Меню статьи:
Искушенные читатели, безусловно, не раз слышали выражение «эзопов язык», однако не все люди в курсе, что значит этот термин. Давайте рассмотрим ближе, что же это такое и как «эзопов язык» следует использовать в творчестве. «Эзопов язык» – это также фразеологизм, который отсылает к аллегории, то есть иносказанию. Всякий раз, когда мысль выражается не прямо, а «окольным путем», мы имеем дело с «эзоповым языком». Аллегория – это непрямая передача смыслов с помощью обращения к фигурам-посредникам. Такими посредниками, медиумами смысла обычно выступают животные, предметы, явления, одухотворяемые писателем.
Известно, что «эзопов язык» по-другому называется иносказанием. Это одна из форм художественной речи, связанная с мастером слова и слога времен античности – Эзопом. Автор – известнейший создатель греческих басен – по предположению ученых литературоведов жил в шестом веке до нашей эры. Как гласят дошедшие до наших времен сведения, Эзоп долгое время пребывал в рабстве, поэтому открыто высказывать свою точку зрения не мог. Свои убеждения писатель мастерски демонстрировал в баснях, подразумевая под образами животных реальных людей, жестко высмеивая человеческие пороки, недостатки, взаимоотношения и другие не совсем правильные и приятные черты человеческого характера. Но не всегда язык Эзопа – это вынужденное действие, используемое, чтобы скрыть некие детали. Часто эта форма художественной речи становится средством, которое помогает увидеть и понять повседневную жизнь глубже.
Кем был Эзоп на самом деле?
Во вступлении к нашей статье мы уже сказали, что Эзоп – античный автор, прославившийся – по большей части – баснями. Однако следует конкретизировать знания об этом древнегреческом писателе. О биографии Эзопа осталось крайне мало сведений, поэтому полностью реконструировать историю жизни поэта не представляется возможным. Эзоп находился в рабстве – это известно точно (об этом, в частности, писал Геродот – не менее именитый античный автор). Но только вот годы жизни писателя канули в Лету. Хозяин Эзопа происходил из Фригии – страны, расположенной в Малой Азии. Потом Эзопу дали свободу. Воспользовавшись периодом раздолья, поэт подался на службу ко двору царя Лидии. Правителя звали Крез – легендарный лидийский владыка. После Лидии Эзоп отправился в дельфийские края, но жрецы Дельфийского храма обвинили баснописца в святотатстве. Наказание последовало жестокое – Эзопа сбросили с высоких скал. Но следует сделать ремарку: это лишь одна из версий биографии древнегреческого автора.
Впрочем, Эзоп был не только баснописцем. Поэт уделял внимание собирательству поучительных и остроумных историй, которые и были теми самыми баснями, что передавались от поколения к поколению устно. Сегодня мы бы назвали это фольклором. На основе собранного материала писатель создавал и собственные произведения. Эзоп – остроумный и мудрый человек, первый автор, вошедший в историю как баснописец. До Средневековья не существовало единого сборника текстов Эзопа, поэтому на самом деле судить о том, насколько фигура Эзопа реальна, а настолько – легендарна, трудно. Литературоведы допускают, что большая часть произведений, вошедших в тот средневековый сборник эзоповских текстов, является, скорее, пересказом, а то и вовсе не принадлежит Эзопу. Древнегреческий стал сегодня расценивается больше как личность легендарная и символичная. Об Эзопе сложилось множество анекдотов и забавных историй. В этом контексте личность баснописца похожа на фигуру Сократа – философа Древней Греции. Эзоповские произведения спустя время легли в основу аналогичных басен других талантливых писателей: Лафонтена, Крылова, Сковороды, Глебова и т. д.
О чем писал Эзоп?
Стихи того, кто придумал оригинальный язык, увы, до наших дней не сохранились. Однако авторские переработки творчества античного поэта настолько полюбились многим творцам, что те принялись переделывать творения древнегреческого автора на свой лад. До наших дней дошли переработки Эзопа, оставленные другими мастерами античного слога – Федром, Авианом и Бабрием. Некоторые литературоведы задают вопрос: а существовал ли Эзоп вообще? Доводы выступают в пользу Эзопу, ведь сохранилось 426 басен, которые приписывают античному поэту, но другие ученые утверждают, что в сборнике содержатся скорее творения других авторов.
Геродот описывал Эзопа как некрасивого внешне человека, но с прекрасной душой. Эзоп обладал уникальной способностью передавать вековую мудрость с помощью иносказательного метода. В то время, когда жил баснописец, басня характеризовалась устной формой, однако словесная сила, влияние басни и мощь поучительного потенциала сохраняла содержания басен столетиями. «Эзоповы басни» – это название книги, которую составили в Средние века. Эта книга использовалась в качестве учебного пособия для занятий по риторике в средневековых школах. Позже басни трансформировались в доступную всем читателям литературу.
