, кантаты , мюзикла ; краткое содержание сюжета спектакля.
Либретто пишется, как правило, в стихах, преимущественно рифмованных . Для речитативов возможно употребление прозы. Сюжетами для либретто служат, в основном, литературные произведения, переделываемые сообразно музыкально-сценическим требованиям. Реже либретто представляет собой совершенно оригинальное сочинение; как замечает Х. С. Линденбергер , если считать показателем самобытности либретто его способность существовать автономно от написанной на его основе музыки, то этот тест выдерживает разве что либретто Гуго фон Гофмансталя к опере Рихарда Штрауса «Кавалер розы », имеющее собственную постановочную судьбу . В то же время в истории либреттистики известны примеры значительного вклада авторов либретто в создание выдающихся произведений и развитие жанра - прежде всего, деятельность Лоренцо да Понте и роль Раньери да Кальцабиджи в оперной реформе Кристофа Виллибальда Глюка . В некоторых случаях автором либретто становится сам композитор, - наиболее значителен в этом отношении пример Рихарда Вагнера , чья работа в этой области, по мнению автора первого обзора истории либретто Патрика Смита , представляет собой наивысшее достижение . В истории русской оперы на собственное либретто писал, в частности, Александр Серов («Юдифь»).
В издания либретто иногда включаются ноты с целью дать основные темы сочинения или лучшие его места. Краткий пересказ либретто называется синопсис .
Изучение либретто и вообще вербального элемента в синтетическом или синкретическом словесно-музыкальном произведении стало развиваться начиная с 1970-80-х гг. и получило название либреттологии .
Напишите отзыв о статье "Либретто"
Ссылки
Примечания
Литература
- // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). - СПб. , 1890-1907.
Отрывок, характеризующий ЛибреттоВетер стих, черные тучи низко нависли над местом сражения, сливаясь на горизонте с пороховым дымом. Становилось темно, и тем яснее обозначалось в двух местах зарево пожаров. Канонада стала слабее, но трескотня ружей сзади и справа слышалась еще чаще и ближе. Как только Тушин с своими орудиями, объезжая и наезжая на раненых, вышел из под огня и спустился в овраг, его встретило начальство и адъютанты, в числе которых были и штаб офицер и Жерков, два раза посланный и ни разу не доехавший до батареи Тушина. Все они, перебивая один другого, отдавали и передавали приказания, как и куда итти, и делали ему упреки и замечания. Тушин ничем не распоряжался и молча, боясь говорить, потому что при каждом слове он готов был, сам не зная отчего, заплакать, ехал сзади на своей артиллерийской кляче. Хотя раненых велено было бросать, много из них тащилось за войсками и просилось на орудия. Тот самый молодцоватый пехотный офицер, который перед сражением выскочил из шалаша Тушина, был, с пулей в животе, положен на лафет Матвевны. Под горой бледный гусарский юнкер, одною рукой поддерживая другую, подошел к Тушину и попросился сесть.– Капитан, ради Бога, я контужен в руку, – сказал он робко. – Ради Бога, я не могу итти. Ради Бога! Видно было, что юнкер этот уже не раз просился где нибудь сесть и везде получал отказы. Он просил нерешительным и жалким голосом. – Прикажите посадить, ради Бога. – Посадите, посадите, – сказал Тушин. – Подложи шинель, ты, дядя, – обратился он к своему любимому солдату. – А где офицер раненый? – Сложили, кончился, – ответил кто то. – Посадите. Садитесь, милый, садитесь. Подстели шинель, Антонов. Юнкер был Ростов. Он держал одною рукой другую, был бледен, и нижняя челюсть тряслась от лихорадочной дрожи. Его посадили на Матвевну, на то самое орудие, с которого сложили мертвого офицера. На подложенной шинели была кровь, в которой запачкались рейтузы и руки Ростова. – Что, вы ранены, голубчик? – сказал Тушин, подходя к орудию, на котором сидел Ростов. – Нет, контужен. – Отчего же кровь то на станине? – спросил Тушин. – Это офицер, ваше благородие, окровянил, – отвечал солдат артиллерист, обтирая кровь рукавом шинели и как будто извиняясь за нечистоту, в которой находилось орудие. Насилу, с помощью пехоты, вывезли орудия в гору, и достигши деревни Гунтерсдорф, остановились. Стало уже так темно, что в десяти шагах нельзя было различить мундиров солдат, и перестрелка стала стихать. Вдруг близко с правой стороны послышались опять крики и пальба. От выстрелов уже блестело в темноте. Это была последняя атака французов, на которую отвечали солдаты, засевшие в дома деревни. Опять всё бросилось из деревни, но орудия Тушина не могли двинуться, и артиллеристы, Тушин и юнкер, молча переглядывались, ожидая своей участи. Перестрелка стала стихать, и из боковой улицы высыпали оживленные говором солдаты. |
Причина этого в значительной степени выглядит очевидной: так, балетные произведения в основной своей массе поставлены так, чтобы зритель, наблюдающий действо из зала, мог по движениям актеров понять, о чем идет речь в спектакле. Опера - иное дело. Значительная часть произведений, исполняемых сегодня на лучших мировых сценах, - это образцы так называемой оперной классики, к которой относят оперы, написанные несколько столетий назад в Италии, Франции или Испании. При этом исполняются такие произведения обыкновенно на языке оригинала, поэтому непосвященному человеку, который не знаком с сюжетом, положенным в основу оперы, может быть трудно понять, о чем именно идет речь.
