История написания поэмы медный всадник. Где находится Медный всадник. Этьен-Морис Фальконе задумывал "Медный всадник" без ограды. Но она всё же была создана, до наших дней не сохранилась. "Благодаря" вандалам, оставляющим на гром-камне и самой скульптуре

Французский скульптор Э. М. Фальконе прибыл в Россию по приглашению Екатерины II осенью 1766 г. Вместе с Фальконе прибыла его ученица Мари-Анн Колло. Фальконе заранее продумал программу монумента "благодетелю, преобразователю и законодателю" России, выполненного в новаторской для своего времени, предельно лаконичной и глобокой по символическому значению форме. Работа над конной скульптурой продолжалась 12 лет. В создании статуи Петра I принимала участие М.-А. Колло, выполнившая портрет императора. Одновременно решался вопрос о выборе места для установки памятника, велись поиски исполинского камня для постамента. Так называемый "гром-камень" удалось найти в окрестностях поселка Лахта. Для перевозки камня весом более 1000 тонн были использованы оригинальные конструкции, приспособления, построенны специальная баржа и корабли.

Под руководством и при участии Фальконе отливку конной статуи в бронзе осуществлял мастер-литейщик Е. М. Хайлов. В августе 1775 г. состоялась первая, не совсем удачная отливка скульптуры. Из-за прорыва литейной формы и пожара в мастерской пострадала верхняя часть бронзовой отливки, и она была "срезана". Окончательная отливка недостающей верхней части статуи выполнена Фальконе в 1777 г. Летом 1778 г. полностью завершены работы по отливке и чеканке скульптуры. В память об этом автор выгравировал на складке плаща всадника надпись по латыни, которая в переводе гласит: "Лепил и отливал Этьен Фальконе, парижанин, 1778". В сентябре того же года скульптор покинул Петербург. В создании памятника принял участие скульптор Ф. Г. Гордеев, по модели которого отлита змея под копытами коня. Наблюдение за ходом работ по сооружению монумента после отъезда Э. Фальконе из России вел архитектор Ю. М. Фельтен.

В 1872 г. по инициативе петербургской городской Думы по случаю празднования 200-летия со дня рождения Петра I у памятника установлены 4 фонарных столба с канделябрами, исполненные на заводе Шопена.

По замыслу Э. Фальконе ограды вокруг монумента не предусматривалось. В письме к Д. Дидро скульптор писла на этот счет следующее: "Кругом Петра Великого не будет никакой решетки, зачем сажать его в клетку?". Вопреки идеи автора к открытию памятника ограда, исполненная мастером Стефаном Вебером, была установлена. В 1903 г. в связи с 200-летием основания Петербурга ограда, как искажающая первоначальный авторский замысел, была снята, "благодаря чему монумент, в идею которого вложена мысль о безудержном движении вперед, впервые предстал во всей красоте".

В 1908 г. Академией художеств создана специальная комиссия по изучению состояния памятника, а в следующем - 1909 г. - памятник впервые подвергся серьезной реставрации, включая вскрытие люка в крупе коня, когда было удалено свыше 150 ведер воды, проникшей внутрь через многочисленные трещины. Под руководством скульптора И. В. Крестовского в 1935-1936 гг. проведены исследовательские и реставрационные работы в памятнике.

Современные исследования памятника и комплекс реставрационных работ осуществлены Государственнным музеем городской скульптуры в 1976 году. К этому времени серьезные опасения вызывали трещины на опорных ногах коня, причину которых предстояло выяснить. Впервые в истории монумента была разработана и выполнена обширная программа исследований по составу бронзы, состоянию защитной окисной пленки - патины, по прочности внутреннего каркаса конной статуи. В исследовании принимали участие ученые Политехнического института, лабораторий Кировского и Ижорского заводов, НИИ им. Ефремова и других предприятий. С помощью специальной аппаратуры проведено гаммаграфирование, вследствие чего выяснилось, что причиной трещин стал "пережог" металла, когда для повторной отливки верха скульптуры Фальконе разогрел ее низ до высокой температуры. Определен состав бронзы, в котором более 90 процентов меди. Трещины были заделаны вставками, отлитыми из специально выплавенной бронзы. Обследован и усилен опорный каркас. Исследования дали полную картину конструктивных особенностей памятника. Высота скульптуры - 5, 35 м, высота постамента - 5, 1 м, длина постамента - 8, 5 м.

Изучив и проанализировав источники, можно с точной уверенностью сказать, что история появления «Медного всадника» не однозначна. Существует много версий и предположений по данной теме. Мы в данной работе рассмотрим некоторые аспекты возникновения и, в дальнейшем, хронологию написания данного произведения. Упоминание об одной литературной истории данного рассказа, которая начинается с сообщения «Откуда Пушкин взял сюжет «Медного всадника», опубликованного критиком и преподавателем А.П. Милюковым в газете «Сын отечества» в 1869 г.; этот текст, подвергнувшийся стилистической правке, вошел в состав мемуарной книги автора, появившейся в 1872 г. Согласно Милюкову, некогда, во время экзамена в одном женском учебном заведении, граф Михаил Юрьевич Виельгорский сообщил ему следующее: «В 1812 году, когда Наполеон шел к Москве, французский корпус маршала Удино движением на Полоцк породил опасение за Петербург. В столице поднялась тревога. Зная, между прочим, что Наполеон любил вывозить из столиц памятники, у нас стали опасаться, как бы он не увез в Париж монумент Петра Великого. Кто-то предложил, в случае серьезной опасности, снять фальконевскую статую с пьедестала, поставить на судно и отправить в одну из отдаленных губерний. Государь одобрил эту мысль.