Детальнее о тематике эзоповских басен
Цель Эзопа – через фигуральные образы животного мира заставить людей взглянуть на себя другими глазами. Взгляд со стороны – вот, что нужно человечеству, чтобы увидеть и осознать свои пороки. Чем больше всего грешит, по мнению античного баснописца, человечество? Корыстолюбием, глупостью, хитростью и коварством, жадностью и завистью. Эзоповская басня – это выражение определенного жизненного эпизода.
Перед читателями один за другим появляются образы свиньи, которая роет корни дающего ей вкусные желуди дуба, крестьянских сыновей, раскапывающих отцовский виноградник, силясь найти спрятанное сокровище и т. д. Однако все эти образы таят скрытые смыслы: Эзоп старается показать читателям ценность уважения к ближнему, труда и умения работать.
С помощью мощного инструмента – иносказания – баснописец доносит до публики важность умения ценить то, что у тебя есть, не стремиться завоевать больше, вступая в заведомо неравную схватку с сильнейшим противником. Также Эзопа интересует проблема получения опыта путем собственных ошибок. При этом ошибки – это не грех, это способ научиться новому, усовершенствовать себя. А главными ценностями в этом процессе предстают терпение и умение трудиться. Таким образом, Эзоп по праву получил «титул» основоположника басни. Каждое произведение в конце содержит вывод – поучительный смысл басни, мораль текста.
Характеристика «эзопова языка»
Эзопов язык – это своеобразная антитеза цензуре, ведь то, что нельзя сказать прямо, необходимо завуалировать, приукрасить, спрятать. Но, вместе с тем, все должно быть максимально понятно читателю, чтобы реальные люди, человеческие поступки стали очевидными, пусть даже автор изображает реальных героев в образе зверей. В России язык Эзопа начали активно использовать в петровские времена. При Петре I цензура в Российской империи находилась на этапе своего формирования. В тот период в сфере литературы использовались ограничения, которые в творцах словесности воспитывали виртуоза-загадочника. Читатель в таких условиях вынужден был стать непревзойденным мастером разгадывать загадки. Уже в XIX столетии литераторы начали тихо ненавидеть иносказательность и аллегорию за характер тайнописи, пуская в ход откровенные, смелые и полностью открытые элементы сатиры. «Эзопов язык» в качестве термина вводится в литературное употребление Салтыковым-Щедриным. Писатель наградил этот способ изложения забавным прозвищем – «рабья манера». Суть этой манеры просматривалась в том, чтобы произведение писателя после внесения всех правок все же попало в печать и стало доступным читателю.
Оценка «эзопова языка» время от времени трансформируется: то его жалуют, то ненавидят. Но к концу XIX века все-таки кое-что меняется.
Внедрение цензуры заставляет авторов по-разному «шифровать» свои поэтические и прозаические творения, чтобы высказать то, что прямо проговорить нельзя – ни на бумаге, ни в слух. Творческие люди на литературном поприще начали говорить языком иносказаний, например, предупреждая всех об опасности, которая исходит от волков. Но те же опасности помогают поддерживать в тонусе оленей и тому подобное. В текстах вышеупомянутого Салтыкова-Щедрина иносказательность и аллегория используются везде и повсеместно. Однако эти приемы сегодня уже утратили свой злободневный характер. Впрочем, читателя продолжают восхищать тонкое остроумие русского автора, используемое для изображения событий того времени.
Специалисты распределяют эзоповы высказывания на два плана – иносказательный и прямой. Иносказательный план часто остается незаметным для читателя, однако это не делает качество произведения хуже. Прямой же план наполнен разными, часто – несколькими, смыслами. Вмешательство цензоров, с практической точки зрения, – это помеха для передачи информации читателю. Трудности, неимение свободы для выражения своих мыслей и идей толкает писателя использовать иносказательность и аллегорию в качестве эффективного средства преодоления цензуры, как путь реакции на притеснения творческого самовыражения. Но в шуме да помехе порой прячется весь смысл информации. Но и кодировщику, и расшифровщику следует понять смысл сказанного – но так, чтобы скрытая информация не оказалась в руках цензора. В этом и состоит центральная идея иносказания.
