про холопа примерного Якова верного. У жадного помещика Поливанова был верный слуга Яков. Он был предан барину безгранично.

Яков таким объявился из младости,

Только и было у Якова радости:

Барина холить, беречь, ублажать

Да племяша-малолетка качать.

Племянник Якова Гриша вырос и попросил у барина позволения жениться на девушке Арине.

Однако барину самому она нравилась. Он отдал Гришу в солдаты, несмотря на мольбы Якова. Холоп запил и исчез. Поливанову плохо без Якова. Через две недели холоп вернулся. Поливанов собирается в гости к сестре, Яков везет его. Едут лесом, Яков сворачивает в глухое место - Чертов овраг. Поливанов напуган - умоляет пощадить его. Но Яков говорит, что не собирается пачкать руки убийством, и вешается сам на дереве. Поливанов остается один. Всю ночь он проводит в овраге, кричит, зовет людей, но никто не отзывается. Утром его находит охотник. Помещик возвращается домой, причитая: «Грешен я, грешен! Казните меня!»

После рассказа мужики затевают спор, кто грешнее - кабатчики, помещики, мужики или разбойники. Клим Лавин дерется с купцом. Ионушка, «смиренный богомол», рассказывает о силе веры. Его история - про юродивого Фомушку, который звал людей спасаться в леса, но его арестовали и повезли в острог. С телеги Фомушка кричал: «Били вас палками, розгами, кнутьями, будете биты железными прутьями!» Утром пришла воинская команда и начались усмирение и допросы, т. е. пророчество Фомушки «чуть в точку не сбылось». Иона рассказывает о Ефросиньюшке, посланнице божей, которая в холерные годы «хоронит, лечит, возится с больными». Иона Ляпушкин - богомол и странник. Крестьяне любили его и спорили, кто первый приютит его у себя. Когда он появлялся, все выносили ему навстречу иконы, и Иона шел за теми, чья икона ему больше понравится. Иона рассказывает притчу о двух великих грешниках.

О ДВУХ ВЕЛИКИХ ГРЕШНИКАХ

Быль рассказал Ионе в Соловках отец Питирим. Было двенадцать разбойников, атаманом у которых был Кудеяр. Они жили в дремучем лесу, много награбили богатств, немало погубили невинных душ. Из-под Киева Кудеяр вывез себе девицу- красу. Неожиданно у разбойника «совесть господь пробудил». Кудеяр «Голову снес полюбовнице // И есаула засек ». Вернулся домой «старцем в одежде монашеско й», день и ночь молит Бога о прощении. Перед Кудеяром возник угодник Господа. Он указал на огромный дуб и сказал: «Тем же ножом, что разбойничал, // Срежь его той же рукой!..<…> Только что рухнется дерево, // Цепи греха упадут ». Кудеяр начинает выполнять сказанное. Проходит время, и мимо проезжает пан Глуховский. Спрашивает, чем занят Кудеяр.

Много жестокого, страшного

Старец о пане слыхал

И в поучение грешнику

Тайну свою рассказал.

Пан усмехнулся: «Спасения

Я уж не чаю давно,

В мире я чту только женщину,

Золото, честь и вино.

Жить надо, старче, по-моему:

Сколько холопов гублю,

Мучу, пытаю и вешаю,

А поглядел бы, как сплю!»

Отшельник приходит в ярость, набрасывается на пана и вонзает ему в сердце нож. В этот самый миг дерево рухнуло, а со старца упал груз грехов.

III. И старое и новое – краткое содержание

КРЕСТЬЯНСКИЙ ГРЕХ

Одному адмиралу за военную службу, за битву с турками под Очаковом государыней было пожаловано восемь тысяч душ крестьян. Умирая, он отдает Глебу-старосте ларец. Наказывает ларец беречь, так как в нем завещание, по которому все восемь тысяч душ получат вольную. После смерти адмирала в имении появляется дальний родственник, обещает старосте много денег, и завещание сжигают. Все согласны с Игнатом, что это большой грех. Гриша Добросклонов говорит о свободе крестьян, о том, что «Глеба нового не будет на Руси». Влас желает Грише богатств, умную и здоровую жену. Гриша в ответ:

Не надо мне ни серебра,

Ни золота, а дай Господь,

Чтоб землякам моим

И каждому крестьянину

Жилось вольготно-весело

На всей святой Руси!

Приближается воз с сеном. На возу сидит солдат Овсянников вместе с племянницей Устиньюшкой. Солдат зарабатывал на жизнь с помощью райка - переносной панорамы, показывающей предметы через увеличительное стекло. Но инструмент сломался. Солдат тогда придумал новые песни и стал играть на ложках. Поет песню.

Солдатская Тошен свет,

Правды нет,

Жизнь тошна,

Боль сильна.

Пули немецкие,

Пули турецкие,

Пули французские,

Палочки русские!

Клим замечает, что в его дворе есть колода, на которой он с молодости колол дрова. Она «не столь изранена», как Овсянников. Однако полный пансион солдат не получил, так как помощник лекаря при осмотре ран сказал, что они второразрядные. Солдат вновь подает прошение.

IV. Доброе время - добрые песни – краткое содержание.

Гриша и Савва ведут отца домой и поют:

Доля народа,

Счастье его.

Свет и свобода

Прежде всего!

Мы же немного

Просим у бога:

Честное дело

Делать умело

Силы нам дай!

Жизнь трудовая -

Другу прямая

К сердцу дорога,

Прочь от порога,

Трус и лентяй!

То ли не рай!

Доля народа,

Счастье его.

Свет и свобода

Прежде всего!

Отец уснул, Саввушка взялся за книгу, а Гриша ушел в поле. У Гриши худое лицо - в семинарии их недокармливал эконом. Гриша вспоминает свою мать Домну, у которой он был любимым сыном. Поет песню:

Средь мира дольнего

Для сердца вольного

Есть два пути.

Взвесь силу гордую,

Взвесь волю твердую, -

Каким идти?

Одна просторная

Дорога - торная,

Страстей раба,

По ней громадная,

К соблазну жадная

Идет толпа.

О жизни искренней,

О цели выспренней

Там мысль смешна.

Кипит там вечная,

Бесчеловечная

Вражда-война.

За блага бренные…

Там души пленные

Полны греха. <…>

Другая - тесная

Дорога, честная,

По ней идут

Лишь души сильные,

Любвеобильные,

На бой, на труд.

За обойденного,

За угнетенного -

По их стопам

Иди к униженным,

Иди к обиженным -

Будь первый там.

Как ни темна вахлачина,

Как ни забита барщиной

И рабством - и она,

Благословясь, поставила

В Григорье Добросклонове

Такого посланца.

Ему судьба готовила

Путь славный, имя громкое

Народного заступника,

Чахотку и Сибирь.

Гриша поет песню о светлом будущем своей Родины: «Еще суждено тебе много страдать, //Но ты не погибнешь, я знаю ». Гриша видит бурлака, который, завершив свои труды, звеня медяками в кармане, идет в кабак. Гриша поет еще одну песню.

РУСЬ

Ты и убогая,

Ты и обильная,

Ты и могучая,

Ты и бессильная,

Матушка Русь!

В рабстве спасенное

Сердце свободное -

Золото, золото

Сердце народное!

Сила народная,

Сила могучая -

Совесть спокойная,

Правда живучая!

Сила с неправдою

Не уживаются,

Жертва неправдою

Не вызывается, -

Русь не шелохнется,

Русь - как убитая!

А загорелась в ней

Искра сокрытая, -

Встали - небужены,

Вышли - непрошены,

Жита по зернышку

Горы наношены!

Рать подымается -

Неисчислимая!

Сила в ней скажется

Несокрушимая!

Ты и убогая,

Ты и обильная,

Ты и забитая,

Ты и всесильная,

Матушка Русь!..

Гриша доволен своей песней:

Слышал он в груди своей силы необъятные,

Услаждали слух его звуки благодатные,

Звуки лучезарные гимна благородного -

Пел он воплощение счастия народного!..

Надеюсь, это краткое содержание поэмы Некрасова «Кому на Руси жить хорошо» помогла вам подготовится к уроку русской литературы.

«Льны тоже нонче знатные...
Ай! бедненькой! застрял!»
Тут жаворонка малого,
Застрявшего во льну,
Роман распутал бережно,
Поцаловал: «Лети!»
И птичка ввысь помчалася,
За нею умиленные
Следили мужики...

Поспел горох! Накинулись,
Как саранча на полосу:
Горох, что девку красную,
Кто ни пройдет - щипнет!
Теперь горох у всякого -
У старого, у малого,
Рассыпался горох
На семьдесят дорог!

Вся овощь огородная
Поспела; дети носятся
Кто с репой, кто с морковкою,
Подсолнечник лущат,
А бабы свеклу дергают,
Такая свекла добрая!
Точь-в-точь сапожки красные,
Лежит на полосе.

Шли долго ли, коротко ли,
Шли близко ли, далёко ли,
Вот наконец и Клин.
Селенье незавидное:
Что ни изба - с подпоркою,
Как нищий с костылем,
А с крыш солома скормлена
Скоту. Стоят, как остовы,
Убогие дома.
Ненастной, поздней осенью
Так смотрят гнезда галочьи,
Когда галчата вылетят
И ветер придорожные
Березы обнажит...
Народ в полях - работает.
Заметив за селением
Усадьбу на пригорочке,
Пошли пока - глядеть.

Огромный дом, широкий двор,
Пруд, ивами обсаженный,
Посереди двора.
Над домом башня высится,
Балконом окруженная,
Над башней шпиль торчит.