В это время князю Александру Николаевичу Голицыну приснилось, что он идет «с докладом государю на Елагин остров, по Большой Миллионной, в направлении от Зимнего дворца». Вдруг позади, «как будто на Адмиралтейской площади, раздался гул, точно отдаленный топот лошади. И вот в домах, мимо которых я проходил, начали звенеть стекла, и сама мостовая как будто колебалась. Тут я обернулся от ужаса. В нескольких саженях от меня, при сумрачном свете раннего утра, скакал огромный всадник на исполинском коне, потрясающем всю окрестность топотом своих тяжелых копыт. Я узнал эту фигуру по величаво поднятой голове и руке, повелительно простертой в воздухе. То был наш бронзовый Петр на своем бронзовом коне». Через Троицкий мост и Каменноостровский проспект бронзовый Петр проскакал во дворец, и поспешавший за ним Голицын видит, как император Александр (лицо его «было грустно и озабочено») быстро приблизился к «царственному всаднику». Воскликнув: «Ты соболезнуешь о России!», - Петр далее произнес: «Не опасайся! Пока я стою на гранитной скале перед Невой, моему возлюбленному городу нечего страшиться. Не трогайте меня - ни один враг ко мне не прикоснется». И после этих слов Всадник удалился. «Граф Виельгорский прибавил, что князь Голицын на ближайшем докладе у государя рассказал ему свой чудесный сон. Рассказ этот так подействовал на императора, что он приказал отменить все распоряжения к отправке из Петербурга монумента Петра Великого. Когда впоследствии пересказали этот сон Пушкину, он пришел в восторг и долго повторял: “…какая поэзия! Какая поэзия!” Он признавался графу Виельгорскому, что тогда же начал обдумывать содержание своего “Медного всадника”, и хотя потом дал поэме другую идею и обставил ее иными подробностями, но при всем том видно, что интересный сон князя Голицына послужил главным основанием повести» [Осповат, 1984: 238-239].

Данная история еще несколько раз перепечатывалась в изданиях тех лет. Менялись авторы, повествователи, очевидцы и даже текст. Но суть оставалась неизменной. Является ли эта история достоверной, тоже трудно сказать. Но многие полагают, что если события на самом деле были правдивы, то легенда имеет право на существование.

Как считают многие критики и литературоведы, идеей же Пушкину послужило произошедшее наводнение в Петербурге 7 ноября 1824 г. - сильнейшее наводнение в истории города.

Пушкин жил третий месяц в Михайловском, сосланный из Одессы «в далекий северный уезд». Ему очень хочется вернуться в Петербург, о чем свидетельствует многочисленная переписка с братом. Поэтому не став свидетелем столь трагического момента города, он немного злится и тут же фривольно шутит на эту тему в обращении к петербургским дамам. Несколько позднее, очевидно прочитав более подробные описания наводнения в петербургских газетах и в письмах родных и друзей, услышав рассказы очевидцев, Пушкин изменил свое первоначальное мнение.

Вероятно, вскоре после возвращения из ссылки в Москву, а потом в Петербург он приобрел вышедшую в 1826 г. книгу историка В.Н. Берха Берх В.Н. Подробное историческое известие о всех наводнениях, бывших в Санкт-Петербурге. - СПб., 1826; см. настоящее издание, с. 107., упомянутую как важнейший и первый источник сведений в «Предисловии» к «Петербургской повести». «Берх в своей книге перепечатал статью, помещенную в “Литературных листках” в качестве рассказа очевидца. Ссылаться прямо на источник в своей поэме Пушкин, очевидно, не хотел и перепечатка Берха давала ему к этому законную возможность; он ограничился глухой ссылкой на “тогдашние журналы”, из которых заимствованы “подробности наводнения”, тем самым отводя от себя возможные упреки в неточностях, в том, что он, не быв свидетелем “потопа”, вымышляет его подробности» [Измайлов, 1930: 151-152].

Книга Берха несомненно была взята с собой Пушкиным в путешествие 1833 г. по «пугачевским» местам и находилась перед его глазами во время работы над поэмой в Болдине.

В самый момент отправления Пушкина в путешествие, «17 августа 1833 г., когда он, выехав с дачи на Черной речке, должен был переправиться через Неву, он стал очевидцем начинавшегося наводнения, которое едва не заставило его вернуться назад и отложить поездку. Наводнения в Петербурге в тот день не произошло вследствие перемены ветра, но в те часы, когда Пушкин видел вздувавшуюся Неву, существовало опасение, что будет бедствие не меньшее, чем в 1824 г. Важны, однако, пристальное внимание поэта к подъему воды в реке и его опасение, его досада от мысли, что он и это наводнение “прогулял”. Это еще один показатель того, что тема наводнения уже определилась в его творческом сознании задолго до начала работы над “Медным Всадником”» [Измайлов, 1930: 152].

Нет сомнения, что впечатление от «петербургского потопа» и вызванные им размышления, определение его как «общественное бедствие», ударившее всей своею тяжестью по «народу», по беднейшему слою населения столицы, - все это глубоко запало в сознание и чувство поэта, запало, чтобы через девять лет отразиться в «Медном Всаднике».

На обратном пути из Оренбурга и Уральска, приехав 1 октября 1833 г. в Болдино, он тотчас принялся за обработку всего написанного, а также собранного в поездке материала, одновременно занимаясь многими другими творческими начинаниями, но в первую очередь поэмой «Медный Всадник».