Нестандартные случаи использования иносказательности
Если рассматривать любопытные случаи применения «эзопова языка», то ярким примером окажется одна из пьес Михаила Шатрова. Текст носит красноречиво назван «Большевиком». В произведении автор демонстрирует совещание Советского народного комитета на следующий год после февральской революции. На заседании активно обсуждается вопрос необходимости внедрения красного террора, чтобы защититься от оппонентов советской системы. Такой способ, названный иконографическим жанром документальной драмы, широко использовали в Советском Союзе в качестве своеобразного плаща-невидимки, ведь подобные произведения с легкостью миновали цензуру. Ну а публика средины ХХ века, смотря постановку или читая пьесу, осознавала, что террор продлится еще не один год и коснется даже тех людей, которые обсуждают нормативные вопросы или даже находятся на стороне насилия. За ширмой документальности пьесы спрятана эзопова полемика: скорее эта полемика даже противопоставляется идеям власти большевиков. В произведении автор не демонстрирует элементы ленинского прошлого (такие, как картинка «доброго дедушки Ленина» или же карикатурного изображения мнимых «врагов»). Это дает зрителю понять: в пьесе присутствует эзопов элемент, который становится настоящим промахом цензора, принявшим «манипулятивный» прием за благо.
Приемы «эзопова языка» в значении специального «месседжа»
Между тем, «эзопов язык» встречается не только у поэтов и прозаиков. Зашифрованные «месседжи» использовали также артисты – естественно, с подачи руководства советского государства. Яркий пример: в ноябре 1975 года, в годовщину Октябрьской революции, артист Иосиф Кобзон спел песню «Летят перелетные птицы…» в присутствии партийных руководителей. К слову, песня уже практически забыта, так как никем не исполнялась на протяжении 1940–1950-х годов. Концерт транслировали в прямом эфире – по телевидению, не забыв показать аплодисменты лидеров партии и простых граждан в зале. Суть эзопова обращения в данном случае была такова: в Советском Союзе обещали лояльно относиться к еврейскому народу, не мешая процветанию иудеев – при условии их верности стране. Миллионы жителей страны поняли зашифрованный в песне «месседж». Сам исполнитель (Иосиф Кобзон) выступил в роли главного героя – еврея, а аплодисменты партийной верхушки подтверждали свое будущее лояльное отношение. То есть ситуация – это щит, маркер: исполнитель – еврей, исполняет еврейскую песню, о которой все давно забыли. Таким образом, используя эзопов прием, Кобзон продемонстрировал, насколько удобно с помощью этого специфического языка сделать массовое оповещение, установить свои условия. «Эзопов язык» в этом контексте удобен еще и тем, что доказать существование такого уговора невозможно.
Но, пожалуй, ярчайшим случаем употребления иносказательности в России эпохи пост-октября является «Беллерофонт» – написанное Софией Парнок стихотворное произведение. В качестве плаща-невидимки поэтесса выбрала сюжет и героев из античной мифологии – образы Химеры и Беллерофонта. Однако слову «химера» писательница придала другое значение. «Химера» предстала теперь в значении утопии и стало специфическим маркером для читателей. В таком случае, две последние строфы читатель может прочесть совсем по-другому: автор старается показать публике советский режим как репрессивную машину.
Использовал «эзопов язык» и Пастернак. Писателю пришлось хорошо потрудиться, чтобы завуалировать свои страдания эзоповым методом в переводе «Макбета» Уильяма Шекспира. Пастернак сменил некоторые акценты в тексте, и таким образом поделился с читателями впечатлениями о коммунистическом терроре в ссылке. Пастернак, к примеру, пишет такое:
- «к слезам привыкли и их уже не замечают…»;
- «относятся как к рядовым явленьям…»;
- «хоронят каждый день, не любопытствуя кого…».
Авторы любят использовать еще один прием, как бы совершенствуя «эзопов язык». Имеется в виду перенос современных действий в другой контекст. Но подразумеваются под всем этим актуальные события и люди. Например, Беллой Ахмадулиной описываются кровавые события на территории Франции, произошедшие в печально известную Варфоломеевскую ночь. Но только образованная, внимательная публика догадается, что поэтесса подразумевала на самом деле. «Варфоломеевская ночь» изображает, как вы поняли, реалии Советского Союза. Находчивость мастеров слова позволяет писателям включать в канву текста намеки политического характера, прикрывая завуалированные смыслы ассоциативными выражениями.