В воротах с ними встретился
Лакей, какой-то буркою
Прикрытый: «Вам кого?
Помещик за границею,
А управитель при смерти!..» -
И спину показал.
Крестьяне наши прыснули:
По всей спине дворового
Был нарисован лев.
«Ну, штука!» Долго спорили,
Что за наряд диковинный,
Пока Пахом догадливый
Загадки не решил:
«Холуй хитер: стащит ковер,
В ковре дыру проделает,
В дыру просунет голову
Да и гуляет так!..»

«Дорожки так загажены,
Что срам! у девок каменных
Отшибены носы!
Пропали фрукты-ягоды,
Пропали гуси-лебеди
У холуя в зобу!
Что церкви без священника,
Угодам без крестьянина,
To саду без помещика! -
Решили мужики. -
Помещик прочно строился,
Такую даль загадывал,
А вот...» (Смеются шестеро,
Седьмой повесил нос.)
Вдруг с вышины откуда-то
Как грянет песня! головы
Задрали мужики:
Вкруг башни по балкончику
Похаживал в подряснике
Какой-то человек
И пел... В вечернем воздухе,
Как колокол серебряный,
Гудел громовый бас...
Гудел - и прямо за сердце
Хватал он наших странников:
Не русские слова,
А горе в них такое же,
Как в русской песне слышалось,
Без берегу, без дна.
Такие звуки плавные,
Рыдающие... «Умница,
Какой мужчина там?» -
Спросил Роман у женщины,
Уже кормившей Митеньку
Горяченькой ухой.

Певец Ново-Архангельской.
Его из Малороссии
Сманили господа.
Свезти его в Италию
Сулились, да уехали...
А он бы рад-радехонек -
Какая уж Италия? -
Обратно в Конотоп,
Ему здесь делать нечего...
Собаки дом покинули
(Озлилась круто женщина),
Кому здесь дело есть?..
Да у него ни спереди,
Ни сзади... кроме голосу...

Не то еще услышите,
Как до утра пробудете:
Отсюда версты три
Есть дьякон... тоже с голосом...
Так вот они затеяли
По-своему здороваться
На утренней заре.
На башню как подымется
Да рявкнет наш: «Здо-ро-во ли
Жи-вешь, о-тец И-пат?»
Так стекла затрещат!
А тот ему, оттуда-то:
- Здо-ро-во, наш со-ло-ву-шко!
Жду вод-ку пить! - «И-ду!..»
«Иду»-то это в воздухе
Час целый откликается...
Такие жеребцы!..

Домой скотина гонится,
Дорога запылилася,
Запахло молоком.
Вздохнула мать Митюхина:
- Хоть бы одна коровушка
На барский двор вошла! -
«Чу! песня за деревнею,
Прощай, горю́шка бедная!
Идем встречать народ».

Легко вздохнули странники:
Им после дворни ноющей
Красива показалася
Здоровая, поющая
Толпа жнецов и жниц, -
Все дело девки красили
(Толпа без красных девушек,
Что рожь без васильков).

«Путь добрый! А которая
Матрена Тимофеевна?»
- Что нужно, молодцы?

Матрена Тимофеевна
Осанистая женщина,
Широкая и плотная,
Лет тридцати осьми.
Красива; волос с проседью,
Глаза большие, строгие,
Ресницы богатейшие,
Сурова и смугла.
На ней рубаха белая,
Да сарафан коротенький,
Да серп через плечо.

Что нужно вам, молодчики?

Помалчивали странники,
Покамест бабы прочие
Не поушли вперед,
Потом поклон отвесили:
«Мы люди чужестранные,
У нас забота есть,
Такая ли заботушка,
Что из домов повыжила,
С работой раздружила нас,
Отбила от еды.
Мы мужики степенные,
Из временнообязанных,
Подтянутой губернии,
Пустопорожней волости,
Из смежных деревень:
Несытова, Неелова,
Заплатова, Дырявина,
Горелок, Голодухина -
Неурожайка тож.
Идя путем-дорогою,
Сошлись мы невзначай,
Сошлись мы - и заспорили:
Кому живется счастливо,
Вольготно на Руси?
Роман сказал: помещику,
Демьян сказал: чиновнику,
Лука сказал: попу,
Купчине толстопузому, -
Сказали братья Губины,
Иван и Митродор.
Пахом сказал: светлейшему,
Вельможному боярину,
Министру государеву,
А Пров сказал: царю...
Мужик что бык: втемяшится
В башку какая блажь -
Колом ее оттудова
Не выбьешь! Как ни спорили,
Не согласились мы!
Поспоривши, повздорили,
Повздоривши, подралися,

Подравшися, удумали
Не расходиться врозь,
В домишки не ворочаться,
Не видеться ни с женами,
Ни с малыми ребятами,
Ни с стариками старыми,
Покуда спору нашему
Решенья не найдем,
Покуда не доведаем
Как ни на есть - доподлинно,
Кому жить любо-весело,
Вольготно на Руси?..

Попа уж мы доведали,
Доведали помещика,
Да прямо мы к тебе!
Чем нам искать чиновника,
Купца, министра царского,
Царя (еще допустит ли
Нас, мужичонков, царь?) -
Освободи нас, выручи!
Молва идет всесветная,
Что ты вольготно, счастливо
Живешь... Скажи по-божески:
В чем счастие твое?»

Не то чтоб удивилася
Матрена Тимофеевна,
А как-то закручинилась,
Задумалась она...

He дело вы затеяли!
Теперь пора рабочая,
Досуг ли толковать?..

«Полцарства мы промеряли,
Никто нам не отказывал!» -
Просили мужики.

У нас уж колос сыпется,
Рук не хватает, милые...

«А мы на что, кума?
Давай серпы! Все семеро
Как станем завтра - к вечеру
Всю рожь твою сожнем!»

Смекнула Тимофеевна,
Что дело подходящее.
- Согласна, - говорит, -
Такие-то вы бравые,
Нажнете, не заметите,
Снопов по десяти.

«А ты нам душу выложи!»

Не скрою ничего!

Покуда Тимофеевна
С хозяйством управлялася,
Крестьяне место знатное
Избрали за избой:
Тут рига, конопляники,
Два стога здоровенные,
Богатый огород.
И дуб тут рос - дубов краса.
Под ним присели странники:
„Эй, скатерь самобраная,
Попотчуй мужиков“.

И скатерть развернулася,
Откудова ни взялися
Две дюжие руки,
Ведро вина поставили,
Горой наклали хлебушка
И спрятались опять...
Гогочут братья Губины:
Такую редьку схапали
На огороде - страсть!

Уж звезды рассажалися
По небу темно-синему,
Высоко месяц стал,
Когда пришла хозяюшка
И стала нашим странникам
«Всю душу открывать...»

Да не в лесу родилася,
Не пеньям я молилася,
Не много я спала.
В день Симеона батюшка
Сажал меня на бурушку
И вывел из младенчества
По пятому годку,
А на седьмом за бурушкой
Сама я в стадо бегала,
Отцу носила завтракать,
Утяточек пасла.
Потом грибы да ягоды,
Потом: «Бери-ка грабельки
Да сено вороши!»
Так к делу приобыкла я...
И добрая работница,
И петь-плясать охотница
Я смолоду была.
День в поле проработаешь,
Грязна домой воротишься,
А банька-то на что?

Спасибо жаркой баенке,
Березовому веничку,
Студеному ключу, -
Опять бела, свежехонька,
За прялицей с подружками
До полночи поешь!

На парней я не вешалась,
Наянов обрывала я,
А тихому шепну:
«Я личиком разгарчива,
А матушка догадлива,
Не тронь! уйди!..» - уйдет...

Да как я их ни бегала,
А выискался суженой,
На горе - чужанин!
Филипп Корчагин - питерщик,
По мастерству печник.
Родительница плакала:
«Как рыбка в море синее
Юркнешь ты! как соловушко
Из гнездышка порхнешь!
Чужая-то сторонушка
Не сахаром посыпана,
Не медом полита!
Там холодно, там голодно,
Там холеную доченьку
Обвеют ветры буйные,
Обграют черны вороны,
Облают псы косматые
И люди засмеют!..»
А батюшка со сватами
Подвыпил. Закручинилась,
Всю ночь я не спала...

Ах! что ты, парень, в девице
Нашел во мне хорошего?
Где высмотрел меня?
О Святках ли, как с горок я
С ребятами, с подругами
Каталась, смеючись?
Ошибся ты, отецкий сын!
С игры, с катанья, с беганья,
С морозу разгорелося
У девушки лицо!
На тихой ли беседушке?
Я там была нарядная,
Дородства и пригожества
Понакопила за зиму,
Цвела, как маков цвет!
А ты бы поглядел меня,
Как лен треплю, как снопики
На риге молочу...
В дому ли во родительском?..
Ах! кабы знать! Послала бы
Я в город братца-сокола:
«Мил братец! шелку, гарусу
Купи - семи цветов,
Да гарнитуру синего!»
Я по углам бы вышила
Москву, царя с царицею,
Да Киев, да Царьград,
А посередке - солнышко,
И эту занавесочку
В окошке бы повесила,
Авось ты загляделся бы, -
Меня бы промигал!..

Всю ночку я продумала...
«Оставь, - я парню молвила, -
Я в подневолье с волюшки,
Бог видит, не пойду!»

Такую даль мы ехали!
Иди! - сказал Филиппушка. -
Не стану обижать!

Тужила, горько плакала,
А дело девка делала:
На суженого искоса
Поглядывала втай.
Пригож-румян, широк-могуч,
Рус волосом, тих говором -
Пал нá сердце Филипп!

«Ты стань-ка, добрый молодец,
Против меня прямехонько,
Стань на одной доске!
Гляди мне в очи ясные,
Гляди в лицо румяное,
Подумывай, смекай:
Чтоб жить со мной - не каяться,
А мне с тобой не плакаться...
Я вся тут такова!»