Для того, чтобы составить общее представление об этом, достаточно, пожалуй, ознакомиться с кратким содержанием оперы, купив программку в холле театра. Однако лаконичный текст, представленный в ней, не способен дать полное представление о всех хитросплетениях сюжета. Поэтому внимательный зритель, собираясь посетить прославленную оперу, даст себе труд прочитать ее либретто.
При этом слово «либретто» не тождественно литературному произведению, на основании которого, возможно, написана опера. Так, например, либретто оперы «Война и мир» заметно отличается от оригинала авторства Льва Николаевич Толстого. Одно из таких отличий заключается в том, что тексты опер пишутся преимущественно . В некоторых фрагментах либретто могут быть приведены нотные записи наиболее примечательных отрывков музыкального произведения, для которого они созданы.
Примеры
В большинстве случаев в основу оперы ложатся известные литературные произведения, на основании которых специалистами в этой области создается либретто. Вместе с тем, иногда либреттист может написать самостоятельное произведение: например, так было написано либретто оперы «Сказание о невидимом граде Китеже и деве Февронии», которую написал Николай Римский-Корсаков.В некоторых случаях композитор сам выступает автором либретто для своей оперы, пользуясь известным литературным произведением: так поступил, например, Александр Бородин при создании оперы «Князь Игорь». А некоторые композиторы и вовсе используют в качестве либретто оригинал произведения, как, к примеру, Александр Даргомыжский, применивший для этой цели произведение Александра Пушкина «Каменный гость».
Если за дело возьмутся лютеранский пастор, прусский антрепренер и неаполитанский капельмейстер, то в результате получится русская опера.
О том, какое событие взять за точку отсчета начала истории русской оперы, существуют разные мнения. Принято считать, что опера в России родилась одновременно с премьерой «Жизни за царя» Михаила Ивановича Глинки, которая состоялась 27 ноября 1836 года. Однако зарождение этого жанра на Руси произошло намного раньше. Наталья Кирилловна Нарышкина, жена царя Алексея Михайловича, была в курсе всех иноземных веяний. Она и пожелала устроить у себя театральное представление с пением. Государь просьбу супруги удовлетворил и повелел жившему в Немецкой слободе пастору Иоганну-Готфриду Грегори «учинить комедию» и «для того действа устроить хоромину» в селе Преображенском. 17 октября 1672 года было дано первое представление «Эсфирь» с музыкой и хорами из государевых певчих дьяков. Длилось действо 10 часов и привело царя в восторг. Следующие спектакли разыгрывали в кремлевских палатах. Считается, что это была переделка либретто оперы Ринуччини «Эвридика». Куплеты исполнялись на немецком языке, и толмач переводил их царю. Грегори поставил еще несколько пьес, очень похожих на оперы. После смерти Алексея Михайловича эти развлечения были забыты.
Следующая попытка создать музыкальный театр в России была предпринята Петром I. Для этих целей из Данцига выписали прусского антрепренера одной из театральных трупп Иоганн-Христиан Кунст, которому присвоили должность «Его Царского Величества комедиальный правитель». Он привез с собой актеров, в том числе и тех, что «искусны в поючих действах». Театр по указу царя к концу 1702 года построили на Красной площади. Он вмещал до 400 зрителей и был общественным. Представления, которые включали в себя арии, хоры и оркестровое сопровождение, давали по понедельникам и четвергам. Вход стоил от 3 до 10 копеек. С переездом царского двора в Петербург популярность театра снизилась.
Настоящая опера появилась в России во времена правления Анны Иоанновны, когда на увеселения тратились огромные средства. При императрице, которая очень любила развлекаться, начался итальянский период русской оперы. 29 января 1736 года в России была сыграна первая опера в ее классическом понимании. Произведение называлось «Сила любви и ненависти», музыку написал придворный капельмейстер Анны Иоанновны Франческо Арайя, который годом ранее прибыл в Петербург во главе большой итальянской оперной труппы. Либретто на русский язык переложил Василий Тредиаковский. С той поры оперные представления стали давать регулярно – зимой в театре Зимнего дворца, летом – в театре Летнего сада. Мода на оперу прижилась, и частные оперные театры стали открываться повсеместно.