Другие случаи введения в текст «эзопова языка»
Итак, мы уже сказали, что авторы в условиях цензуры активно используют прием иносказательности и аллегории в литературной сфере. Однако известные и случаи введения «эзопова языка» в тексты для детей. Например, взрослые читатели поняли, что в стихе о «Скворце на чужбине», написанном Георгием Ладонщиковым, автор намекает на эмиграцию творческих людей (прозаиков и поэтов). Строки, где скворец начинает тосковать о своем заядлом враге – кошке, которая всегда за ним охотилась, означают – на самом деле – насмешки над мнением интеллигентов, что эмиграция – ошибка. Юрий Коваль тоже использует «эзопов язык» в произведении «Недопесок», изображая песцов, которые живут в неволе. Расшифровав всего одну фразу или хотя бы слово, публика понимает, какие смыслы старался припрятать за этой вуалью из слов писатель. А подразумевает автор, конечно, социально-культурную действительность Советского Союза. Можно вспомнить, например, знаменитую «кормушку»: этот термин ведь и сегодня активно используется в словарном запасе жителей уже постсоветского пространства и обозначает «рабочее место политических чиновников где можно легко поживится, избежав наказания».
Творческие люди талантливы во всем! Язык Эзопа в литературном произведении может касаться и какого-либо человека. Например, во время активной травли Солженицына в издательстве «Новый мир» вышел стих «Белый бакен» авторства Евгения Маркина. Поэзия рассказывает о бакенщике (стороже при плавучих знаках – бакенах), то есть здесь прослеживается прямой намек на Солженицына, ведь его отчество Исаевич. Таким образом, читатель получает «месседж» о том, что Солженицын не злой, а скорее добрый человек. Итак, если читатель разгадывает это эзопово послание, то узнает, что Солженицын – человек хороший, а Сталин – тиран и злодей. Язык Эзопа часто противостоит даже самым ярым и стойким «табу». Пример таких табу – государственные мифы. То есть это еще раз демонстрирует то, что публикация произведений с Эзоповым посланием – настоящий праздник для интеллигентного общества. Интеллигент обрекался на негативное отношение в системе тоталитаризма, ведь представлял угрозу самостоятельностью своего мышления. Поэтому в таких условиях «эзопов язык» и мастерское применение такого приема – это маленькая победа, добытая совместными и тяжкими усилиями авторов и читателей.
Эзопов язык, или иносказание, - восходящая к незапамятным временам форма художественной речи. Недаром она связывается с именем Эзопа - полулегендарного создателя греческой басни, жившего, по видимому, в шестом веке до нашей эры. Как гласит предание, Эзоп был рабом, а потому не мог открыто высказывать свои убеждения и в баснях на сюжеты из жизни животных изображал людей, их взаимоотношения, достоинства и недостатки. Однако далеко не всегда эзопов язык - вынужденная мера, результат недостатка решимости; есть люди, у которых непрямая, иносказательная манера выражения мыслей становится как бы увеличительным стеклом, помогающим увидеть жизнь более глубоко. Среди русских писателей наиболее заметные таланты, применявшие эзопов язык, - это И. А. Крылов и М. Е. Салтыков-Щедрин. Но если в баснях Крылова иносказание "расшифровывается" в морали (положим, Демьянова уха уподобляется творениям писателя-графомана), то в произведениях Салтыкова-Щедрина читатель сам должен понять, какая же реальность стоит за полусказочным-полуфантастическим миром писателя.
Вот сплошь построенная на иносказании "История одного города". Что такое - город Глупов? Типичный, "средне- статистический" русский губернский город? Нет. Это условное, символическое изображение всей России, недаром писатель подчеркивает, что его границы расширяются до пределов всей страны: "Выгонные земли Византии и Глупова были до такой степени смежны, что византийские стада почти постоянно смешивались с глуповскими, и из этого выходили беспрестанные пререкания". А кто такие глуповцы? Как ни горестно признать, но глуповцы - это россияне. Об этом свидетельствуют, во-первых, события русской истории, которые хотя и даны в сатирическом освещении, но все же легко узнаются. Так, известная по летописям борьба славянских племен (полян, древлян, радимичей и др.) и их последующее объединение пародируются Салтыковым-Щедриным в изображении того, как головотяпы враждовали с соседскими племенами - лукоедами, лягушечниками, рукосуями. Кроме того, увидеть в глуповцах русских заставляют и такие подмеченные писателем качества, как лень, бездеятельность, неспособность быть мужественными строителями собственной жизни, и отсюда страстное желание вручить кому-нибудь свою судьбу, лишь бы самим не принимать ответственных решений. Одна из первых страниц глуповской истории - поиски правителя. После того как далекие предки глупов-цев Волгу толокном замесили, потом свинью за бобра купили, рака с колокольным звоном встречали, батьку на кобеля променяли, они решили найти князя, но только непременно глупого: "Нам глупый-то князь, пожалуй, еще лучше будет! Сейчас мы ему коврижку в руки: жуй, а нас не замай!" Сквозь эту изображенную Салтыковым-Щедриным историю отчетливо проглядывает летописное сказание о приглашении варяжских князей на русскую землю; причем летописец подчеркивает, что русские решаются на иноземную власть над собой, убедившись в собственной несостоятельности: "Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет..."