Небось не буду каяться,
Небось не будешь плакаться! -
Филиппушка сказал.

Пока мы торговалися,
Филиппу я: «Уйди ты прочь!»
А он: - Иди со мной! -
Известно: - Ненаглядная,
Хорошая... пригожая... -
«Ай!..» - вдруг рванулась я...
- Чего ты? Эка силища! -
Не удержи - не видеть бы
Вовек ему Матренушки,
Да удержал Филипп!
Пока мы торговалися,
Должно быть, так я думаю,
Тогда и было счастьице...
А больше вряд когда!

Я помню, ночка звездная,
Такая же хорошая,
Как и теперь, была...

Вздохнула Тимофеевна,
Ко стогу приклонилася,
Унывным, тихим голосом
Пропела про себя:

«Ты скажи, за что,
Молодой купец,
Полюбил меня.
Дочь крестьянскую?
Я не в серебре,
Я не в золоте,
Жемчугами я
Не увешана!»

Чисто серебро -
Чистота твоя,
Красно золото -
Красота твоя,
Бел-крупен жемчуг -
Из очей твоих
Слезы катятся...

Велел родимый батюшка,
Благословила матушка,
Поставили родители
К дубовому столу,
С краями чары налили:
«Бери поднос, гостей-чужан
С поклоном обноси!»
Впервой я поклонилася -
Вздрогнýли ноги резвые;
Второй я поклонилася -
Поблекло бело личико;
Я в третий поклонилася,
И волюшка скатилася
С девичьей головы...

«Так, значит, свадьба? Следует, -
Сказал один из Губиных, -
Поздравить молодых».

«Давай! Начни с хозяюшки». -
«Пьешь водку, Тимофеевна?»

Старухе - да не пить?..

Спится мне, младенькой, дремлется,
Клонит голову на подушечку,
Свекровь-матушка по сеничкам похаживает,
Сердитая по новым погуливает.

Странники (хором)

Стучит, гремит, стучит, гремит,
Снохе спать не дает:
Встань, встань, встань, ты - сонливая!
Встань, встань, встань, ты - дремливая!
Сонливая, дремливая, неурядливая!

Семья была большущая,
Сварливая... попала я
С девичьей холи в ад!
В работу муж отправился,
Молчать, терпеть советовал:
Не плюй на раскаленное
Железо - зашипит!
Осталась я с золовками,
Со свекром, со свекровушкой,
Любить-голубить некому,
А есть кому журить!
На старшую золовушку,
На Марфу богомольную,
Работай, как раба;
За свекором приглядывай,
Сплошаешь - у кабатчика
Пропажу выкупай.
И встань и сядь с приметою,
Не то свекровь обидится;
А где их все-то знать?
Приметы есть хорошие,
А есть и бедокурные.
Случилось так: свекровь
Надула в уши свекору,
Что рожь добрее родится
Из краденых семян.
Поехал ночью Тихоныч,
Поймали, - полумертвого
Подкинули в сарай...

Как велено, так сделано:
Ходила с гневом на сердце,
А лишнего не молвила
Словечка никому.
Зимой пришел Филиппушка,
Привез платочек шелковой
Да прокатил на саночках
В Екатеринин день,
И горя словно не было!
Запела, как певала я
В родительском дому.
Мы были однолеточки,
Не трогай нас - нам весело,
Всегда у нас лады.
То правда, что и мужа-то
Такого, как Филиппушка,
Со свечкой поискать...

«Уж будто не колачивал?»

Замялась Тимофеевна:
- Раз только, - тихим голосом
Промолвила она.

«За что?» - спросили странники.

Уж будто вы не знаете,
Как ссоры деревенские
Выходят? К муженьку
Сестра гостить приехала,
У ней коты разбилися.
«Дай башмаки Оленушке,
Жена!» - сказал Филипп.
А я не вдруг ответила.
Корчагу подымала я,
Такая тяга: вымолвить
Я слова не могла.
Филипп Ильич прогневался,
Пождал, пока поставила
Корчагу на шесток,
Да хлоп меня в висок!
«Ну, благо ты приехала,
И так походишь!» - молвила
Другая, незамужняя
Филиппова сестра.

Филипп подбавил женушке.
«Давненько не видались мы,
А знать бы - так не ехать бы!» -
Сказала тут свекровь.

Еще подбавил Филюшка...
И всё тут! Не годилось бы
Жене побои мужнины
Считать; да уж сказала я:
Не скрою ничего!

«Ну, женщины! с такими-то
Змеями подколодными
И мертвый плеть возьмет!»

Хозяйка не ответила.
Крестьяне, ради случаю,
По новой чарке выпили
И хором песню грянули
Про шелковую плеточку,
Про мужнину родню.

Мой постылый муж
Подымается:
За шелкову плеть
Принимается.

Плетка свистнула,
Кровь пробрызнула...
Ах! лели! лели!
Кровь пробрызнула...

Свекру-батюшке
Поклонилася:
Свекор-батюшка,
Отними меня
От лиха мужа,
Змея лютого!
Свекор-батюшка
Велит больше бить,
Велит кровь пролить.

Плетка свистнула,
Кровь пробрызнула...
Ах! лели! лели!
Кровь пробрызнула...

Свекровь-матушке
Поклонилася:
Свекровь-матушка,
Отними меня
От лиха мужа,
Змея лютого!
Свекровь-матушка
Велит больше бить,
Велит кровь пролить.

Плетка свистнула,
Кровь пробрызнула...
Ах! лели! лели!
Кровь пробрызнула...

Филипп на Благовещенье
Ушел, а на Казанскую
Я сына родила.
Как писаный был Демушка!
Краса взята у солнышка,
У снегу белизна,
У маку губы алые,
Бровь черная у соболя,
У соболя сибирского,
У сокола глаза!
Весь гнев с души красавец мой
Согнал улыбкой ангельской,
Как солнышко весеннее
Сгоняет снег с полей...
Не стала я тревожиться,
Что ни велят - работаю,
Как ни бранят - молчу.

Да тут беда подсунулась:
Абрам Гордеич Ситников,
Господский управляющий,
Стал крепко докучать:
«Ты писаная кралечка,
Ты наливная ягодка...»
- Отстань, бесстыдник! ягодка,
Да бору не того! -
Укланяла золовушку,
Сама нейду на барщину,
Так в избу прикатит!
В сарае, в риге спрячуся -
Свекровь оттуда вытащит:
«Эй, не шути с огнем!»
- Гони его, родимая,
По шее! - «А не хочешь ты
Солдаткой быть?» Я к дедушке:
«Что делать? Научи!»

Из всей семейки мужниной
Один Савелий, дедушка,
Родитель свекра-батюшки,
Жалел меня... Рассказывать
Про деда, молодцы?

«Вали всю подноготную!
Накинем по два снопика», -
Сказали мужики.

Ну то-то! речь особая.
Грех промолчать про дедушку,
Счастливец тоже был...

«Ты начал, так досказывай!
Ну, жили - не тужили вы,
Что ж дальше, голова?»

По времени Шалашников
Удумал штуку новую,
Приходит к нам приказ:
«Явиться!» Не явились мы,
Притихли, не шелохнемся
В болотине своей.
Была засуха сильная,
Наехала полиция,
Мы дань ей - медом, рыбою!
Наехала опять,
Грозит с конвоем выправить,
Мы - шкурами звериными!
А в третий - мы ничем!
Обули лапти старые,
Надели шапки рваные,
Худые армяки -
И тронулась Корёжина!..
Пришли... (В губернском городе
Стоял с полком Шалашников.)
«Оброк!» - Оброку нет!
Хлеба не уродилися,
Снеточки не ловилися... -
«Оброк!» - Оброку нет! -
Не стал и разговаривать:
«Эй, перемена первая!» -
И начал нас пороть.
Туга мошна корёжская!
Да стоек и Шалашников:
Уж языки мешалися,
Мозги уж потрясалися
В головушках - дерет!
Укрепа богатырская,
Не розги!.. Делать нечего!
Кричим: постой, дай срок!
Онучи распороли мы
И барину «лобанчиков»
Полшапки поднесли.
Утих боец Шалашников!
Такого-то горчайшего
Поднес нам травнику,
Сам выпил с нами, чокнулся
С Корёгой покоренною:
«Ну, благо вы сдались!
А то - вот Бог! - решился я
Содрать с вас шкуру начисто...
На барабан напялил бы
И подарил полку!
Ха-ха, ха-ха! ха-ха! ха-ха!
(Хохочет - рад придумочке.)
Вот был бы барабан!»

Идем домой понурые...
Два старика кряжистые
Смеются... Ай кряжи!
Бумажки сторублевые
Домой под подоплекою
Нетронуты несут!
Как уперлись: мы нищие,
Так тем и отбоярились!
Подумал я тогда:
«Ну, ладно ж! черти сивые,
Вперед не доведется вам
Смеяться надо мной!»
И прочим стало совестно,
На церковь побожилися:
«Вперед не посрамимся мы,
Под розгами умрем!»

Понравились помещику
Корёжские лобанчики,
Что год - зовет... дерет...

Отменно драл Шалашников,
А не ахти великие
Доходы получал:
Сдавались люди слабые,
А сильные за вотчину
Стояли хорошо.
Я тоже перетерпливал,
Помалчивал, подумывал:
«Как ни дери, собачий сын,
А все души не вышибешь,
Оставишь что-нибудь!»
Как примет дань Шалашников,
Уйдем - и за заставою
Поделим барыши:
«Что денег-то осталося!
Дурак же ты, Шалашников!»
И тешилась над барином
Корёга в свой черед!
Вот были люди гордые!
А нынче дай затрещину -
Исправнику, помещику
Тащат последний грош!