Неаполитанца Франческо Арайю в каком-то смысле можно считать основоположником русской оперы. Именно он сочинил и поставил первую оперу, написанную на русский текст и сыгранную русскими артистами. Состоялось это судьбоносное представление в 1755 году в театре Зимнего дворца. Опера называлась «Цефал и Прокрис». Одну из главных ролей исполнила Елизавета Белоградская. Она была фрейлиной при дворе Елизаветы Петровны, и ее принято считать первой в России профессиональной оперной певицей. Кроме того, в постановке участвовали певчие графа Разумовского и в их числе выдающийся певец Гаврило Марценкович, известный под именем Гаврилушки. По свидетельству современников, это было впечатляющее зрелище со специально написанными декорациями, великолепной театральной машинерией, внушительным оркестром и огромным хором. Премьера удалась на славу – обласканному композитору императрица Елизавета Петровна пожаловала соболью шубу стоимостью 500 рублей. Чуть позже камерный вариант этой оперы давали в Картинном доме императорской резиденции в Ораниенбауме. Партию скрипки исполнял будущий император Петр III.
К становлению русской оперы Екатерина II приложила руку в буквальном смысле слова. Императрица сочинила немало либретто на злобу дня. Одно из ее произведений – «Горебогатырь Косометович» положил на музыку испанский композитор Висенте Мартин-и-Солер. Опера представляла собой политический памфлет, в котором высмеивался шведский король Густав III. Премьера состоялась 29 января 1789 года в Эрмитажном театре. Два с лишним века спустя опера была восстановлена на той же сцене в рамках ежегодного фестиваля Early Music.
Временем расцвета отечественного оперного искусства стал XIX век. Создателем русской национальной оперы по праву считается Михаил Глинка. Его произведение «Жизнь за царя» стало точкой отчета для русской оперы. Премьера состоялась 27 ноября 1836 года и сопровождалась грандиозным успехом. Правда, от творчества великого композитора в восторге были не все – говорят, что Николай I предоставлял своим офицерам выбор между гауптвахтой и прослушиванием опер Глинки в качестве наказания. Тем не менее до сих пор «Жизнь за царя» – одна из самых известных русских опер. В XIX веке были созданы и другие русские оперные «бестселлеры» – «Борис Годунов», «Князь Игорь», «Каменный гость», «Хованщина».
Во второй половине XIX века во многих театрах шла опера Александра Серова «Юдифь». Но в начале следующего столетия это произведение практически вышло из репертуара, поскольку декорации и костюмы выглядели невероятным анахронизмом. От роли в этой опере отказался Федор Шаляпин, заявивший, что не будет в ней петь, пока не обновят сценографию. К созданию новых декораций и костюмов дирекция Мариинки привлекла сына композитора художника Валентина Серова и его друга Константина Коровина. Их усилиями «Юдифь» обзавелась новой сценографией и с успехом демонстрировалась в Мариинке.
Одна из примечательных дат для русского оперного искусства – 9 января 1885 года. В этот день в Камергерском переулке Савва Мамонтов открыл театр «Московская частая русская опера». Это была первая негосударственная оперная антреприза с постоянной труппой, которая добилась выдающихся результатов. На ее сцене ставили оперы Кюи, Римского-Корсакова, Мусоргского, Глинки, Даргомыжского, Бородина, причем чаще всего это были сочинения, отвергнутые дирекцией Императорских театров.
Легендой русской оперной сцены был Федор Шаляпин. «В Москве – три чуда: Царь-колокол, Царь-пушка и Царь-бас», – писал о Шаляпине театральный критик Юрий Беляев. К своему успеху сын вятского крестьянина шел долго, сменив несколько трупп в разных городах Российской империи. Известность пришла к Шаляпину в Мариинке, а слава – в частном оперном театре Саввы Мамонтова. В 1901 году он впервые выступил в «Ла Скала» и произвел на публику грандиозное впечатление. С этого момента жизнь Шаляпина превратилась в череду блестящих ролей, бесконечных оваций, громких гастролей. Он с энтузиазмом встретил революцию, стал первым народным артистом РСФСР и был назначен художественным руководителем Мариинки. Но в 1922 году знаменитый бас уехал на гастроли за границу и в Советскую Россию уже не вернулся.