Кроме указанных иносказаний есть в "Истории одного города" и более конкретные соответствия: Негодяев - Павел I, Беневоленский - Сперанский, Угрюм-Бурчеев - Аракчеев. В образе Грустилова, возвысившего дань с откупа до пяти тысяч в год и умершего от меланхолии в 1825 году, дан сатирический портрет Александра I. Однако нельзя сказать, что горький смех над русской судьбой свидетельствует об историческом пессимизме писателя. Финал книги говорит о бессилии Угрюм-Бурчеева остановить течение реки, в чем можно видеть иносказание о том, что безрезультатны усилия тиранов остановить течение жизни.
Понимать Эзопов язык необходимо и при чтении сказок Салтыкова-Щедрина. Например, сказка "Премудрый пескарь", повествующая о дрожащей от страха за свою жизнь рыбке, разумеется, выходит за рамки "жизни животных": пескарь - это символическое воплощение трусливого, эгоистичного обывателя, равнодушного ко всему, кроме себя. "Повесть о том, как один мужик двух генералов прокормил" также полна иносказаний. Мужик, вьющий по приказанию генералов веревочку, чтобы привязать себя, олицетворяет собой рабскую покорность народа. Генералы думают, что французские булки на дереве растут; эта сатирическая деталь иносказательно изображает, насколько далеки крупные чиновники от реальной жизни.
Салтыков-Щедрин о себе сказал: "Я - Эзоп и воспитанник цензурного ведомства". Но, наверное, щедринское иносказание - это не только необходимость, вызванная цензурными соображениями. Безусловно, Эзопов язык помогает создать глубокий, обобщенный образ действительности, а значит, лучше понять саму жизнь.
Филолог, кандидат филологических наук, поэт, член Союза писателей России.
Дата публикации:25.07.2019
Словосочетание «эзопов язык» нередко употребляется на уроках литературы в школе и почти не встречается в жизни.
Возможно, именно поэтому не все помнят, что оно означает. Чем так прославил себя язык Эзопа и почему вошёл в поговорку? Давайте разбираться!
Определение
Эзоповым языком называют иносказание. Так определяют мысль, которую по каким-то причинам нельзя выразить прямо. Чаще всего, запрет связан с соображениями цензуры.
В бытовом обиходе к эзопову языку порой прибегают взрослые, когда им нужно произнести ту или иную информацию в присутствии детей.
Ещё с помощью намёков могут общаться две подружки, которых вынужден слушать прибившийся к их компании муж или молодой человек одной из них. Они воркуют «о своём, о женском», но не всякое слово удобно произнести при мужчине. Вот и приходится шифроваться.
Получается, что эзопов язык – это тайный разговор двух сторон, минующий третью, непосвящённую, сторону.
Иначе иносказательные выражения в языке называют эвфемизмами. Они часто используются по соображениям этики и эстетики. Пример смешного, нелепого эвфемизма приводит Н. В. Гоголь в поэме «Мёртвые души», когда одна из дам говорит о плохо пахнущем платке, что он «дурно ведёт себя». Эвфемизмы окружают нас повсюду, без них жить было бы не так приятно. Например, если бы ученики не пользовались на уроке эвфемизмом «можно выйти», а уточняли бы, куда именно они выходят, класс долго смаковал бы подробности происходящего.
Эвфемизмы окружают нас повсюду, без них жить было бы не так приятно. Например, если бы ученики не пользовались на уроке эвфемизмом «можно выйти», а уточняли бы, куда именно они выходят, класс долго смаковал бы подробности происходящего.
Происхождение
Что касается родословной эзопова языка, то он обязан своим появлением древнегреческому баснописцу Эзопу. Эзоп был рабом и не имел права оскорблять господ прямым указанием на их недостатки.
Он был вынужден переносить людские пороки на животных. Осёл «брал на себя» упрямство и глупость, лев – тщеславие, лисица – хитрость и расчётливость, свинья – грубость. Читатель же понимал, что речь идёт не о животных.
Эзоповым языком стали пользоваться и литераторы нового времени: к примеру, русский сатирик М. Е. Салтыков-Щедрин, населивший свои сказки столь карикатурными образами, что они до сих пор пугают не только детей, но и взрослых.