Так же большое влияние оказала на Пушкина петровская тема. Однако же у Пушкина, возник к ней интерес лишь с конца 1826 г. Причины этому многообразны. В лицейские годы интерес к Петру был заслонен современными событиями - Отечественной войной 1812 г. и европейскими походами. Позже, вышедшая в свет в 1818 г. «История государства Российского» Карамзина определила надолго тематику поэзии декабристского направления. Отразилась она и в творчестве Пушкина. Много было написаны почти накануне восстания декабристов - событие, которое вызвало глубокое отражение в мировоззрении и творчестве поэта. События 14 декабря 1825 г. и последовавшие за разгромом восстания следствие, суд и приговор над дворянами-декабристами, наконец, возвращение поэта из ссылки и свидание его 8 сентября 1826 г. с Николаем I, заставили Пушкина многое пересмотреть в его воззрениях на прошлое и настоящее России. С этого момента тема Петра прослеживается в лирике, поэмах, прозаических романах, публицистике и критике, мемуарах, исторических исследованиях, и все больше занимает его мысли.

Однако отношение Пушкина к Петру было не однозначным. «Им был изложен вывод о двух сторонах деятельности Петра, который выражает вполне его мысль, его концепцию петровского царствования. Для одних это - великого и созидательного для вступающего в новую эпоху государства, для других - тяжкого и даже мучительного, которые должны были на себе выносить всю тяжесть новой империи, включая сюда не только крестьян, но и прочие «податные» сословия. В представлении Пушкина к этой части относятся отпрыски старинного дворянства, униженного и, в конце концов, разоренного петровскими преобразованиями, выдвинувшими новых людей. То же явление представляет собой герой его поэмы Евгений в «Медном Всаднике».

«Для понимания последнего произведения нельзя не иметь в виду приведенную выше сентенцию, выражающую с полной отчетливостью двоякое восприятие Пушкиным личности и деятельности Петра - великого созидателя и одновременно беспощадного деспота, который, по словам молодого Пушкина, высказанным за много лет до работы, “презирал человечество, может быть, более чем Наполеон”». [Измайлов, 1930: 164].

Образ своего героя Евгения, Пушкин как бы примерял на себя, ведь и сам он был из обедневшего рода с многочисленным семейством, которое надо было содержать. Об этом он сам пишет: «Кроме жалования, определенного мне щедростью его величества, нет у меня постоянного дохода; между тем жизнь в столице дорогам и с умножением моего семейства умножаются и расходы…» Пушкин. Письма, т. III, с. 594-597.

В декабре 1833 года он передал «Медного всадника» на цензуру Николаю I. Царь вернул поэму с указанием на поправки, которые нужно было исправить обязательно (он вычеркнул все определения вроде «кумир», «истукан» в отношении памятника Петру), но Пушкин править поэму отказался, но и печатать без разрешения тоже не решался. Вот почему до конца 1833 г. «петербургская повесть» никому не была известна.

Строгость цензора, вероятно, была связана с совпадением времени появления поэмы Пушкина и важного события, происходившего в Петербурге и прямо связанного с памятником Петру I. «В 1834 году заканчивались работы по открытию знаменитого монумента - «александрийского столпа». Ещё в августе 1832 года на дворцовой площади появилась огромная скала, доставленная из Финляндии, из которой должна была быть сделана колонна. 30 августа 1834 года, то есть в день именин Александра I, состоялось открытие памятника императору, Александровской колонны - самого высокого сооружения в мире (47,5 метра против 46,5 метров Вандомской колонны в Париже). Этому событию придавалось большое идеологическое значение, наиболее полно и ясно выраженное Жуковским: «Чему надлежало совершиться в России, чтобы в таком городе, такое собрание народа, такое войско могло соединиться у подножия такой колонны?.. Там, на берегу Невы, подымается скала, дикая и безобразная, и на той скале всадник, столь же почти огромный, как сама она; и этот всадник, достигнув высоты, осадил могучего коня своего на краю стремнины; и на этой скале написано Петр, и рядом с ним Екатерина; и в виду этой скалы воздвигнута ныне другая, несравненно огромнее, но уже не дикая, из безобразных камней набросанная громада, а стройная, величественная, искусством округленная колонна <…> и на высоте ее уже не человек скоропреходящий, а вечно сияющий ангел, и под крестом сего ангела издыхает то чудовище, которое там, на скале, полураздавленное, извивается под копытами конскими <…>. И ангел, венчающий колонну сию, не то ли он знаменует, что дни боевого создания для нас миновались <…> что наступило время создания мирного; что Россия, все свое взявшая, извне безопасная. Врагу недоступная или погибельная, не страх, а страж породнившейся с ней Европы, вступила ныне в новый великий период бытия своего, в период развития внутреннего, твердой законности, безмятежного приобретения всех сокровищ общежития…» Жуковский В.А. «Воспоминание о торжестве 30-го августа 1834 года» - М.: Книга по Требованию, 2012. - 18 с. (переиздание Санкт-Петербург: тип. Н. Греча, ценз. 1834). Памятник Петру I с монументом в виде дикой скалы и памятник Александру I с монументом в виде геометрически правильной и даже совершенной колонны противопоставлялись как символы двух эпох российской жизни» [Абромович, 1984: 112].

Николай I был знаком с размышлениями Жуковского и согласен с идеей, что в новейшей русской истории проведена четкая грань между двумя периодами: войны и мира.

Пушкин не разделял этих взглядов, считал их надуманными, и был прав. «Очень скоро обнаружилось, что Александровская колонна - всего только новый монумент, украсивший столицу, а Медный всадник - по-прежнему ее символ, «самое замечательное чудо чудесного Петербурга» <…> Александровская колонна стала объектом насмешек» [Макогоненко, 1982: 157].