После прихода к власти большевиков судьба русской оперы висела на волоске. Ленин хотел разделаться с этим направлением музыкальной культуры. В своем обращении к Молотову он писал: «Оставить из оперы и балета лишь несколько десятков артистов на Москву и Питер для того, чтобы их представления (как оперные, так и танцы) могли окупаться (например, окупаться путем участия оперных певцов и балерин во всякого рода концертах и т. подоб.)». Закрытия крупнейших русских театров удалось избежать только благодаря неустанным хлопотам Луначарского.
Опера «Жизнь за царя» после революции претерпела немало изменений и редакций. Прежде всего она сменила название и стала называться «Иван Сусанин». В одной из большевистских версий главный герой превратился в комсомольца и председателя сельсовета. С 1945 года опера открывает каждый новый сезон Большого театра.
Молва приписывала Сталину связь с оперными певицами Большого театра – Верой Давыдовой, Валерией Барсовой, Наталией Шпиллер. Подтверждения этим похождениям вождя, конечно, не было. В год смерти Веры Давыдовой в 1993 году появились мемуары, якобы записанные с ее слов. В них она так описывает первую встречу со Сталиным: «После крепкого горячего кофе, вкуснейшего грога стало совсем хорошо. Боязнь и растерянность улетучились. Я пошла за ним. Оказалось, что И.В. ростом ниже меня. Мы вошли в комнату, где стояла большая низкая кушетка. Сталин попросил разрешения снять френч. На плечи он накинул восточный халат, сел рядом, спросил: «Можно потушить свет? В темноте легче разговаривать». Не дождавшись ответа, он погасил свет. И.В. меня обнял, умело расстегнул кофточку. Сердце мое затрепетало. «Товарищ Сталин! Иосиф Виссарионович, родненький, не надо, я боюсь! Пустите меня домой!..» На мой жалкий лепет он не обратил никакого внимания, только в темноте загорелись ярким пламенем его звериные глаза. Я еще раз попыталась вырваться, но все было напрасно».
В СССР опера была в большом почете и служила своеобразной витриной достижений советского строя. На главные театры страны денег не жалели, на их сценах выступали артисты, которыми восхищался весь мир, – Иван Козловский, Ирина Архипова, Владимир Атлантов, Елена Образцова, Александр Батурин. Но была у этой блестящей артистической жизни и обратная сторона – Галину Вишневскую лишили гражданства и выдворили из СССР, Дмитрия Шостаковича травили за «сумбур вместо музыки», Дмитрия Хворостовского на оперном конкурсе во Франции сопровождали агенты КГБ.
Одна из самых громких размолвок в мире русской оперы – конфликт между двумя великими певицами – Галиной Вишневской и Еленой Образцовой. В своей книге воспоминаний Вишневская нелицеприятно отзывалась о многих бывших коллегах. А Образцову, с которой их некогда связывала крепкая дружба, Вишневская обвинила в связях с КГБ и в том, что та принимала участие в ее отлучении от родины. На каком основании выдвигались эти обвинения, неизвестно. Образцова не раз отвергала их.
Первым оперным спектаклем на открывшейся после реконструкции исторической сцене Большого театра стала опера «Руслан и Людмила» в постановке Дмитрия Чернякова. Широко разрекламированная премьера обернулась феерическим скандалом – в новой редакции оперы нашлось место стриптизу, борделю, тайскому массажу и эскорт-услугам. Во время первого представления исполнительница роли волшебницы Наины Елена Заремба упала на сцене, сломала руку и доигрывала спектакль с анестезией.
В некоторых постановках Большого театра принимают участие животные – лошади выходят на сцену в «Борисе Годунове» и «Дон Кихоте», попугаи появляются в «Руслане и Людмиле», немецкие овчарки в «Летучей мыши». Среди них есть потомственные и заслуженные артисты. Например, ослик Яша, который играет в «Дон Кихоте», праправнук знаменитого осла из «Кавказской пленницы». На протяжении пятнадцати лет жеребец по кличке Состав выходил на сцену ГАБТа в постановках «Иван Грозный», «Князь Игорь», «Иван Сусанин», «Хованщина», «Дон Кихот», «Псковитянка», «Мазепа», «Борис Годунов».
В 2011 году журнал Forbes в рейтинге всемирно известных российских деятелей искусства поставил на первое место Анну Нетребко с доходом $3,75 млн. Гонорар за одно ее выступление составляет $50 тыс. В биографии оперной дивы немало удивительных фактов. В свое время Анна занималась акробатикой и имеет звание кандидата в мастера спорта. В юности будущая прима успела получить корону королевы красоты на конкурсе «Мисс Кубань». В свободное от оперного пения время Нетребко любит готовить, среди ее фирменных блюд – блины с мясом, котлеты, кубанский борщ. Нередко перед очередным выступлением Анна ходит на дискотеки, где ведет себе весьма раскованно – в коллекции одного из американских ночных заведений, собирающего нижнее белье, имеется и бюстгальтер Нетребко.