Суровая цензура царской, а потом и советской России вынуждала прятаться не только баснописцев и сатириков. Многие писатели уходили от наглухо забаррикадированных «взрослых» тем в детскую литературу.
Можете ли вы представить, что сказка К. Чуковского «Тараканище» воспринималась, как личный выпад «дедушки Корнея» против Сталина? Вот как «тонко» научились цензоры читать эзопов язык!
Изначально же предполагалось, что иносказание понятно только автору и читателю, а цензор, даже если он догадлив, не имеет уличить писателя в оскорблении вышестоящих лиц.
Синонимы
В сознании русских людей иносказательность – не есть добро. Это, прямо скажем, необходимость. В обыденной речи туманные намёки всегда воспринимались народом как пустая болтовня и отход от сути дела. Поэтому в нашем языке у выражения «эзопов язык» имеются слегка осуждающие синонимы:
- говорить обиняками;
- говорить намёками;
- ходить вокруг да около.
У иностранцев фразеологизм ассоциируется с другими идиомами:
- говорить притчами (англ.);
- разводить аллегории (фр.).
Умение пользоваться иносказаниями – это, конечно, хорошо. Правда, не всегда можно быть уверенным, что их точный смысл дойдёт до адресата. Так что, если вы хотите, чтобы вас поняли и услышали, говорите не эзоповым, а своим собственным языком.
Эзопов язык, или иносказание, – восходящая к незапамятным временам форма художественной речи. Недаром она связывается с именем Эзопа – полулегендарного создателя греческой басни, жившего, по видимому, в шестом веке до нашей эры. Как гласит предание, Эзоп был рабом, а потому не мог открыто высказывать свои убеждения и в баснях на сюжеты из жизни животных изображал людей, их взаимоотношения, достоинства и недостатки. Однако далеко не всегда эзопов язык – вынужденная мера, результат недостатка решимости; есть люди, у которых непрямая, иносказательная
Манера выражения мыслей становится как бы увеличительным стеклом, помогающим увидеть жизнь более глубоко.
Среди русских писателей наиболее заметные таланты, применявшие эзопов язык, – это И. А. Крылов и М. Е. Салтыков-Щедрин. Но если в баснях Крылова иносказание “расшифровывается” в морали (положим, Демьянова уха уподобляется творениям писателя-графомана), то в произведениях Салтыкова-Щедрина читатель сам должен понять, какая же реальность стоит за полусказочным-полуфантастическим миром писателя.
Вот сплошь построенная на иносказании “История одного города”. Что такое –
Город Глупов? Типичный, “средне – статистический” русский губернский город?
Нет. Это условное, символическое изображение всей России, недаром писатель подчеркивает, что его границы расширяются до пределов всей страны: “Выгонные земли Византии и Глупова были до такой степени смешны, что византийские стада почти постоянно смешивались с глуповскими, и из этого выходили беспрестанные пререкания”. А кто такие глуповцы? Как ни горестно признать, но глуповцы – это россияне.
Об этом свидетельствуют, во-первых, события русской истории, которые хотя и даны в сатирическом освещении, но все же легко узнаются. Так, известная по летописям борьба славянских племен (полян, древлян, радимичей и др.) и их последующее объединение пародируются Салтыковым-Щедриным в изображении того, как головотяпы враждовали с соседскими племенами – лукоедами, лягушечниками, рукосуями. Кроме того, увидеть в глуповцах русских заставляют и такие подмеченные писателем качества, как лень, бездеятельность, неспособность быть мужественными строителями собственной жизни, и отсюда страстное желание вручить кому-нибудь свою судьбу, лишь бы самим не принимать ответственных решений.
Одна из первых страниц глуповской истории – поиски правителя. После того как далекие предки глуповцев Волгу толокном замесили, потом свинью за бобра купили, рака с колокольным звоном встречали, батьку на кобеля променяли, они решили найти князя, но только непременно глупого: “Нам глупый-то князь, пожалуй, еще лучше будет! Сейчас мы ему коврижку в руки: жуй, а нас не замай!” Сквозь эту изображенную Салтыковым-Щедриным историю отчетливо проглядывает летописное сказание о приглашении варяжских князей на русскую землю; причем летописец подчеркивает, что русские решаются на иноземную власть над собой, убедившись в собственной несостоятельности: “Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет…”
Кроме указанных иносказаний есть в “Истории одного города” и более конкретные соответствия: Негодяев – Павел I, Беневоленский – Сперанский, Угрюм-Бурчеев – Аракчеев. В образе Грустилова, возвысившего дань с откупа до пяти тысяч в год и умершего от меланхолии в 1825 году, дан сатирический портрет Александра I. Однако нельзя сказать, что горький смех над русской судьбой свидетельствует об историческом пессимизме писателя. Финал книги говорит о бессилии Угрюм-Бурчеева остановить течение реки, в чем можно видеть иносказание о том, что безрезультатны усилия тиранов остановить течение жизни.