Не желая править поэму, Пушкин в 1834 году опубликовал Вступление к «Медному всаднику». Это единственное прижизненное издание текста поэмы, оно не вызвало внимания читателей, так как выглядело гимном «военной столице». Зато начались слухи о некой неопубликованной поэме Пушкина о Петербурге.

«В августе 1836 года Пушкин решается опубликовать «Медного всадника» и для этого делает необходимые поправки. Почему до этого он не допускал и мысли о правке, а теперь делает это? Видимо, потому, что он считал необходимым завить о себе читателям, среди которых появилось мнение о закончившемся пушкинском периоде русской литературы» [Кунин, 1990: 543]

Вопреки этому мнению, очевидно и было решение публикации «Медного всадника». Навалившиеся семейные проблемы, нехватка денег, зависимость от милости государя - все это сказалось на моральном состоянии Пушкина. Поэтому «Медный всадник» стал своего рода брошенным вызовом государственному строю и всем «доброжелателям».

В полном объеме «Медный всадник» был напечатан после смерти Пушкина в 1837 г. в журнале «Современник».

Фальконе Э. М.

Памятник Петру I ("Медный всадник ") расположен в центре Сенатской площади . Автор скульптуры - французский скульптор Этьен-Морис Фальконе.

Место расположения памятника Петру I выбрано не случайно. Рядом находятся основанное императором Адмиралтейство , здание главного законодательного органа царской России - Сената. Екатерина II настаивала на размещении памятника в центре Сенатской площади. Автор скульптуры, Этьен-Морис Фальконе, поступил по своему, установив "Медный всадник" ближе к Неве.

По приказу Екатерины II Фальконе пригласил в Санкт-Петербург князь Голицын. Советовали обратиться именно к этому мастеру профессора Парижской академии живописи Дидро и Вольтер, вкусу которых Екатерина II доверяла.

Фальконе было уже пятьдесят лет. До поездки в Россию он был известен как автор таких признанных обществом скульптурных произведений, как "Милон Кротонский, разрывающий пасть льва", восемь скульптур для церкви Святого Роха, "Амур", "Купальщица", "Пигмалион и Галатея", "Зима". Он работал на фарфоровом заводе, но мечтал о большом и монументальном искусстве.

Когда поступило приглашение в Россию для возведении в её столице нового грандиозного памятника, Фальконе не раздумывая в августе 1766 года подписал контракт . Его условия определяли: памятник Петру должен состоять из "главным образом конной статуи колоссального размера". Скульптор обязывался создать эскиз композиции и выполнить памятник в натуре. При этом он освобождался от каких-либо других заказов. Гонорар скульптору предложили достаточно скромный (200 000 ливров), другие мастера просили в два раза больше.

Из Парижа в Санкт-Петербург Фальконе отправился в сопровождении скульптора-резчика Фонтэна и семнадцатилетней ученицы Мари-Анн Колло. Для встречи Фальконе в Риге и его сопровождении в столицу был отправлен капитан полка Канцелярии от строений М. де Ласкари. Впоследствии, он постоянно сотрудничал с французом и сыграл важную роль в создании памятника Петру I.

Видение памятника Петру I автором скульптуры разительно отличалось от желания императрицы и большинства русской знати. Екатерина II ожидала увидеть Петра I с жезлом или скипетром в руке, восседающим на коне подобно римскому императору. Статский советник Штелин видел фигуру Петра в окружении аллегорий Благоразумия, Трудолюбия, Правосудия и Победы. И. И. Бецкой, руководивший работами по сооружению памятника, представлял его фигурой во весь рост, с удерживаемым в руке полководческим жезлом. Фальконе советовали направить правый глаз императора на Адмиралтейство, а левый - на здание Двенадцати коллегий . Посетивший в 1773 году Санкт-Петербург Дидро задумывал памятник в виде фонтана, украшенного аллегорическими фигурами.

Фальконе же задумал совсем иное. В письме к Дидро он упомянул о зарождении идеи памятника Петру I:

"День, когда на углу вашего стола я набросал героя и его скакуна, преодолевающих эмблематическую скалу, и вы были довольны моей идеей, мы не догадывались, что я столь удачно встречусь со своим героем. Он не увидит свою статую; но если бы он мог её видеть, я верю, что он, быть может, нашёл бы там отблеск чувства, которое бы оживило её" [Цит. по: 2, с. 457].

Несмотря на давление со стороны заказчика, французский скульптор на пути к реализации своей идеи проявил упрямство и настойчивость. Скульптор писал:

"Я ограничусь только статуей этого героя, которого я не трактую ни как великого полководца, ни как победителя, хотя он конечно, был и тем и другим. Гораздо выше личность созидателя, законодателя, благодетеля своей страны, и вот её-то и надо показать людям. Мой царь не держит никакого жезла, он простирает свою благодетельную десницу над объезжаемой им страной. Он поднимается на верх скалы, служащей ему пьедесталом, - это эмблема побеждённых им трудностей".

Отстаивая право на своё мнение относительно облика памятника Фальконе писал И. И. Бецкому:

"Могли ли Вы себе представить, чтобы скульптор, избранный для создания столь значительного памятника, был бы лишён способности думать и чтобы движениями его рук управляла чужая голова, а не его собственная?"

Споры возникали и вокруг одежды Петра I. Скульптор писал Дидро:

"Вы знаете, что я не одену его по-римски, точно так же, как не одел бы Юлия Цезаря или Сципиона по-русски".