Зато купцами жили мы...

Подходит лето красное,
Ждем грамоты... Пришла...
А в ней уведомление,
Что господин Шалашников
Под Варною убит.
Жалеть не пожалели мы,
А пала дума на сердце:
«Приходит благоденствию
Крестьянскому конец!»
И точно: небывалое
Наследник средство выдумал:
К нам немца подослал.
Через леса дремучие,
Через болота топкие
Пешком пришел, шельмец!
Один как перст: фуражечка
Да тросточка, а в тросточке
Для уженья снаряд.
И был сначала тихонькой:
«Платите сколько можете».
- Не можем ничего! -
«Я барина уведомлю».
- Уведомь!.. - Тем и кончилось.
Стал жить да поживать;
Питался больше рыбою,
Сидит на речке с удочкой
Да сам себя то по носу,
То по лбу - бац да бац!
Смеялись мы:

Не любишь ты
Корёжского комарика...
Не любишь, немчура?.. -
Катается по бережку,
Гогочет диким голосом,
Как в бане на полке...

С ребятами, с девóчками
Сдружился, бродит по лесу...
Недаром он бродил!
«Коли платить не можете,
Работайте!» - А в чем твоя
Работа? - «Окопать
Канавами желательно
Болото...» Окопали мы...
«Теперь рубите лес...»
- Ну, хорошо! - Рубили мы,
А немчура показывал,
Где надобно рубить.
Глядим: выходит просека!
Как просеку прочистили,
К болоту поперечины
Велел по ней возить.
Ну, словом, спохватились мы,
Как уж дорогу сделали,
Что немец нас поймал!

Поехал в город парочкой!
Глядим, везет из города
Коробки, тюфяки;
Откудова ни взялися
У немца босоногого
Детишки и жена.
Повел хлеб-соль с исправником
И с прочей земской властию,
Гостишек полон двор!

И тут настала каторга
Корёжскому крестьянину -
До нитки разорил!
А драл... как сам Шалашников!
Да тот был прост: накинется
Со всей воинской силою,
Подумаешь: убьет!
А деньги сунь - отвалится,
Ни дать ни взять раздувшийся
В собачьем ухе клещ.
У немца - хватка мертвая:
Пока не пустит по миру,
Не отойдя сосет!

«Как вы терпели, дедушка?»

А потому терпели мы,
Что мы - богатыри.
В том богатырство русское.
Ты думаешь, Матренушка,
Мужик - не богатырь?
И жизнь его не ратная,
И смерть ему не писана
В бою - а богатырь!

Цепями руки кручены,
Железом ноги кованы,
Спина... леса дремучие
Прошли по ней - сломалися.
А грудь? Илья-пророк
По ней гремит-катается
На колеснице огненной...
Все терпит богатырь!

По горнице похаживал,
Как зверь в лесу порыкивал...
«Эй! женка! состояла ты
С крестьянином Савелием
В сожительстве? Винись!»
Я шепотком ответила:
- Обидно, барин, шутите!
Жена я мужу честная,
А старику Савелию
Сто лет... Чай, знаешь сам? -
Как в стойле конь подкованный,
Затопал; о кленовый стол
Ударил кулаком:
«Молчать! Не по согласью ли
С крестьянином Савелием
Убила ты дитя?..»
Владычица! что вздумали!
Чуть мироеда этого
Не назвала я нехристем,
Вся закипела я...
Да лекаря увидела:
Ножи, ланцеты, ножницы
Натачивал он тут.
Вздрогнула я, одумалась.
- Нет, - говорю, - я Демушку
Любила, берегла... -
«А зельем не поила ты?
А мышьяку не сыпала?»
- Нет! сохрани Господь!.. -
И тут я покорилася,
Я в ноги поклонилася:
- Будь жалостлив, будь добр!
Вели без поругания
Честному погребению
Ребеночка предать!
Я мать ему!.. - Упросишь ли?
В груди у них нет душеньки,
В глазах у них нет совести,
На шее - нет креста!

Из тонкой из пеленочки
Повыкатали Демушку
И стали тело белое
Терзать и пластовать.
Тут свету я невзвидела, -
Металась и кричала я:
- Злодеи! палачи!..
Падите мои слезоньки
Не на землю, не на воду,
Не на Господень храм!
Падите прямо на сердце
Злодею моему!
Ты дай же, Боже Господи!
Чтоб тлен пришел на платьице,
Безумье на головушку
Злодея моего!
Жену ему неумную
Пошли, детей - юродивых!
Прими, услыши, Господи,
Молитвы, слезы матери,
Злодея накажи!.. -
«Никак она помешана? -
Сказал начальник сотскому. -
Что ж ты не упредил?
Эй! не дури! связать велю!..»

Присела я на лавочку.
Ослабла, вся дрожу.
Дрожу, гляжу на лекаря:
Рукавчики засучены,
Грудь фартуком завешена,
В одной руке - широкий нож,
В другой ручник - и кровь на нем,
А на носу очки!
Так тихо стало в горнице...
Начальничек помалчивал,
Поскрипывал пером,
Поп трубочкой попыхивал,
Не шелохнувшись, хмурые
Стояли мужики.
- Ножом в сердцах читаете, -
Сказал священник лекарю,
Когда злодей у Демушки
Сердечко распластал.
Тут я опять рванулася...
«Ну так и есть - помешана!
Связать ее!» - десятнику
Начальник закричал.
Стал понятых опрашивать:
«В крестьянке Тимофеевой
И прежде помешательство
Вы примечали?»
- Нет!

Спросили свекра, деверя,
Свекровушку, золовушку:

Не примечали, нет!

Спросили деда старого:
- Не примечал! ровна была...
Одно: к начальству кликнули,
Пошла... а ни целковика,
Ни новины, пропащая,
С собой и не взяла!

Заплакал навзрыд дедушка.
Начальничек нахмурился,
Ни слова не сказал.
И тут я спохватилася!
Прогневался Бог: разуму
Лишил! была готовая
В коробке новина!
Да поздно было каяться.
В моих глазах по косточкам
Изрезал лекарь Демушку,
Циновочкой прикрыл.
Я словно деревянная
Вдруг стала: загляделась я,
Как лекарь руки мыл,
Как водку пил. Священнику
Сказал: «Прошу покорнейше!»
А поп ему: - Что просите?
Без прутика, без кнутика
Все ходим, люди грешные,
На этот водопой!

Крестьяне настоялися,
Крестьяне надрожалися.
(Откуда только бралися
У коршуна налетного
Корыстные дела!)
Без церкви намолилися,
Без образа накланялись!
Как вихорь налетел -
Рвал бороды начальничек,
Как лютый зверь наскакивал -
Ломал перстни злаченые...
Потом он кушать стал.
Пил-ел, с попом беседовал,
Я слышала, как шепотом
Поп плакался ему:
- У нас народ - всё голь да пьянь,
За свадебку, за исповедь
Должают по годам.
Несут гроши последние
В кабак! А благочинному
Одни грехи тащат! -
Потом я песни слышала,
Всё голоса знакомые,
Девичьи голоса:
Наташа, Глаша, Дарьюшка...
Чу, пляска! чу! гармония!..
И вдруг затихло все...
Заснула, видно, что ли, я?..
Легко вдруг стало: чудилось,
Что кто-то наклоняется
И шепчет надо мной:
«Усни, многокручинная!
Усни, многострадальная!»
И крестит... С рук скатилися
Веревки... Я не помнила
Потом уж ничего...

Очнулась я. Темно кругом,
Гляжу в окно - глухая ночь!
Да где же я? да что со мной?
Не помню, хоть убей!
Я выбралась на улицу -
Пуста. На небо глянула -
Ни месяца, ни звезд.
Сплошная туча черная
Висела над деревнею,
Темны дома крестьянские,
Одна пристройка дедова
Сияла, как чертог.
Вошла - и все я вспомнила:
Свечами воску ярого
Обставлен, среди горенки
Дубовый стол стоял,
На нем гробочек крохотный,
Прикрыт камчатной скатертью,
Икона в головах...
«Ой плотнички-работнички!
Какой вы дом построили
Сыночку моему?
Окошки не прорублены,
Стеколышки не вставлены,
Ни печи, ни скамьи!
Пуховой нет перинушки...
Ой, жестко будет Демушке,
Ой, страшно будет спать!..»

«Уйди!..» - вдруг закричала я.
Увидела я дедушку:
В очках, с раскрытой книгою
Стоял он перед гробиком,
Над Демою читал.
Я старика столетнего
Звала клейменым, каторжным,
Гневна, грозна, кричала я:
«Уйди! убил ты Демушку!
Будь проклят ты... уйди!..»

Старик ни с места. Крестится,
Читает... Уходилась я,
Тут дедко подошел:
- Зимой тебе, Матренушка,
Я жизнь мою рассказывал,
Да рассказал не все:
Леса у нас угрюмые,
Озера нелюдимые,
Народ у нас дикарь.
Суровы наши промыслы:
Дави тетерю петлею,
Медведя режь рогатиной,
Сплошаешь - сам пропал!
А господин Шалашников
С своей воинской силою?
А немец-душегуб?
Потом острог да каторга...
Окаменел я, внученька,
Лютее зверя был.
Сто лет зима бессменная
Стояла. Растопил ее
Твой Дема-богатырь!
Однажды я качал его,
Вдруг улыбнулся Демушка...
И я ему в ответ!
Co мною чудо сталося:
Третьеводни прицелился
Я в белку: на суку
Качалась белка... лапочкой,
Как кошка, умывалася...
Не выпалил: живи!
Брожу по рощам, по лугу,
Любуюсь каждым цветиком.
Иду домой, опять
Смеюсь, играю с Демушкой...
Бог видит, как я милого
Младенца полюбил!
И я же, по грехам моим,
Сгубил дитя невинное...
Кори, казни меня!
А с Богом спорить нечего.
Стань! помолись за Демушку!
Бог знает, что творит:
Сладка ли жизнь крестьянина?