Понимать Эзопов язык необходимо и при чтении сказок Салтыкова-Щедрина. Например, сказка “Премудрый пескарь”, повествующая о дрожащей от страха за свою жизнь рыбке, разумеется, выходит за рамки “жизни животных”: пескарь – это символическое воплощение трусливого, эгоистичного обывателя, равнодушного ко всему, кроме себя. “Повесть о том, как один мужик двух генералов прокормил” также полна иносказаний. Мужик, вьющий по приказанию генералов веревочку, чтобы привязать себя, олицетворяет собой рабскую покорность народа.
Генералы думают, что французские булки на дереве растут; эта сатирическая деталь иносказательно изображает, насколько далеки крупные чиновники от реальной жизни.
Салтыков-Щедрин о себе сказал: “Я – Эзоп и воспитанник цензурного ведомства”. Но, наверное, щедринское иносказание – это не только необходимость, вызванная цензурными соображениями. Безусловно, Эзопов язык помогает создать глубокий, обобщенный образ действительности, а значит, лучше понять саму жизнь.
(No Ratings Yet)
Эзопов язык в произведениях М. Е. Салтыкова-Щедрина
Как свободомыслящие писатели скрывали непроходные смыслы от цензоров? Пересказ основных положений классической, но недостаточно хорошо прочтенной книги Льва Лосева
Подготовила Мария Канатова
Портрет Михаила Салтыкова-Щедрина. Автолитография Евгения Сидоркина. 1977 год РИА «Новости»
Эзопов язык — литературная система, которая помогает автору передавать читателю особую информацию, одновременно скрывая ее же от цензора. При помощи разнообразных художественных средств автор создает «щиты», маскирующие неподцензурную информацию. А о возможности иносказательного прочтения читателю подсказывают специальные маркеры:
Сочинена тобою, Самозванов,
Романов целая семья;
Но молвлю, правды не тая:
Я не люблю твоей семьи романов.
Адресная эпиграмма Владимира Лихачева, опубликованная в 1905 году в журнале «Зритель», вроде бы обращена к плохому писателю. Но читатель того времени видит, где пропущена запятая в последнем стихе: «Я не люблю твоей семьи, Романов», и стихотворение превращается в антиправительствен-ную эпиграмму. Эзопово высказывание, таким образом, строится здесь на омонимическом каламбуре.
Эзопов язык — непосредственное детище цензуры, которая действовала в России с эпохи Петра I, когда русская литература только начиналась. Цензура воспитала в писателе виртуозного загадывателя, а в читателе — непревзойден-ного отгадывателя загадок. Критики XIX века презирали эзопов язык за рабскую тайнопись, противопоставляя ему смелую, прямую сатиру. Салтыков-Щедрин, автор термина «эзопов язык», писал о нем как о «рабьей манере», которая состоит в том, чтобы писатель не меньше, чем произведением, был озабочен способами провести его в печать.
Отношение к эзопову языку меняется к концу века. Его парадокс в том, что жесткая цензура подхлестывает творческую мысль автора, заставляя идти на различные художественные ухищрения, чтобы высказать то, что сказать прямо нельзя: говоря языком аналогий, опасность, исходящая от волков, поддерживает оленей в хорошей форме. Произведения того же Салтыкова-Щедрина, широко использовавшего эзопов язык, потеряли свою злободневность, но мы до сих пор восхищаемся их тонким остроумием.
Эзопово высказывание существует в двух планах — прямом и иносказательном. Второй план читатель может не заметить, но произведение от этого не станет хуже, поскольку первый план сам по себе полон разнообразных художественных смыслов. С практической точки зрения вмешательство цензора и необходимость эзопова языка — ненужная помеха для передачи сообщения от автора к читателю. Но в этих помехах, шуме может быть заключен смысл всего сообщения. Главное для заговора кодировщика и расшифровщика — чтобы цензор за этим шумом не увидел тайного сообщения.
Так произошло, например, с пьесой Михаила Шатрова «Большевики». Она описывает заседание Совнаркома в 1918 году, на котором обсуждается необходимость красного террора против оппозиции. Этот иконографический жанр документальной драмы, распространенный в СССР, сам по себе является хорошим щитом: такие пьесы легко пропускали даже очень образованные цензоры. А зритель, который смотрит ее в 1960-х, уже знает, что террор будет длиться годами и коснется даже тех, кто его по сюжету пьесы обсуждает. За фасадом предельной документальности лежит эзопова полемика с большевистской идеей власти. В пьесе отсутствуют многие элементы ленинианы как жанра: демонстрация «доброты» Ленина, карикатурное изображение «врагов», что сигнализирует зрителю об эзоповой составляющей, а для цензора является этим самым шумом, художественным недостатком.