Над моделью "Медного всадника" Фальконе работал три года. Она велась в мастерской у скульптора, который квартировал в доме генерал-майора Альбрехта (дом №8 по Малой Морской улице). Во дворе этого дома можно было наблюдать, как гвардейский офицер взлетал на лошади на деревянный помост и ставил её на дыбы. Так продолжалось по несколько часов в день. У окна перед помостом сидел Фальконе и внимательно зарисовывал увиденное. Кони для работы над памятником были взяты из императорских конюшен: скакуны Бриллиант и Каприз. Скульптор избрал для памятника русскую "орловскую" породу. Эту часть работы Фальконе описал так:

"Когда я задумал вылепить его, как он завершает свой галоп, вставая на дыбы, этого не было в моей памяти, ещё меньше в моём воображении, что-бы я мог на него полагаться. Чтобы создать точную модель, я советовался с природой. Для этого я велел построить площадку, которой я придал тот же наклон, который должен был иметь мой постамент. Несколько дюймов больше или меньше в наклоне произвели бы значительные изменения в движении животного. Я заставил скакать всадника 1-е - не один раз, а более ста, 2-е - различными приёмами, 3-е - на разных лошадях" [Цит по: 2, с. 459].

В феврале 1767 года Канцелярия строения домов и садов распорядилась приступить к разборке Временного Зимнего дворца на Невском проспекте для освобождения места под мастерскую Фальконе, где бы он приступил к отливке скульптуры. Для создания настоящей большой модели была сооружена большая мастерская. Оставшийся от Временного Зимнего дворца каменный корпус бывшей дворцовой кухни был приспособлен под жильё Фальконе, в который скульптор переехал в ноябре и прожил до своего отъезда во Францию. Рядом со своим казённым домом француз распорядился построить ещё один сарай и другие необходимые мастерские.

Для помощи в работе над большой моделью памятника Петру I к Фальконе в Санкт-Петербург по рекомндации Дидро были присланы ещё два французских скульптора - Симоне и Вандадриссе. Но вспыльчивый мастер не смог найти общего языка с помощниками, прогнал их, и всё сделанное ими переделал своими руками. Работа над моделью была начата 1 февраля 1768 года, а окончена - в июле 1769. До следующего мая её переводили в гипс и отделывали.

С 19 мая в течение двух недель модель памятника Петру I была открыта для всеобщего обозрения. В мастерскую Фальконе хлынула толпа людей. О модели высказывались самые разные мнения. Болезненно реагирующему на критику Фальктоне Екатерина II советовала: "Смейтесь над глупцами и идите своею дорогою". Но положительных отзывов было гораздо больше. Среди высоко оценивших работу скульптора были французский посланник де Корберон, английский путешественник Н. Рэксел, преподаватель великого князя Павла Петровича А. Николаи, учитель Фальконе скульптор Ж.-Б. Лемуан, которому ученик прислал небольшую модель монумента.

Ученица Фальконе Мари-Анн Колло вылепила голову "Медного всадника". Сам скульптор трижды брался за эту работу, но каждый раз Екатерина II советовала переделать модель. Назревал скандал, но Мари сама предложила свой эскиз, который оказался принят императрицей. За свою работу девушка была принята в члены Российской Академии художеств, Екатерина II назначила ей пожизненную пенсию в 10 000 ливров.

По замыслу скульптора основанием памятника служит естественная скала в виде волны. Форма волны служит напоминанием о том, что именно Пётр I вывел Россию к морю. Поиском камня-монолита Академия художеств занялась когда ещё не была даже готова модель памятника. Нужен был камень, высота которого составила бы 11,2 метра.

Первоначально о монолите Фальконе даже не мечтал, собираясь создать постамент из нескольких частей. Но гранитный монолит всё-таки был найден в районе Лахты, в двенадцати верстах от Санкт-Петербурга. В Контору строения о находке в начале сентября 1768 года сообщил крестьянин Семён Григорьевич Вишняков. Для проверки пригодности камня к нему отправился де Ласкари вместе с Вишняковым, которые обнаружили огромную скалу, глубоко погрузившуюся в землю. Из её расщелины шириной почти в полметра, заполненной землёй, росли пять берёз до семи метров высотой. По местным преданиям когда-то в скалу попала молния. Среди местных жителей её прозвали "Гром-камень". За находку Контора строения наградила Вишнякова 100 премией размером в 100 рублей.

По возвращении в Петербург де Ласкари подготовил примерный план транспортировки камня в город. Ему же принадлежит идея создания постамента из единого камня, что подтвердил и сам Фальконе:

"Я полагал, что этот пьедестал будет сооружён из хорошо подогнанных частей, и модели всех профилей, которые я сделал, оставались довольно долго в моей мастерской, чтобы свидетельствовать, что монолитный камень был далёк от моих желаний. Но мне предложили его, я восхитился, и я сказал: привозите, пьедестал будет более прочным" [Цит. по: 2, с. 463].

Первоначальный вес монолита - около 2 000 тонн. Екатерина II объявила награду в 7 000 рублей тому, кто придумает самый эффективный способ доставить скалу на Сенатскую площадь. Из множества проектов был выбран способ, предложенный всё тем же де Ласкари. Правда в народе ходили слухи, что он перекупил идею у какого-то русского купца. Но Фальконе писал Екатерине II:

"Г. Ласкари один изобрёл средства и сочинил машину для перенесения скалы, которая должна служить подножием статуи, он руководил один, без малейшего участия кого-либо кроме него" [Цит. по: 2, с. 464].