И долго, долго дедушка
О горькой доле пахаря
С тоскою говорил...

Случись купцы московские,
Вельможи государевы,
Сам царь случись: не надо бы
Ладнее говорить!

Теперь в раю твой Демушка,
Легко ему, светло ему...

Заплакал старый дед.

«Я не ропщу, - сказала я, -
Что Бог прибрал младенчика,
А больно то, зачем они
Ругалися над ним?
Зачем, как черны вороны,
На части тело белое
Терзали?.. Неужли
Ни Бог, ни царь не вступится?..»

«Нужды нет: я дойду!»

Ах! что ты? что ты, внученька?..
Терпи, многокручинная!
Терпи, многострадальная!
Нам правды не найти.

«Да почему же, дедушка?»

Ты - крепостная женщина! -
Савельюшка сказал.

Я долго, горько думала...
Гром грянул, окна дрогнули,
И я вздрогнула... К гробику
Подвел меня старик:
- Молись, чтоб к лику ангелов
Господь причислил Демушку! -
И дал мне в руки дедушка
Горящую свечу.

Всю ночь до свету белого
Молилась я, а дедушка
Протяжным ровным голосом
Над Демою читал...

Не скоро я оправилась.
Ни с кем не говорила я,
А старика Савелия
Я видеть не могла.
Работать не работала.
Надумал свекор-батюшка
Вожжами поучить,
Так я ему ответила:
«Убей!» Я в ноги кланялась:
«Убей! один конец!»
Повесил вожжи батюшка.
На Деминой могилочке
Я день и ночь жила.
Платочком обметала я
Могилу, чтобы травушкой
Скорее поросла,
Молилась за покойничка,
Тужила по родителям:
Забыли дочь свою!
Собак моих боитеся?
Семьи моей стыдитеся?
«Ах, нет, родная, нет!
Собак твоих не боязно,
Семьи твоей не совестно,
А ехать сорок верст
Свои беды рассказывать,
Твои беды выспрашивать -
Жаль бурушку гонять!
Давно бы мы приехали,
Да ту мы думу думали:
Приедем - ты расплачешься,
Уедем - заревешь!»

Пришла зима: кручиною
Я с мужем поделилася,
В Савельевой пристроечке
Тужили мы вдвоем.

«Что ж, умер, что ли, дедушка?»

Нет. Он в своей каморочке
Шесть дней лежал безвыходно,
Потом ушел в леса,
Так пел, так плакал дедушка,
Что лес стонал! А осенью
Ушел на покаяние
В Песочный монастырь.

У батюшки, у матушки
С Филиппом побывала я,
За дело принялась.
Три года, так считаю я,
Неделя за неделею,
Одним порядком шли,
Что год, то дети: некогда
Ни думать, ни печалиться,
Дай Бог с работой справиться
Да лоб перекрестить.
Поешь - когда останется
От старших да от деточек,
Уснешь - когда больна...
А на четвертый новое
Подкралось горе лютое -
К кому оно привяжется,
До смерти не избыть!

Впереди летит - ясным соколом,
Позади летит - черным вороном,
Впереди летит - не укатится,
Позади летит - не останется...

Лишилась я родителей...
Слыхали ночи темные,
Слыхали ветры буйные
Сиротскую печаль,
А вам нет нýжды сказывать...
На Демину могилочку
Поплакать я пошла.

Гляжу: могилка прибрана.
На деревянном крестике
Складная золоченая
Икона. Перед ней
Я старца распростертого
Увидела. «Савельюшка!
Откуда ты взялся?»

Пришел я из Песочного...
Молюсь за Дему бедного,
За все страдное русское
Крестьянство я молюсь!
Еще молюсь (не образу
Теперь Савелий кланялся),
Чтоб сердце гневной матери
Смягчил Господь... Прости!

«Давно простила, дедушка!»

Вздохнул Савелий... - Внученька!
А внученька! - «Что, дедушка?»
- По-прежнему взгляни! -
Взглянула я по-прежнему.
Савельюшка засматривал
Мне в очи; спину старую
Пытался разогнуть.
Совсем стал белый дедушка.
Я обняла старинушку,
И долго у креста
Сидели мы и плакали.
Я деду горе новое
Поведала свое...

Недолго прожил дедушка.
По осени у старого
Какая-то глубокая
На шее рана сделалась,
Он трудно умирал:
Сто дней не ел; хирел да сох,
Сам над собой подтрунивал:
- Не правда ли, Матренушка,
На комара корёжского
Костлявый я похож? -
То добрый был, сговорчивый,
То злился, привередничал,
Пугал нас: - Не паши,
Не сей, крестьянин! Сгорбившись
За пряжей, за полотнами,
Крестьянка, не сиди!
Как вы ни бейтесь, глупые,
Что на роду написано,
Того не миновать!
Мужчинам три дороженьки:
Кабак, острог да каторга,
А бабам на Руси
Три петли: шелку белого,
Вторая - шелку красного,
А третья - шелку черного,
Любую выбирай!..
В любую полезай... -
Так засмеялся дедушка,
Что все в каморке вздрогнули, -
И к ночи умер он.
Как приказал - исполнили:
Зарыли рядом с Демою...
Он жил сто семь годов.

Четыре года тихие,
Как близнецы похожие,
Прошли потом... Всему
Я покорилась: первая
С постели Тимофеевна,
Последняя - в постель;
За всех, про всех работаю, -
С свекрови, свекра пьяного,
С золовушки бракованной
Снимаю сапоги...

Лишь деточек не трогайте!
За них горой стояла я...
Случилось, молодцы,
Зашла к нам богомолочка;
Сладкоречивой странницы
Заслушивались мы;
Спасаться, жить по-божески
Учила нас угодница,
По праздникам к заутрене
Будила... а потом
Потребовала странница,
Чтоб грудью не кормили мы
Детей по постным дням.
Село переполошилось!
Голодные младенчики
По середам, по пятницам
Кричат! Иная мать
Сама над сыном плачущим
Слезами заливается:
И Бога-то ей боязно,
И дитятка-то жаль!
Я только не послушалась,
Судила я по-своему:
Коли терпеть, так матери,
Я перед Богом грешница,
А не дитя мое!

Да, видно, Бог прогневался.
Как восемь лет исполнилось
Сыночку моему,
В подпаски свекор сдал его.
Однажды жду Федотушку -
Скотина уж пригналася,
На улицу иду.
Там видимо-невидимо
Народу! Я прислушалась
И бросилась в толпу.
Гляжу, Федота бледного
Силантий держит за ухо.
«Что держишь ты его?»
- Посечь хотим маненичко:
Овечками прикармливать
Надумал он волков! -
Я вырвала Федотушку
Да с ног Силантья-старосту
И сбила невзначай.

Случилось дело дивное:
Пастух ушел; Федотушка
При стаде был один.
«Сижу я, - так рассказывал
Сынок мой, - на пригорочке,
Откуда ни возьмись -
Волчица преогромная
И хвать овечку Марьину!
Пустился я за ней,
Кричу, кнутищем хлопаю,
Свищу, Валетку уськаю...
Я бегать молодец,
Да где бы окаянную
Нагнать, кабы не щенная:
У ней сосцы волочились,
Кровавым следом, матушка,
За нею я гнался!

Пошла потише серая,
Идет, идет - оглянется,
А я как припущу!
И села... Я кнутом ее:
«Отдай овцу, проклятая!»
Не отдает, сидит...
Я не сробел: «Так вырву же,
Хоть умереть!..» И бросился,
И вырвал... Ничего -
Не укусила серая!
Сама едва живехонька,
Зубами только щелкает
Да дышит тяжело.
Под ней река кровавая,
Сосцы травой изрезаны,
Все ребра на счету,
Глядит, поднявши голову,
Мне в очи... и завыла вдруг!
Завыла, как заплакала.
Пощупал я овцу:
Овца была уж мертвая...
Волчица так ли жалобно
Глядела, выла... Матушка!
Я бросил ей овцу!..»

Так вот что с парнем сталося.
Пришел в село да, глупенький,
Все сам и рассказал,
За то и сечь надумали.
Да благо подоспела я...
Силантий осерчал,
Кричит: - Чего толкаешься?
Самой под розги хочется? -
А Марья, та свое:
«Дай, пусть проучат глупого!» -
И рвет из рук Федотушку.
Федот как лист дрожит.
Трубят рога охотничьи,
Помещик возвращается
С охоты. Я к нему:
«Не выдай! Будь заступником!»
- В чем дело? - кликнул старосту
И мигом порешил:
- Подпаска малолетнего
По младости, по глупости
Простить... а бабу дерзкую
Примерно наказать! -
«Ай барин!» Я подпрыгнула:
«Освободил Федотушку!
Иди домой, Федот!»

Исполним повеленное! -
Сказал мирянам староста. -
Эй! погоди плясать!

Соседка тут подсунулась.
«А ты бы в ноги старосте...»

«Иди домой, Федот!»

Я мальчика погладила:
«Смотри, коли оглянешься,
Я осержусь... Иди!»

Из песни слово выкинуть,
Так песня вся нарушится.
Легла я, молодцы...