Иосиф Кобзон во время выступления
Валентин Мастюков / ТАСС
Пользоваться эзоповым языком может и государство. Например, 7 ноября 1975 года певец Иосиф Кобзон на праздничном концерте при партийной элите спел песню «Летят перелетные птицы…», которая не исполнялась с 1940-50-х и почти забылась. Концерт транслировали по телевидению, показывали аплодисменты высокопоставленных зрителей в зале. Эзопово сообщение было такое: еврею обещается процветание в Советском Союзе, если он верен государству. Миллионы зрителей мгновенно это поняли и сообщение без труда расшифровали. Кобзон олицетворял евреев, слова песни — лояльность, аплодисменты партийной элиты обещали процветание. Щитом послужила вся ситуация, маркером — песня, которая давно не исполнялась, и исполнитель-еврей. Такой эзопов способ оповещения был очень удобен государству: если бы оно затем решило изменить условия негласного соглашения с евреями, никто не смог бы доказать, что таковое вообще существовало.
Стихотворение Софии Парнок «Беллерофонт» 1922 года является одним из самых ранних примеров эзопова языка в послеоктябрьской литературе. В роли щитов выступает мифологический сюжет и мифологические имена — Беллерофонт, Химера. В то же время слово «химера», имеющее второе значение «утопия», становится маркером для читателя. И тогда две последние строфы стихотворения прочитываются по-другому: теперь они о советском режиме, репрессирующем поэта.
Беллерофонт в Химеру
Низринул ливень стрел…
Кто может верить, веруй,
Что меток был прицел!А я без слез, упрямо
Гляжу на жизнь мою,
И древней той, той самой,
Я когти узнаю,
Борис Пастернак
ТАСС-Досье
Щитом для эзопова высказывания может служить, например, перевод. Так, Пастернак в своем переводе «Макбета» попытался выразить, как он жил и что чувствовал в годы сталинского террора, немного сдвинув шекспировские акценты:
К слезам привыкли, их не замечают.
К мельканью частых ужасов и бурь
Относятся, как к рядовым явленьям.
Весь день звонят по ком-то, но никто
Не любопытствует, кого хоронят.(Where sighs and groans and shrieks that rend the air
Are made, not mark’d; where violent sorrow seems
A modern ecstasy; the dead man’s knell
Is there scarce ask’d for who…)
Часто авторы переносят действие в другую эпоху или страну, имея в виду современность и соотечественников. Так, Белла Ахмадулина в стихотворении «Варфоломеевская ночь» вроде бы пишет о печальных событиях французской истории, но внимательный читатель поймет, что речь на самом деле об СССР. Маркерами тут становятся стилистические намеки (типично русские разговорные выражения: «какие пустяки!»).
Эзопово сообщение может скрываться в детском произведении: взрослые читатели увидели в стихотворении Георгия Ладонщикова «Скворец на чужбине» («Улетел скворец от стужи…») намек на эмиграцию писателей; в строках о том, как скворец тоскует по «кошке, что охотилась за ним», — насмешку над распространенным интеллигентским мнением о том, что эмиграция — это все‑таки ошибка. В повести «Недопёсок» Юрия Коваля тщательно прописан мир живущих в неволе песцов и есть только одно слово, уцепившись за которое читатель начинает видеть аналогии с Советским Союзом. Это слово «кормушка», которое в советском сленге значило «место работы, на котором можно безнаказанно поживиться чем-то».
Эзопово сообщение может касаться конкретного человека. Во время травли Солженицына в «Новом мире» вышло стихотворение Евгения Маркина «Белый бакен» . Оно о бакенщике, и только одно слово намекает на историю с Солженицыным — отчество бакенщика Исаич. Стихотворение начинает читаться в аллегорическом ключе: «…как нелепа эта лямка, / как глаза его чисты». Внимательный и сведущий читатель принимает сообщение: Солженицын — хороший человек.
В принципе, читателю, который способен разгадать эзопово сообщение, и без него известно, что Солженицын — хороший человек, а Сталин — злодей. Эзопов язык чаще всего противостоит самым священным табу, например прогосударственным мифам. И публикация каждого эзопова текста была праздником для интеллигенции: она воспринималась как брешь в тоталитарной системе, победа совместных усилий автора и читателя.