Работы по подготовке скалы к перемещению начались 26 сентября 1768 года. Рядом с ней построили казармы для 400 рабочих, а затем до берега Финского залива прорубили просеку шириной 40 метров. Далее раскопали скалу, которая ушла в глубь земли на пять метров. От неё отделили отколотую ударом молнии часть, которую поделили ещё на две части. Скалу освободили от лишних наслоений, она сразу полегчала на 600 тонн.

12 марта 1769 году "гром-камень" рычагами водрузили на деревянную платформу. Дальнейшие работы по укреплению грунта проводилась летом 1769 года. С наступлением зимы, когда проложенная дорога промёрзла на полтора метра, скалу при помощи огромных домкратов приподняли, платформу заменили специальной машиной, созданной специально для перевозки столь необычного груза. Машина представляла собой платформу, опиравшуюся на 30 металлических шаров. Эти шары передвигались по деревянным желобчатым рельсам, обитым медью.

Первоначально шары сделали из чугуна. Над де Ласкари смеялись, не веря в возможность "передвижения скалы при помощи яиц". И смеялись не без основания, так как чугунные шары действительно раздавились под тяжестью груза. Но вылитые после этого детали из бронзы с задачей справились.

Перемещение скалы началось 15 ноября. Просека была извилистой. Перевозка груза продолжались и в мороз и в жару. Работали сотни людей. Прямо на камне находилась кузница, где готовили необходимые инструменты.

48 каменотёсов продолжали придавать "гром-камню" необходимую форму. По расчётам Фальконе его высота должна была уменьшиться на 80 сантиметров, а длина на 3 метра. Чуть позже он приказал сколоть с него ещё один слой в 80 сантиметров. Многим стало казаться, что скала, с таким трудом перемещаемая в Петербурга, превратится в обычный пьедестал привычных размеров. Екатерина II решила умерить пыл скульптора и запретила дальнейшее уменьшение камня. В результате его длина составила 13,5 метров, ширина 6,5 метров, высота - 4. Работы по обтёсыванию "гром-камня" производились под руководством каменных дел мастера Джованни Джеронимо Руска.

На происходящее действо приезжали смотреть многие петербуржцы. Некоторые из наблюдателей собирали осколки камня и заказывали себе из них набалдашники на трость или запонки. 20 января 1770 года сюда приехала и Екатерина II, в присутствии которой скалу передвинули на 25 метров. В честь необыкновенной транспортной операции императрица повелела отчеканить медаль, на которой написано "Дерзновению подобно. Генваря, 20. 1770".

По суше скалу перетаскивали до 27 марта. На берегу залива к этому времени была построена дамба, уходящая в мелководье почти на 900 метров. Только там можно было перегрузить скалу на специальное плоскодонное судно - прам, способное перевозить груз весом более 2 500 тонн. У дамбы судно погрузили на дно на глубину 3,5 метра, после чего произвели погрузку камня. При попытке поднять корабль, из воды поднялись только его нос и корма. Середина же осталась лежать на дне под тяжестью "гром-камня". Прам пришлось снова затопить, что снова дало благодатную почву для противников де Ласкари. Всё лето продолжались попытки поднять груз, завершившиеся удачей только после находки де Ласкари ещё одного удачного инженерного решения задачи. Он предложил подложить под камень две толстые продольные балки, которые распределили вес скалы по всему кораблю равномерно. Только после этого прам наконец-то всплыл.

Прам двигался по Финскому заливу при помощи силы 300 гребцов. Он проплыл по Малой Неве между Васильевским и Санктпетербургским островами затем вошёл в Большую Неву. 22 сентября, в годовщину коронации Екатерины II, прам находился напротив Зимнего дворца. На следующий день, 23 сентября 1770 года, скала прибыла к Сенатской площади. 11 октября "гром-камень" был перемещён на 43 метра по суше, превратившись в пьедестал для памятника Петру I. Ещё летом 1768 года здесь был сооружён фундамент из 76 свай.

Поэт Василий Рубин в этом же году написал:

Долгое время никто не хотел браться за отливку статуи. Иностранные мастера требовали слишком большую сумму, а местных умельцев пугал её размер и сложность работы. По расчётам скульптора для сохранения равновесия монумента передние стенки памятника должны были быть выполнены очень тонкими - не более сантиметра. От такой работы отказался даже специально приглашённый литейщик из Франции Б. Эрсман. Он называл Фальконе сумасшедшим и говорил, что в мире не существует подобного примера отливки, что она не удастся.

Екатерина II рекомендовала Фальконе самому приняться за отливку. В конце концов скульптор изучил соответствующую литературу и принял предложение императрицы. В помощники себе он взял пушечных дел мастерм Емельяна Хайлова. Вместе с ним Фальконе подбирал сплав, делал пробы. За три года скульптор в совершенстве овладел литьём. Начали отливать "Медного всадника" в 1774 году.

Перед этим, в марте 1773 года в отставку подал де Ласкари. Фальконе был очень разочарован увольнением де Ласкари и просил Екатерину II вернуть талантливого инженера в свою команду. Но императрицу так настроили против него, что заступничество скульптора оказалось бесполезным. На место де Ласкари были назначены архитектор Ю. М. Фельтен и асессор К. Крок.

Технология была очень сложна. Толщина передних стенок обязательно должна была быть меньше толщины задних. При этом задняя часть становилась тяжелее, что придавало устойчивость статуе, опирающейся всего на три точки опоры.

Одной заливкой статуи дело не обошлось. Во время первой лопнула труба, по которой в форму поступала раскалённая бронза. Была испорчена верхняя часть скульптуры. Пришлось её срубить и ещё три года готовиться ко второй заливке.