Едва ли не самый громкий скандал в истории русского музыкального театра разразился в 2015 году в связи с постановкой оперы Рихарда Вагнера «Тангейзер» на сцене Новосибирского театра оперы и балета. Тогда представители Русской православной церкви усмотрели в спектакле «оскорбление чувств верующих» и обратились с соответствующим заявлением в прокуратуру, которая возбудила дело против режиссера Тимофея Кулябина и директора театра Бориса Мездрича. И хотя суд делопроизводство закрыл, Министерство культуры выпустило приказ об увольнении Мездрича, на его место был назначен известный предприниматель Владимир Кехман. Вся эта история сопровождалась «молитвенными стояниями» православных активистов у театра и громкими заявлениями театральной общественности.
итал. libretto, букв. - книжечка
\1) Словесный текст музыкально-драматического произведения - оперы, оперетты, в прошлом также кантаты и оратории. Название связано с тем, что оперные либретто с конца 17 в. часто выпускались для посетителей театров в виде маленьких книжечек. Либретто не могут рассматриваться как самостоятельное литературно-драматическое произведение; представляя собой литературно-драматическую основу оперы, они обретают своё истинное значение и выявляют свои достоинства лишь в единстве с музыкой, при постановке произведения.
Вплоть до середины 18 в. в композиции либретто господствовала определённая схема, обусловленная однотипностью музыкально-драматических задач. Поэтому одно и то же удачное либретто нередко многократно использовалось различными композиторами. Позднее либретто, как правило, создаются либреттистом в тесном контакте с композитором, порой при его непосредственном участии, что обеспечивает индивидуальный характер замысла и более тесное единство действия, слова и музыки (таковы либретто, созданные Р. Кальцабиджи к «Орфею и Эвридике» Глюка, либретто Да Понте - к моцартовскому «Дон Жуану», М. И. Чайковским - к «Пиковой даме» Чайковского, В. И. Бельским - к «Царю Салтану», «Сказанию о невидимом граде Китеже и деве Февронии» и «Золотому петушку» Римского-Корсакова и др.).
Начиная с 19 в. некоторые выдающиеся композиторы, обладавшие литературно-драматическим дарованием, создавали либретто своих опер самостоятельно, не прибегая к помощи либреттиста либо используя её частично, например для подготовки стихотворных текстов (Г. Берлиоз, Р. Вагнер, А. Бойто, М. П. Мусоргский, в 20 в. - С. С. Прокофьев, К. Орф, Дж. Ф. Малипьеро, Дж. К. Менотти и др.).
Основным источником сюжетов либретто является художественная литература - народная (мифы, легенды, былины, сказки) и профессиональная (поэмы, романы, новеллы, драматические пьесы и т. д.). Либретто, не имеющие какого-либо литературного прообраза, встречаются сравнительно редко (либретто оперы Мейербера «Роберт-Дьявол», написанное Э. Скрибом; либретто оперы «Хованщина» Мусоргского, созданное самим композитором, и некоторые др.). При переработке в либретто литературные произведения большей частью подвергаются значительным изменениям: порой заимствуется только сюжет, в других случаях используется общая композиция, отчасти и текст. Нередко при этом существенно меняется сама концепция произведения («Пиковая дама» у А. С. Пушкина и у П. И. Чайковского).
Случаи использования драматического произведения в либретто полностью или с незначительным сокращением и дополнением текста в 19 и нач. 20 вв. были единичными («Каменный гость» Даргомыжского по Пушкину, «Пеллеас и Мелизанда» Дебюсси по Метерлинку, «Саломея» Р. Штрауса по Уайльду и др.), в современной опере они встречаются довольно часто, не представляя исключительного явления.
Типы либретто, их особенности чрезвычайно многообразны как по содержанию, так и со стороны общего построения, применения стихотворного и прозаического текста, наличия или отсутствия подразделения текста на номера и т. п. История либретто неразрывно связана с историей оперы во всех её жанровых и национальных разновидностях. Каждому исторически конкретному типу оперы (например, итальянской опере-сериа и опере-буффа, французской «большой» и комической опере, немецкому зингшпилю, русской исторической и сказочной опере, опере-былине и др.) отвечает свой тип либретто. Одна из важнейших проблем при создании либретто - сочетание логики сценического действия, т. е. естественного развития событий и характеров, с закономерностями музыкальной композиции: чередованием вокальных, хореографических и симфонических эпизодов, сменой темпов и динамики, законченностью некоторых оперных форм (арии, монологи, ансамбли), наконец, особыми требованиями к тексту (лаконизм, удобопроизносимость, одновременное сочетание различных текстов в ансамблях и т. д.).