В Федотову каморочку,
Как кошка, я прокралася:
Спит мальчик, бредит, мечется;
Одна ручонка свесилась,
Другая на глазу
Лежит, в кулак зажатая:
«Ты плакал, что ли, бедненький?
Спи. Ничего. Я тут!»
Тужила я по Демушке,
Как им была беременна, -
Слабенек родился,
Однако вышел умница:
На фабрике Алферова
Трубу такую вывели
С родителем, что страсть!
Всю ночь над ним сидела я,
Я пастушка любезного
До солнца подняла,
Сама обула в лапотки,
Перекрестила; шапочку,
Рожок и кнут дала.
Проснулась вся семеюшка,
Да я не показалась ей,
На пожню не пошла.

Я пошла на речку быструю,
Избрала я место тихое
У ракитова куста.
Села я на серый камушек,
Подперла рукой головушку,
Зарыдала, сирота!
Громко я звала родителя:
Ты приди, заступник батюшка!
Посмотри на дочь любимую...
Понапрасну я звала.
Нет великой оборонушки!
Рано гостья бесподсудная,
Бесплемянная, безродная,
Смерть родного унесла!

Громко кликала я матушку.
Отзывались ветры буйные,
Откликались горы дальние,
А родная не пришла!
День денна моя печальница,
В ночь - ночная богомольница!
Никогда тебя, желанная,
Не увижу я теперь!
Ты ушла в бесповоротную,
Незнакомую дороженьку,
Куда ветер не доносится,
Не дорыскивает зверь...

Нет великой оборонушки!
Кабы знали вы да ведали,
На кого вы дочь покинули,
Что без вас я выношу?
Ночь - слезами обливаюся...
День - как травка пристилаюся.
Я потупленную голову,
Сердце гневное ношу!..

В тот год необычайная
Звезда играла на небе;
Одни судили так:
Господь по небу шествует,
И ангелы его
Метут метлою огненной
Перед стопами Божьими
В небесном поле путь;
Другие то же думали,
Да только на антихриста
И чуяли беду.
Сбылось: пришла бесхлебица!
Брат брату не уламывал
Куска! Был страшный год...
Волчицу ту Федотову
Я вспомнила - голодную,
Похожа с ребятишками
Я на нее была!
Да тут еще свекровушка
Приметой прислужилася,
Соседкам наплела,
Что я беду накликала,
А чем? Рубаху чистую
Надела в Рождество.
За мужем, за заступником,
Я дешево отделалась;
А женщину одну
Никак за то же самое
Убили насмерть кольями.
С голодным не шути!..

Одной бедой не кончилось:
Чуть справились с бесхлебицей
Рекрутчина пришла.
Да я не беспокоилась:
Уж за семью Филиппову
В солдаты брат ушел.
Сижу одна, работаю,
И муж и оба деверя
Уехали с утра;
На сходку свекор-батюшка
Отправился, а женщины
К соседкам разбрелись.
Мне крепко нездоровилось,
Была я Лиодорушкой
Беременна: последние
Дохаживала дни.
Управившись с ребятами,
В большой избе под шубою
На печку я легла.
Вернулись бабы к вечеру,
Нет только свекра-батюшки,
Ждут ужинать его.
Пришел: «Ох-ох! умаялся,
А дело не поправилось,
Пропали мы, жена!
Где видано, где слыхано:
Давно ли взяли старшего,
Теперь меньшого дай!
Я по годам высчитывал,
Я миру в ноги кланялся,
Да мир у нас какой?
Просил бурмистра: бóжится,
Что жаль, да делать нечего!
И писаря просил,
Да правды из мошейника
И топором не вырубишь,
Что тени из стены!
Задарен... все задарены...
Сказать бы губернатору,
Так он бы задал им!
Всего и попросить-то бы,
Чтоб он по нашей волости
Очередные росписи
Проверить повелел.
Да сунься-ка!» Заплакали
Свекровушка, золовушка,
А я... То было холодно,
Теперь огнем горю!
Горю... Бог весть что думаю...
Не дума... бред... Голодные
Стоят сиротки-деточки
Передо мной... Неласково
Глядит на них семья,
Они в дому шумливые,
На улице драчливые,
Обжоры за столом...
И стали их пощипывать,
В головку поколачивать...
Молчи, солдатка-мать!
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Теперь уж я не дольщица
Участку деревенскому,
Хоромному строеньицу,
Одеже и скоту.
Теперь одно богачество:
Три озера наплакано
Горючих слез, засеяно
Три полосы бедой!
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Теперь, как виноватая,
Стою перед соседями:
Простите! я была
Спесива, непоклончива,
Не чаяла я, глупая,
Остаться сиротой...
Простите, люди добрые,
Учите уму-разуму,
Как жить самой? Как деточек
Поить, кормить, растить?..
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Послала деток по миру:
Просите, детки, ласкою,
Не смейте воровать!
А дети в слезы: «Холодно!
На нас одежа рваная,
С крылечка на крылечко-то
Устанем мы ступать,
Под окнами натопчемся,
Иззябнем... У богатого
Нам боязно просить.
„Бог даст!“ - ответят бедные.
Ни с чем домой воротимся -
Ты станешь нас бранить!..»
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Собрала ужин; матушку
Зову, золовок, деверя,
Сама стою голодная
У двери, как раба.
Свекровь кричит: «Лукавая!
В постель скорей торопишься?»
А деверь говорит:
«Немного ты работала!
Весь день за деревиночкой
Стояла: дожидалася,
Как солнышко зайдет!»
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Получше нарядилась я,
Пошла я в церковь Божию,
Смех слышу за собой!
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Хорошо не одевайся,
Добела не умывайся,
У соседок очи зорки,
Востры языки!
Ходи улицей потише,
Носи голову пониже,
Коли весело - не смейся,
Не поплачь с тоски!
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Пришла зима бессменная,
Поля, луга зеленые
Попрятались под снег.
На белом, снежном саване
Ни талой нет талиночки -
Нет у солдатки-матери
Во всем миру дружка!
С кем думушку подумати?
С кем словом перемолвиться?
Как справиться с убожеством?
Куда обиду сбыть?
В леса - леса повяли бы,
В луга - луга сгорели бы!
Во быструю реку?
Вода бы остоялася!
Носи, солдатка бедная,
С собой ее по гроб!
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

В каморку постучалися,
Макар ушел... Сидела я,
Ждала, ждала, соскучилась,
Приотворила дверь.
К крыльцу карету подали.
«Сам едет?» - Губернаторша! -
Ответил мне Макар
И бросился на лестницу.
По лестнице спускалася
В собольей шубе барыня,
Чиновничек при ней.

Не знала я, что делала
(Да, видно, надоумила
Владычица!)... Как брошусь я
Ей в ноги: «Заступись!
Обманом, не по-божески
Кормильца и родителя
У деточек берут!»

Откуда ты, голубушка?

Впопад ли я ответила -
Не знаю... Мука смертная
Под сердце подошла...
Очнулась я, молодчики,
В богатой, светлой горнице,
Под пологом лежу;
Против меня - кормилица,
Нарядная, в кокошнике,
С ребеночком сидит:
«Чье дитятко, красавица?»
- Твое! - Поцаловала я
Рожоное дитя...

Как в ноги губернаторше
Я пала, как заплакала,
Как стала говорить,
Сказалась усталь долгая,
Истома непомерная,
Упередилось времечко -
Пришла моя пора!
Спасибо губернаторше,
Елене Александровне,
Я столько благодарна ей,
Как матери родной!
Сама крестила мальчика
И имя Лиодорушка
Младенцу избрала...

«А что же с мужем сталося?»

Послали в Клин нарочного,
Всю истину доведали -
Филиппушку спасли.
Елена Александровна
Ко мне его, голубчика,
Сама - дай Бог ей счастие! -
За руку подвела.
Добра была, умна была,
Красивая, здоровая,
А деток не дал Бог!
Пока у ней гостила я,
Все время с Лиодорушкой
Носилась, как с родным.
Весна уж начиналася,
Березка распускалася,
Как мы домой пошли...

Хорошо, светло
В мире Божием!
Хорошо, легко,
Ясно на сердце.

Мы идем, идем -
Остановимся,
На леса, луга
Полюбуемся,
Полюбуемся
Да послушаем,
Как шумят-бегут
Воды вешние,
Как поет-звенит
Жавороночек!
Мы стоим, глядим...
Очи встретятся -
Усмехнемся мы,
Усмехнется нам
Лиодорушка.

А увидим мы
Старца нищего -
Подадим ему
Мы копеечку:
«Не за нас молись, -
Скажем старому, -
Ты молись, старик,
За Еленушку,
За красавицу
Александровну!»

А увидим мы
Церковь Божию -
Перед церковью
Долго крестимся:
«Дай ей, Господи,
Радость-счастие,
Доброй душеньке
Александровне!»

Зеленеет лес,
Зеленеет луг,
Где низиночка -
Там и зеркало!
Хорошо, светло
В мире Божием,
Хорошо, легко,
Ясно нá сердце.
По водам плыву
Белым лебедем,
По степям бегу
Перепелочкой.

Прилетела в дом
Сизым голубем...
Поклонился мне
Свекор-батюшка;
Поклонилася
Мать-свекровушка,
Деверья, зятья
Поклонилися,
Поклонилися,
Повинилися!
Вы садитесь-ка,
Вы не кланяйтесь,
Вы послушайте,
Что скажу я вам:
Тому кланяться,
Кто сильней меня,
Кто добрей меня,
Тому славу петь.
Кому славу петь?
Губернаторше!
Доброй душеньке
Александровне!

Глава VIII
БАБЬЯ ПРИТЧА

Замолкла Тимофеевна.
Конечно, наши странники
Не пропустили случая
За здравье губернаторши
По чарке осушить.
И видя, что хозяюшка
Ко стогу приклонилася,
К ней подошли гуськом:
«Что ж дальше?»
- Сами знаете:
Ославили счастливицей,
Прозвали губернаторшей
Матрену с той поры...
Что дальше? Домом правлю я,
Ращу детей... На радость ли?
Вам тоже надо знать.
Пять сыновей! Крестьянские
Порядки нескончаемы,
Уж взяли одного!