Об этих событиях Санкт-Петербургские ведомости писали:

"24 августа 1775 года Фальконе вылил здесь статую Петра Великого на коне. Литьё удалось кроме местах в двух фута на два вверху. Сия сожалительная неудача произошла через случай, который предвидеть, а значит, и предотвратить возможности вовсе не было. Вышеупомянутый случай казался столь страшен, что опасались, дабы всё здание не занялось пожаром, а, следовательно, всё бы дело не провалилось. Хайлов остался неподвижен и проводил расплавленный металл в форму, не теряя бодрости своей нимало при предоставляющейся ему опасности для жизни. Такой смелостью Фальконе тронутый по окончании дела бросился к нему и от всего сердца целовал и дарил его от себя деньгами".

Вторая отливка была произведена 4 июля 1777 года. Последующая отделка момумента продолжалась ещё один год. В об этих событиях на одной из складок плаща Петра I скульптор оставил надпись "Лепил и отливал Этьен Фальконе парижанин 1778 года".

Неудача с отливкой статуи и последующие промедления в её исправлении испортили отношение императрицы и скульптора. Фальконе несколько раз обещал Екатерине завершить работу в ближайшее время, но постоянно нарушал свои обещания. В помощь к французу был приглашён часовых дел мастер А. Сандоц, восстанавливавший тогда после пожара часы на колокольне Петропавловского собора. Сандонц тщательно отчеканил поверхность памятника, фактически выполнив работу скульптора.

Восстановить расположение императрицы Фальконе так и не удалось. Пребывание в Петербурге его всё больше тяготило. В начале сентября 1778 года он уничтожил малую модель памятника и вместе с Мари-Анн Колло покинул город. Впоследствии он больше не создал ни одной скульптуры.

Под руководством Фельтена пьедесталу была придана окончательная форма. Установкой "Медного всадника" на постамент руководил архитектор Ф. Г. Гордеев. После этого к скульптуре приделали голову всадника, под ноги коня посместили выполненную Гордеевым змею.

По повелению Екатерины II на постаменте начертано: "Екатерина II Петру I". Таким образом, императрица подчеркнула приверженность петровским реформам.

Торжественное открытие памятника Петру I состоялось 7 августа 1782 года (по старому стилю). Скульптура была закрыта от глаз наблюдателей полотняной оградой с изображением горных пейзажей. С утра шёл дождь, но он не помешал собраться на Сенатской площади значительному количеству людей. К полудню облака рассеялись. На площадь вступила гвардия. Военным парадом управлял князь А. М. Голицын. В четвёртом часу на шлюпке прибыла сама императрица Екатерина II. Она поднялась на балкон здания Сената в короне и порфире и дала сигнал к открытию памятника. Ограда упала, под барабанную дробь полки двинулись по невской набережной.

По случаю открытия монумента императрица издала манифест о прощении всех приговорённых к смертной казни и телесному наказанию, прекращении всех уголовных дел, продолжавшихся более 10 лет, освобождении всех содержащихся под стражей более 10 лет за казённые и частные долги. Из долговой тюрьмы тогда был освобождён откупщик И. И. Голиков, который дал себе зарок собрать материалы для истории Петра Великого. Так после многолетних поисков появилась 30-томная работа "Деяния Петра Великого".

В память об открытии монумента была выпущена серебряная медаль с его изображением. Три экземпляра этой медали сделали из золота. Одну золотую и одну серебряную медаль Екатерина II отправила Фальконе, который получил их из рук князя Д. А. Голицына в 1783 году.

Сразу после появления на Сенатской площади "Медного всадника" площадь была названа Петровской. Таковой она именовалась в официальных документах. Но на словах горожане часто продолжали называть площадь по старому - Сенатской.

Многими петербуржцами памятник Петру I был сразу принят весьма положительно. Князь Трубецкой писал своей дочери:

"Монумент Пётр Великий украшение городу великое сделал, и я уже третий раз, как объезжаю его и не могу ещё наудовольствоваться. Ездил нарочно на Васильевский остров, смотреть и оттудова - совершенно хорошо" [Цит. по: 1, с. 36].

"Медным всадником" скульптуру в своей одноимённой поэме назвал А. С. Пушкин. Между тем, на самом деле она выполнена из бронзы. Но выражение "Медный всадник" стало настолько популярным, что стало практически официальным. А сам памятник Петру I стал одним из символов Санкт-Петербурга.

Вес "Медного всадника" - 8 тонн, высота - более 5 метров.

Памятник Петру I был местом официальных церемоний, связанных с юбилеем города и его основателя. 16 мая 1803 года рядом с ним, на Сенатской площади, происходила торжественная церемония празднования 100-летия Петербурга. К монументу приходил 107-летний старец, который помнил императора. Маршем мимо бронзового Петра прошли 20 солдат. У памятника был учреждён особый воинский пост дежурства солдат. Он сохранялся на Сенатской площади до той поры, пока был в военно-морском ведомстве. С переводом поста в 1866 году в городское ведомство его упразднили.

Вокруг монумента была установлена ограда. Несколько позже по углам расставили четыре канделябра. Два из них в 1874 году по указанию Городской думы были перенесены на Казанскую площадь.

30 мая 1872 года у "Медного всадника" торжественно отметили 200-летия со дня рождения Петра I. По указу Александра II праздненства проводили по всей России. В Петербурге же к памятнику привезли ботик Петра I, произвели торжественный молебен и военный парад. По этому случаю на Сенатской площади установили скамейки для зрителей. Мест не хватало, любопытствующие пользовались окнами здания Сената. Люди даже забирались на крышу.