В силу специфичности драматургии либретто в данной области работали главным образом второстепенные поэты и драматурги. Однако в создании либретто принимали участие и выдающиеся литературные деятели разных эпох (в 18 в. - П. Метастазио и К. Гольдони, в 19 в. - Э. Скриб, В. Гюго, Э. Золя, в 20 в. - Г. Гофмансталь, С. Цвейг, Ж. Кокто, П. Клодель и др.). Высокого мастерства достигали и некоторые литераторы, работавшие почти исключительно в жанре либретто (П. Ж. Барбье, А. Мельяк и Л. Галеви во Франции, Ф. Романи и С. Каммарано в Италии, В. И. Бельский в России и др.).
\2) Литературный сценарий балетного спектакля.
\3) Краткое изложение содержания оперы, оперетты, балета.
Литература: Ярустовский Б., Оперная драматургия П. И. Чайковского, М. - Л., 1947; его же, Драматургия русской оперной классики, М., 1953; его же, Очерки по драматургии оперы XX века, кн. 1-2, М., 1971-75; Друскин М., Вопросы музыкальной драматургии оперы..., М., 1952, гл. 1.
Ими не интересуются филологи, изучающие драматургию как область изящной словесности. Их не открывали историки театра, убежденные в том, что опера — поприще музыковедов. Партитура, полагали последние, — то же либретто, растворенное в орнаментах музыкального текста, нашедшее свою истинную цель. Что может сказать музыканту «голое» либретто? Чем оперная «книжица» отличается от всех других?
Понадобились годы блужданий в воображаемых ландшафтах придворной оперы (место и время: столичный град Санкт-Питербурх, середина осьмнадцатого столетия), чтобы непонятное отделилось от очевидного, вопросы сформулировались и ровно бившаяся на заднем плане мысль: «Надо сесть и прочитать все либретто» — приобрела статус руководства к действию. Впечатления оказались настолько захватывающими, что их излияние с подробными историко-культурными и философскими экскурсами потребовало бы минимум книги. Для краткости попробуем обойтись без ссылок. Воображение, необходимое театральному зрителю, дорисует намеки, «говорящие» сердцам тех, кто в некотором роде все еще живет в восемнадцатом веке.
Из необходимых сведений: «libretto» — книжечка в четвертую или восьмую долю листа, печатавшаяся специально к придворному представлению оперы и содержавшая полный литературный текст по-итальянски с параллельным переводом на русский или другой язык (французский, немецкий — наиболее употребительные в Петербурге). К тексту оперы полагались: «argomento» — «обоснование темы» со ссылками на древних историков, состав действующих лиц, часто с исполнителями, описание декораций, машин, действий без речей, балетов. С 1735 г., времени появления при дворе первой оперной труппы, до сезона 1757/1758 гг., отмеченного успехом первого коммерческого оперного предприятия — «кампании» Дж.Б.Локателли, в Санкт-Петербурге было поставлено всего 11 итальянских опер-сериа. Спектаклей, разумеется, было больше, но не намного. Представления опер были частью «сценариев власти», разыгрывавшихся в священные дни императорского года: рождения, тезоименитства, восшествия на престол и коронации. Если чуть-чуть отодвинуть картинку придворного театра и оглядеться вокруг, театральная природа среды, служившей оправой земного пребывания монарха, отчетливо проступает во всем. Фасады растреллиевских дворцов до сего дня хранят отпечаток театральных фантазий Галли-Бибиены. Это декорации спектакля Государственности, церемониального представления Триумфа, длящего полдень просвещенности, благоденствия, добродетели, счастья.
Придворный художник в те времена «оформлял» идею власти как целое. В его обязанности входили и оперные декорации, и «малевание блафонов», и убранство интерьеров, и церемониальные столы, и многое другое. Маскарад и дворцовая зала становились продолжением героической оперы, в свою очередь являвшей аллегорию государственных персон, наблюдавших за спектаклем. Опера была хронологической меткой сакрально-мифологического годового цикла, управлявшего жизнью двора, живым монументом, «памятником». Открывая либретто, мы видим этот образ, наглядно воплощенный набором титульного листа. Здесь явлена иерархия объектов, обычно сопровождающая пластические решения в меди или камне; из надписи очевидно, кто тут главный, кто почтен сим «сочинением», имеющим, как свидетельствует некрупный кегль названия, второстепенный смысл, не говоря об «авторе», осмелившемся пристроить свою подпись где-нибудь рядом с портным и машинистом. По закону мифологических удвоений либретто-памятник тут же воплощается в «настоящий» монумент на сцене.