Красивыми ресницами
Моргнула Тимофеевна,
Поспешно приклонилася
Ко стогу головой.
Крестьяне мялись, мешкали,
Шептались. «Ну, хозяюшка!
Что скажешь нам еще?»

А то, что вы затеяли
Не дело - между бабами
Счастливую искать!..

«Да все ли рассказала ты?»

Чего же вам еще?
Не то ли вам рассказывать,
Что дважды погорели мы,
Что Бог сибирской язвою
Нас трижды посетил?
Потуги лошадиные
Несли мы; погуляла я,
Как мерин, в бороне!..
Ногами я не топтана,
Веревками не вязана,
Иголками не колота...
Чего же вам еще?
Сулилась душу выложить,
Да, видно, не сумела я, -
Простите, молодцы!
Не горы с места сдвинулись,
Упали на головушку,
Не Бог стрелой громовою
Во гневе грудь пронзил,
По мне - тиха, невидима -
Прошла гроза душевная,
Покажешь ли ее?
По матери поруганной,
Как по змее растоптанной,
Кровь первенца прошла,
По мне обиды смертные
Прошли неотплаченные,
И плеть по мне прошла!
Я только не отведала -
Спасибо! умер Ситников -
Стыда неискупимого,
Последнего стыда!
А вы - за счастьем сунулись!
Обидно, молодцы!
Идите вы к чиновнику,
К вельможному боярину,
Идите вы к царю,
А женщин вы не трогайте, -
Вот Бог! ни с чем проходите
До гробовой доски!
К нам на ночь попросилася
Одна старушка Божия:
Вся жизнь убогой старицы -
Убийство плоти, пост;
У Гроба Иисусова
Молилась, на Афонские
Всходила высоты,
В Иордань-реке купалася...
И та святая старица
Рассказывала мне:
«Ключи от счастья женского,
От нашей вольной волюшки
Заброшены, потеряны
У Бога самого!
Отцы-пустынножители,
И жены непорочные,
И книжники-начетчики
Их ищут - не найдут!
Пропали! думать надобно,
Сглотнула рыба их...
В веригах, изможденные,
Голодные, холодные,
Прошли Господни ратники
Пустыни, города, -
И у волхвов выспрашивать
И по звездам высматривать
Пытались - нет ключей!
Весь Божий мир изведали,
В горах, в подземных пропастях
Искали... Наконец
Нашли ключи сподвижники!
Ключи неоценимые,
А все - не те ключи!
Пришлись они - великое
Избранным людям Божиим
То было торжество, -
Пришлись к рабам-невольникам:
Темницы растворилися,
По миру вздох прошел,
Такой ли громкий, радостный!..
А к нашей женской волюшке
Все нет и нет ключей!
Великие сподвижники
И по сей день стараются -
На дно морей спускаются,
Под небо подымаются, -
Все нет и нет ключей!
Да вряд они и сыщутся...
Какою рыбой сглонуты
Ключи те заповедные,
В каких морях та рыбина
Гуляет - Бог забыл.

Краткое содержание Кому на Руси жить хорошо

Над произведением «Кому на Руси жить хорошо» Некрасов работал несколько лет, отдав поэме все силы своей души.

В произведении мы видим путешествие семерых странников в поэме. Они пытаются найти человека, который бы жил счастливо. Одному из них, кажется, что счастлив чиновник, другим - поп, купец, помещик или царь. Странники хотят найти на земле Непоротую губернию, Непотрошенную волость, Избытково село. Им важно докопаться до сути того, что же такое счастье. Все семеро мужиков - спорщики, они часто друг на друга, но именно спор и толкает их вперед. В поисках счастья.

Они любовно относятся к окружающей природе. Наблюдают за травами, кустами, цветами, понимают голоса животных и птиц. У каждого из них свой взгляд на вещи, свой характер. Между тем все они вместе представляют собой что-то общее, неразлучное.

Некрасов в поэме показывает все стороны народной жизни. Он описывает жизнь и нищих, и солдат, и ремесленников, и ямщиков. Мы видим нищету крестьян, рекрутчину, изнурительный труд, бесправие и эксплуатацию.

Но и в рабстве у народа России остается живой душа. Некрасов показывает русский народ трудолюбивым, отзывчивым к чужому страданию, с чувством собственного достоинства, удалым и веселым. Он показывает людей, которые полны жажды социальной справедливости. Таковы Ермил Гирин, Влас, Агап Петров, крестьяне, ненавидящие Последыша, участвующие в бунте в Столбняках, Кропильников, Кудеяр.

Важное место в поэме занимает Савелий. Он наделен чертами богатыря. Его могучая удаль проявляется уже в том, что в одиночку ходил на медведя. Он презирает рабскую покорность и стоит за народные интересы. В этом образе есть что-то былинное. В образе внучки Савелия — Некрасов е воплотил свой эстетический идеал, все положительные черты, присущие русской женщине, он пронесла через страдания и жизненные испытания. Некрасов посвятить образу Матрены целую третью часть поэмы. Она исповедуется перед странниками, рассказывает и о своих счастливых минутах в жизни, и о тяжелой женской доле. С шести лет она пасла скот, работала в поле, пряла, хлопотала по дому. А дальше — рабский труд в замужестве и воспитание детей. Но, несмотря на тяжелую жизнь, она осталась благородна и непокорна.

А вот образ совершенного человека Некрасов представляет в лице Гриши Добросклонова. Добросклонов молод. Он — разночинец по происхождению, сын батрачки. Ему пришлось пережить голодное детство. Потом он учился в семинарии. Жизнь связала его с трудом, нуждами своих земляков. Он выручает крестьян своим трудом, а мужики помогают ему в пропитании. Гриша знает всю крестьянскую работу — косит, жнет, сеет. Он — выразитель чаяний простого народа. Григория не пугают и предстоящие испытания, так как он видит, что сам народ пробуждается к борьбе и эта мысль наполняет его душу радостью.

Однажды на столбовой дороге сходятся семь мужиков - недавних крепостных, а ныне временнообязанных «из смежных деревень - Заплатова, Дырявина, Разутова, Знобишина, Горелова, Неелова, Неурожайка тож». Вместо того чтобы идти своей дорогой, мужики затевают спор о том, кому на Руси живётся весело и вольготно. Каждый из них по-своему судит о том, кто главный счастливец на Руси: помещик, чиновник, поп, купец, вельможный боярин, министр государев или царь.За спором они не замечают, что дали крюк в тридцать вёрст. Увидев, что домой возвращаться поздно, мужики разводят костёр и за водкой продолжают спор - который, разумеется, мало-помалу перерастает в драку. Но и драка не помогает разрешить волнующий мужиков вопрос.

Решение находится неожиданно: один из мужиков, Пахом, ловит птенца пеночки, и ради того, чтобы освободить птенчика, пеночка рассказывает мужикам, где можно найти скатерть самобраную. Теперь мужики обеспечены хлебушком, водкой, огурчиками, кваском, чаем - словом, всем, что необходимо им для дальнего путешествия. Да к тому же скатерть самобраная будет чинить и стирать их одежду! Получив все эти блага, мужики дают зарок дознаться, «кому живётся весело, вольготно на Руси».

Первым возможным «счастливцем», встретившимся им по дороге, оказывается поп. (Не у встречных же солдатиков и нищих было спрашивать о счастье!) Но ответ попа на вопрос о том, сладка ли его жизнь, разочаровывает мужиков. Они соглашаются с попом в том, что счастье - в покое, богатстве и чести. Но ни одним из этих благ поп не обладает. В сенокос, в жнитво, в глухую осеннюю ночь, в лютый мороз он должен идти туда, где есть болящие, умирающие и рождающиеся. И всякий раз душа у него болит при виде надгробных рыданий и сиротской печали - так, что рука не поднимается взять медные пятаки - жалкое воздаяние за требу. Помещики же, которые прежде жили в родовых усадьбах и здесь венчались, крестили детушек, отпевали покойников, - теперь рассеяны не только по Руси, но и по дальней чужеземщине; на их воздаяние надеяться не приходится. Ну а о том, каков попу почёт, мужики знают и сами: им неловко становится, когда поп пеняет за непристойные песни и оскорбления в адрес священников.Поняв, что русский поп не относится к числу счастливцев, мужики отправляются на праздничную ярмарку в торговое село Кузьминское, чтобы там расспросить народ о счастье. В богатом и грязном селе есть две церкви, наглухо заколоченный дом с надписью «училище», фельдшерская изба, грязная гостиница. Но больше всего в селе питейных заведений, в каждом из которых едва успевают управляться с жаждущими. Старик Вавила не может купить внучке козловые башмачки, потому что пропился до грошика. Хорошо, что Павлуша Веретенников, любитель русских песен, которого все почему-то зовут «барином», покупает для него заветный гостинец.

Мужики-странники смотрят балаганного Петрушку, наблюдают, как офени набирают книжный товар - но отнюдь не Белинского и Гоголя, а портреты никому не ведомых толстых генералов и произведения о «милорде глупом». Видят они и то, как заканчивается бойкий торговый день: повальным пьянством, драками по дороге домой. Впрочем, мужики возмущаются попыткой Павлуши Веретенникова мерить крестьянина на мерочку господскую. По их мнению, трезвому человеку на Руси жить невозможно: он не выдержит ни непосильного труда, ни мужицкой беды; без выпивки из гневной крестьянской души пролился бы кровавый дождь. Эти слова подтверждает Яким Нагой из деревни Босово - один из тех, кто «до смерти работает, до полусмерти пьёт». Яким считает, что только свиньи ходят по земле и век не видят неба. Сам он во время пожара спасал не накопленные за всю жизнь деньги, а бесполезные и любимые картиночки, висевшие в избе; он уверен, что с прекращением пьянства на Русь придёт великая печаль.