Первую реставрацию памятника осуществили в 1909 году. Созданная для этого комиссия составила протокол, согласно которому "при вскрытии большого заденанного отверстия в крупе лошади выяснилось, что в задних ногах имеется солидный кованый каркас, тщательно запаянный, вследствие чего вода в него не проникала и оставалась в брюхе коня" [Цит. по: 1, с. 48]. Из брюха лошади было выкачано 125 вёдер воды.

Во время блокады Ленинграда "Медный всадник" был укрыт мешками с землёй и песком, обшит брёвнами и досками.

При реставрации "Медного всадника" в 1976 году проводили исследование скульптуры при помощи гамма-лучей. Для этого пространство вокруг памятника оградили мешками с песком и бетонными блоками. Управление кобальтовой пушкой осуществляли из находящегося рядом автобуса. Благодаря этому исследованию оказалось, что каркас памятника может служить ещё долгие годы. Внутрь фигуры была заложена капсула с запиской о реставрации и о её участниках, газету от 3 сентября 1976 года.

Перед 300-летием Петербурга памятник был в очередной раз отреставрирован. Скульптуру очистили от патины, вокруг монумента установили невысокую ограду.

В советское время укоренилась традиция, согласно которой молодожёны возлагают цветы к подножию "Медного всадника" - основателю Петербурга. Иногда она соблюдается и в наше время.

Этьен-Морис Фальконе задумывал "Медный всадник" без ограды. Но она всё же была создана, до наших дней не сохранилась. "Благодаря" вандалам, оставляющим на гром-камне и самой скульптуре свои автографы, вскоре может быть реализована идея восстановления ограды.

Поэма "Медный всадник" была написана Пушкиным в Болдине в октябре 1833 г и считается самой совершенной из его поэм по смыслу, по глубине, сложности содержания и таланту написания, так как написана в период абсолютного расцвета, на вершине творческого взлета поэта.
В 1824 году, 7 ноября, в Петербурге произошло сильнейшее наводнение. В это время Пушкин был в ссылке в Михайловском. Поэт переживал главным образом за простых людей, которые оказались в бедственном положении. Верхние сословия не могли сильно пострадать от потопа, и их не так волновали проблемы бедных. Видимо, это печальное событие глубоко осталось в сознании поэта, ведь через девять лет эта тема отразилась в "Медном всаднике".
В августе 1833 года Пушкин сам попал в начинающееся наводнение на Неве, и это могло оживить в нем идею создания "Петербургской повести" (так он называл свою поэму).
В своем произведении Пушкин затронул две темы - "петровскую", о личности и деятельности Петра Великого, и "тему мелкого героя", о маленьком человеке по сравнению с огромном городом, мещанине.
В канву поэмы "Медный всадник" легли многие строки поэмы "Езерский", главный герой которой имеет много общего с героем "Всадника", в частности, из неоконченного произведения были взяты пейзажи, описание урбанистического города и общий тон произведения. Главный герой - "ничтожный человек", ничем не примечательный, не принадлежащий к петербургскому свету.
Основная творческая работа над "петербургской повестью" была сделана Пушкиным примерно за 26-27 дней. Пребывая в Болдине, поэт почти не указывал в письмах о своей работе над произведениями, это было связано с нежеланием, чтобы о его работе узнали в Петербурге до тиража, и с скверным настроением поэта (это видно по его письмам). Одновременно с "Всадником" поэт писал "Историю Пугчева" и "Капитанскую дочку", они были его основной работой. Также одновременно были написаны сказки и стихотворения, поэма "Анджело" и другие произведения.
К созданию поэмы Пушкин приступил 6 октября 1833 года, к этому времени у него был полностью ясный план создания произведения, основные линии и образы. Черновиков создания поэмы мало, потому что поэт почти сразу писал на чистовик, а начало поэмы точно взято из первых слов в черновиках. В окончание вступления также легли несколько переработанных строк из "Бахчисарайского фонтана". А в дальнейшем много раз в поэме появлялись строки из неоконченного "Езерского", поэт решил не дописывать старое произведение, а включить его во "Всадника". При описании наводнения поэт использовал статью Булгарина-Берха, дополняя своими представлениями и рассказами очевидцев. Переписывать набело свою поэму Пушкин стал, еще не дописав её - так появилась первая беловая рукопись. Впоследствии поэт дополнял, сжимал, дописывал, вычеркивал и в конце создал очень сжатый и очень сложный, богатый мыслью текст своей "Петербургской повести". Последнюю редакцию поэмы поэт сделал уже в Петербурге, в конце ноября. Затем обратился к Бенкендорфу с просьбой о представлении в цензуру (произведения Пушкина перечитывались цензорами много раз и весьма критично, в том числе и жандармами императора). Цензура, а в частности, император, который был личным цензором Пушкина, не пропустила "Медного всадника". Формально запрета не было, но со стороны царского двора поступали замечания, которые вполне приравнивались к запрету, потому что в поэме нашли очень много политической подоплеки, и это был очень большой удар для поэта, для которого "всадник" стал одним из самых важных и дорогих произведений.
Только в 1834 году Пушкин дал в "Библиотеку для чтения" для публикации вступление к поэме.
В 1836 году поэт снова хотел издать свое произведение и даже внес поправки в поэму. Но он не убрал несколько аспектов, которые особенно не нравились Николаю, например, сравнение Москвы и Петербурга как старой и новой столиц. Пушкин не хотел идти на поводу у цензуры и из-за этого испортить строки произведения, которое создавал так трепетно. Так что при жизни ему напечатать поэму так и не удалось.
Напечатан "Медный всадник" был Жуковским уже после смерти поэта, в "Современнике" 1837 г.