В прологе «Россия по печали паки обрадованная» (1742 г.) к коронационной опере «Милосердие Тита» Астрея увещевает Рутению (Россию) «к похвале и прославлению высочайшаго имени ЕЯ ИМПЕРАТОРСКАГО ВЕЛИЧЕСТВА и к сооружению в честь ЕЯ публичных монументов». Рутения «радостно на то соизволяет, и в то самое время поставляется посреди театра преславной и великолепной монумент с сею надписью:
да здравствует благополучно
ЕЛИСАВЕТА
достойнейшая, вожделенная,
коронованная
ИМПЕРАТРИЦА
ВСЕРОССИЙСКАЯ
МАТЬ ОТЕЧЕСТВА
УВЕСЕЛЕНИЕ
ЧЕЛОВЕЧЕСКАГО РОДА
ТИТ ВРЕМЕН НАШИХ».
«Преславной монумент» с его надписью в свою очередь отразится в иллюминациях и гравюрах, их изображающих, в украшениях парков и письменных столов и будет зыбиться, успокаиваясь в водах Чесменского озера, повторяя «вид», венчающий балет Анджолини «Новые Аргонавты». Все связано в этой системе, в которой «искусство» всегда является чем-то другим и являет собой нечто другое. Театр — наиболее универсальная формула этой череды взаимных отражений, и не всякий, а именно музыкальный. Чтение либретто приводит к нескольким любопытным выводам о его природе.
Либретто отличается от трагедии тем, что в одном случае перед нами театр представления, объединяющего разнообразные формы действия со зримыми чудесами, в другом — отточенная литературная риторика чувств, по необходимости прибегающая к описаниям. Такова, по крайней мере, классическая французская трагедия, составлявшая в Петербурге основной репертуар французской драматической труппы. Сравнивая трагедию Расина «Александр Великий» с либретто Метастазио на тот же сюжет, сразу видишь, в чем здесь фокус: у Расина сцены предваряются именами занятых в них персонажей. И только. У Метастазио действие переплетается с декорационными эффектами такого масштаба, что не хватает воображения представить, как описанное им могло выглядеть на театре. Например: «Представляются плывущия по реке суда, из коих на берег выходят многие к войску Клеофиды принадлежащие индийцы, несущие разные дары. Из великолепнейшаго сих судов выходит Клеофида…». В другом месте: «Представляются развалины древних зданий; палатки, по повелению Клеофиды для Греческого войска разставленные; мост через Идасп [река]; на другом берегу оныя Александров пространный стан, а в нем слоны, башни, колесницы и другие воинские снаряды. Сие явление начинается тем, что при игрании воинской музыки часть греческого войска переходит через мост, потом следует с Тимогеном Александр, которого встречает Клеофида». В конце акта: «Второй балет представляет несколько индейцов возвращающихся от перехода через реку Идасп». Корабли, приплывшие в петербургскую оперу из венецианской, эволюции войска, симметричные эволюциям балета, ловко встроенного в течение того, что предназначено в первую очередь глазу, — описания действий в ремарках, которыми изобилует итальянское либретто, означают, что опера была прежде всего зрелищем: разнообразным, изменчивым, чарующим. Этот театр доставлял удовольствие не только музыкой и пением, но музыкальным движением, превращениями, собственно «акциями». Опера-сериа в темпе и степени концентрации, свойственной восприятию своего века, удовлетворяла те потребности, которые сегодня пытается удовлетворить кинематографический блокбастер, создавая поток зрительно-моторных впечатлений. В либретто машинист братски соседствовал с композитором именно потому, что их функции были примерно равнозначными: один придавал форму времени, другой — пространству. Совпадая, эти движущиеся формы рождали мощные символические импульсы. Так в уже цитированном прологе мрак и дикий лес («Стражду в горестной любви, дух изнемогает») освещает занимающаяся заря, и вот «при горизонте является светло восходящее солнце, а в растворенном небе показывается Астрея, которая на светлом облаке с изображенным на коронованном щиту высоким именем ЕЯ ИМПЕРАТОРСКАГО ВЕЛИЧЕСТВА и с находящимся при ней по обеим сторонам хором свойств верных подданных на землю спускается. Между тем из четырех углов театра выходят четыре части света с некоторым числом своих людей. Прежния дикия леса переменяются на лавровыя, кедровыя и пальмовыя рощи, а запустелые поля в веселые и приятные сады». Можно было бы еще много и с удовольствием цитировать, а затем рассматривать, как на фоне живых картин обозначаются персонажи, конфликты, аффекты. Итальянская «драма для музыки» увлекательна энергической афористичностью поэтических фрагментов (текст арии da capo составляли две строфы), напряженностью положений, в которых герой вынужден утверждать противоположное тому, что он думает и чувствует на самом деле. Ремарки, «рисующие» действия, дополняют поющиеся слова, иногда вступая с ними в противоречие. Эта драматическая техника, как оказалось, не находила сочувствия у переводчиков. Они стремились ввести ремарки в текст, дублируя действие словами, перелагали стихи многословной прозой или весьма забавными виршами («Я хочу чтоб гнев мой лютой / Предводитель был в любви» etc.). Местный вкус и состояние литературного языка обусловили особенности русского варианта итальянской драматической формы: переводы с их российскими «отклонениями» образовали специфический культурный слой, на котором взросли первые опыты русской музыкальной драмы — либретто А.П.Сумарокова «Цефал и Прокрис» и «Альцеста».