Мужики-странники не теряют надежды найти людей, которым на Руси хорошо живётся. Но даже за обещание даром поить счастливцев им не удаётся обнаружить таковых. Ради дармовой выпивки счастливцами готовы себя объявить и надорвавшийся работник, и разбитый параличом бывший дворовый, сорок лет лизавший у барина тарелки с лучшим французским трюфелем, и даже оборванные нищие.

Наконец кто-то рассказывает им историю Ермила Гирина, бурмистра в вотчине князя Юрлова, заслужившего всеобщее уважение своей справедливостью и честностью. Когда Гирину понадобились деньги для того, чтобы выкупить мельницу, мужики одолжили их ему, не потребовав даже расписки. Но и Ермил теперь несчастлив: после крестьянского бунта он сидит в остроге.

Кому на Руси жить хорошо краткое содержание по главам

Итак, в первой части работы Некрасова Кому на Руси жить хорошо мы знакомимся с прологом. В прологе мы встречаем мужиков. Это семь человек, которые встретились на дороге, а пришли они из разных деревень. Каждый из них имеет имя и имеет свое мнение по поводу того, кому же на Руси живется хорошо и далее крестьяне рассуждают. Роману кажется, что хорошо жить помещикам, Демьян видит счастье в том, чтобы быть чиновником. Луке же кажется, что лучше всего живется попам. Пахом говорит, что лучше жить на Руси министрам, а Братья Губины утверждают, что замечательно живется купцам, ну а Пров говорит, что лучше всех себя чувствуют цари.

И вот в споре они не заметили, как наступила ночь. Решили ночевать в лесу, продолжив свой спор. От их криков все звери бегут, вылетел с гнезда и птенец, которого поймал один из мужиков. Птичка мать просит отдать птенца, исполнив в ответ желание каждого. Далее птица рассказывает где найти скатерть — самобранку. Усевшись пировать, они решают не идти домой, пока не ответят на вопрос, кому же именно хорошо живется.

Глава 1

Встречают мужики попа, которого спрашивают, как ему живется и доволен ли он жизнью. Поп ответил, что если счастье для них богатство и почет, то это не про попов. Поп сегодня не пользуется почетом, доходы мизерные, ведь дворяне и помещики уехали в столицу, а у простых смертных много не взять. При этом попа вызывают к себе в любое время года и в любую погоду.

Глава 2

Мужики проходят несколько сельских поселений, но людей почти нигде не видно, ведь все они на ярмарке. Туда и направились мужики. Там было очень много народу, и каждый чем-то торговал. Много не только лавок, но и злачных мест, где можно напиться. Мужики встретили старика, который пропил деньги, а внучке ботинки не купил. Веретенников, которого все знают, как певца, покупает ботинки и дает их деду.

Глава 3

Ярмарка закончилась и все бредут пьяные домой. Пошли и мужики, где по дороге слышны споры. Встретили они и Веретенникова, который говорит, что крестьяне много пьют, вот только те говорят, что пьют с горя, а водка для них как отдушина. По дороге встретилась мужикам и женщина, у которой очень ревнивый муж. Вспомнились тут им их жены, захотелось быстрее найти ответ на вопрос кому живется сладко на Руси и вернуться домой.

Глава 4

Мужики с помощью скатерти — самобранки получают ведро водки и угощают всех тех, кто докажет, что он счастлив. Каждый подходил и делился своим видением счастья. Кому-то наливали водку, кого-то прогоняли и тут мужики услышали рассказ о писаре Ермиле Гирине, которого все знали и даже выручили, когда судейские потребовали выплатить деньги за мельницу. Народ скинулся, но Ермила все вернул и никогда чужого не присвоил. Единожды выгородил младшего брата из рекрутов, после чего долго каялся, а потом ушел с должности бурмистра. Мужики решают найти этого Ермилу, но по пути встречается им барин.

Глава 5

Мужики расспрашивают помещика Обол-Оболдуева, как тому живется. Тому жилось хорошо ранее, но не сейчас, когда есть земли, но нет крестьян. Сам же он работать не может, может только гулять и веселиться. За долги распродано все имущество. Мужики только сочувствуют и решают искать счастливых среди бедных.

Часть вторая

Идя по дороге, видят мужики поле, где идет сенокос. Им тоже захотелось покосить, а далее они видят, как приплывает к берегу старик, что дает распоряжения, которые тут же выполняют. Как выяснилось, это князь Утятин, которого схватил удар, когда он узнал, что крепостного права нет. Боясь лишится наследства, сыновья подговорили людей играть роль крестьян за вознаграждение, и те и разыгрывали спектакли. Один Агап не собирался скрывать и все рассказал. Случился второй удар. Когда князь пришел в себя, он приказал крепостного наказать, того просят кричать в сарае, за что наливают вина. Агап умирает, ведь вино отравленное. Народ наблюдает, как князь завтракает и еле сдерживает смех. Один не удержался и засмеялся, его приказывают высечь, но неравнодушная женщина говорит, что это сын — дурачок. Вскоре у князя третий удар и тот умирает, однако счастья не пришло, ведь сыновья и крестьяне стали вести войну. Луга, как обещали Усятины, никто не получил.

Часть третья

Чтобы понять, кто счастлив, направляются мужики к крестьянке в соседнюю деревню, где процветает голод и воровство. Крестьянку находят, но она не хочет разговаривать, ведь нужно работать. Тогда мужики предлагают помощь, а Матрена делится своей жизнью.

Жилось ей замечательно в родительском доме. Она развлекалась и бед не знала и тут ее отец выдает замуж за Филиппа Корчагина.
Теперь она в доме свекрови. Там ей плохо живется, даже однажды поколотили. Там рождается ребенок, однако женщину стали часто бранить, и хотя изредка отец свекра становится на ее защиту, лучше жить не становится.

Сам старик доживает свою жизнь в горнице. Побывал он и на каторге за убийство немца, который не давал житья жителям деревни. Старик часто разговаривал с Матреной о своей жизни, рассказывая о богатырстве русском.

Дальше она рассказывает, как свекор запретил брать сына с собой в поле, оставался он со стариком, который уснул и проглядел ребенка. Его съели свиньи. Женщина позже простила старика, сама же сильно переживала смерть ребенка. Были и другие дети у женщины. Одного из сыновей обвинили в том, что тот не уследил овцу и отдал ее волку. Мать взяла вину на себя и ее наказали.

Дальше она рассказывает о голодном годе. Тогда она была беременна, а ее мужа собрались забрать в солдаты. Предвидя тяжкие времена, она направляется к губернаторше и на встрече теряет сознание. Очнувшись, она поняла, что родила. Ее выхаживает губернаторша, а также дает распоряжение освободить мужа от службы. Крестьянка идет домой и постоянно молится за здоровье губернаторши.

И тут она подводит итоги о том, что среди женщин они не найдут счастливых, так как все они давно уже потеряли ключ к счастью.

Часть четвертая

По поводу смерти князя, Клим устраивает гулянку в деревне. Все крестьяне собрались погулять на пиру, где спорят, как правильнее распорядится лугами. Тут же на пиру поют песни.

В одной из веселых песен вспомнили о былых временах, о старых порядках. Рассказали о слуге Якове и его племяннике, которому приглянулась Ариша, вот только она нравилась и барину, поэтому он отправил Гришу в солдаты, Яков спился, а когда тот приступил вновь к работе, то повесился на глазах у барина в лесу. Барин не может найти дорогу из леса и ему помогает охотник. Позже барин признал вину свою и попросил его казнить. Далее поются и другие песни, где рассказываются о разных жизненных ситуациях.

Тут мужики спор завели о том, кому среди разбойников, крестьян или помещиков лучше жить и мы знакомимся с еще одной историей.

Затеяли разговор и о грешности, кто грешнее и тут пошел рассказ о двух грешниках. Кудеяр, что убивал и грабил людей и пан Глухов, что был падок на женщин и был пьяницей. Кудеяров должен был спилить дерево тем самым ножом, которым убивал и тогда бог простил бы его грехи. Но в тот момент проезжал пан, которого и убил Кудеяров, ведь последний жестоко убивал мужиков. Тут же дерево падает и Кудеяру были прощены грехи.

Пошел далее разговор о том, что тяжелее всего грех крестьянский. Рассказали о том, как адмиралу за его заслуги пожаловали восемь тысяч крестьянских душ. Тот написал вольные всем и отдал ларец своему слуге. После смерти наследник донимал слугу и забрал у него ларец, все сжигая. И тут все согласились с тем, что такой грех больше всего.
Дальше мужики увидели, как ехал солдат в Петербург. Его просят спеть песни, и он спел о том, насколько тяжела его судьба и как несправедливо сделали ему начисление пенсии, посчитав его кровоточащие раны незначительными. Мужики скидываются по копейке и собирают солдату рубль.

Эпилог

Тут произведение подходит к концу и мы знакомимся с эпилогом, где сын дьяка учится в семинарии. Он умный, добрый, любит трудиться, он честный и любит сочинять стихи, мечтая улучшить жизнь народа. Вот и сейчас сочинил песню под названием Рать подымается неисчислимая! Сила в ней скажется несокрушимая. И этой песне он хочет научить всех крестьян. Он пел и жаль, что странники уже ушли далеко и не слышали песни парня, ведь им сразу стало бы понятно, что наконец-то отыскали они счастливого человека, и направились бы домой.

А какую оценку поставите вы?

На этой странице искали:

• грешники в произведении некрасова кому хорошо жить на руси