Сравнение этих «пьес» с итальянскими демонстрирует все свойства русской оперной драматургии, которую впоследствии попробуют оправдать эпическим духом. Сумароков-поэт положился на свой дар и не счел нужным вникать в «правила Италианскаго музыкальнаго театра». В результате развернутые поэтические сцены (некоторые стихи просто великолепны! чего стоят, например: «Разверзи лес гортани лая…», или «Как буря воздувает пучину в небеса…», или «Смерть люта емлет косу в персты…») утратили действенную пружину, разнообразные противоречивые мотивировки поступков уступили место описаниям: чувств, персонажей и даже сценических превращений. То, что в сериа предполагалось показывать, описано сперва в речитативе, затем в дуэте, в accompagnato и лишь потом в ремарке: «Сии места теперь потребно пременить / И уподобить их ужаснейшей пустыне: / Прогоним свет мы прочь: / Преобразим день в ночь». — «Зделайте день сей темняе вы нощи, / И премените в дремучий лес рощи!» — «Театр пременяется и преобращает день в ночь, а прекрасную пустыню в пустыню преужасную». Многократное повторение, описательность, называние очевидного с легкой руки Сумарокова обрели в России статус органических пороков оперной драматургии. Между тем кризис жанра, обозначившийся в момент его рождения, был обусловлен скорее всего тем, что нашего бригадира увлек средний путь, сочетавший риторические топосы французской трагедии с необходимостью следовать итальянской формуле «речитатив — ария». В либретто Сумарокова нет «обоснований», описаний балетов и машин, их титульные листы: «АЛЬЦЕСТА / опера», «ЦЕФАЛ И ПРОКРИС / опера» — свидетельства откровенного пренебрежения придворным этикетом, магией власти и жанровыми канонами их воплощения.
Достоинство пиита превыше этих условностей, и либретто ясно говорит нам, что главное здесь — драма, а не повод для ее представления. Припоминая, что обе русские оперы были впервые исполнены на сцене отнюдь не в табельные дни: «Цефал» — во время Масленицы, «Альцеста» — на Петровки, — начинаешь соображать, что жанровая модель придворной сериа здесь, наверное, была ни при чем. Композиторы Арайя и Раупах, озвучившие оперы Сумарокова в итальянском вкусе, пустили комментаторов по ложному следу, заставив обсуждать сходство и различия с жанром, к которому поэт совсем не стремился. В эпистоле «О стихотворстве», к которой приложен словарь упомянутых в ней поэтов, названы только два итальянца: Ариосто и Тассо. Эпитетом «великие стихотворцы» Сумароков почтил Овидия, Расина и Вольтера. Из авторов опер места на Геликоне удостоился только Филипп Кино, «стихотворец нежной лиры», придворный либреттист Людовика XIV, соавтор Ж. Б. Люлли. Возможно, на этом основании С.Глинка и многие последовавшие за ним отнесли оперы нашего поэта к жанру tragedie en musique в духе Кино, забыв о фантастической декоративности версальских постановок, на которую были ориентированы тексты француза. Череда дивертисментов, толпы статистов, костюмированных то адскими чудищами, то тритонами, то «египетскими селянами», то «афинскими жителями», хором распевающими о прелестях мирной жизни, 5-актная структура, едва вмещавшая множество побочных персонажей и вереницу волшебных перемен, — и скромные 3-актные композиции Сумарокова, в которых заняты только главные лица, едва ли сопоставимы по впечатлению, на которое были рассчитаны. Как ни удивительно, либретто первых русских опер более всего тяготеют к жанру героической пасторали или героической идиллии, который в ближайшее время станет основой «оперной реформы» Кальцабиджи — Глюка. Ее приметы: античные герои, прямое вмешательство богов в их судьбу, путешествие в Аид или в царство мрака, любование Раем природы, наконец, любовь как главный двигатель действия и безыскусная простота выражения чувств («Исполняется беда, Несказанно огорчаюсь; Я с тобою разлучаюсь, Разстаюся на всегда, Не увижусь никогда») — все говорит о том, что перед нами новый, в сущности классицистский жанр, не распознанный композиторами.
