Свои люди — сочтёмся

Александр Николаевич Островский.

Свои люди – сочтемся

Большов Самсон Силыч , Купец

Аграфена Кондратьевна , его жена

Липочка , их дочь

Подхалюзин , Приказчик

Устинья Наумовна , Сваха

Фоминишна , Ключница

Рисположенский Сысой Псоич , стряпчий

Тишка , мальчик

Гостиная в доме Большова.

ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ

Липочка (сидит у окна с книгой). Какое приятное занятие эти танцы! Ведь уж как хорошо! Что может быть восхитительнее? Приедешь в Собранье али к кому на свадьбу, сидишь, натурально,- вся в цветах, разодета, как игрушка али картинка журнальная,- вдруг подлетает кавалер: «Удостойте счастия, сударыня!» Ну, видишь: если человек с понятием али армейской какой – возьмешь да и прищуришься, отвечаешь: «Извольте, с удовольствием!» Ах! (с жаром) оча-ро-ва-тель-но! Это просто уму непостижимо! (Вздыхает.) Больше всего не люблю я танцевать с студентами да с приказными. То ли дело отличаться с военными! Ах, прелесть! восхищение! И усы, и эполеты, и мундир, а у иных даже шпоры с колокольчиками. Одно убийственно, что сабли нет! И для чего они ее отвязывают? Странно, ей-богу! Сами не понимают, как блеснуть очаровательнее! Ведь посмотрели бы на шпоры, как они звенят, особливо, если улан али полковник какой разрисовывает – чудо! Любоваться – мило-дорого! Ну, а прицепи-ко он еще саблю: просто ничего не увидишь любопытнее, одного грома лучше музыки наслушаешься. Уж какое же есть сравнение: военный или штатский? Военный – уж это сейчас видно: и ловкость, и все, а штатский что? Так какой-то неодушевленный! (Молчание.) Удивляюсь, отчего это многие дамы, поджавши ножки, сидят? Формально нет никакой трудности выучиться! Вот уж я на что совестилась учителя, а в двадцать уроков все решительно поняла. Отчего это не учиться танцевать! Это одно толькое суеверие! Вот маменька, бывало, сердится, что учитель все за коленки хватает. Все это от необразования! Что за важность! Он танцмейстер, а не кто-нибудь другой. (Задумывается.) Воображаю я себе: вдруг за меня посватается военный, вдруг у нас парадный сговор: горят везде свечки, ходят официанты в белых перчатках; я, натурально, в тюлевом либо в газовом платье, тут вдруг заиграют вальс. А ну как я перед ним оконфужусь! Ах, страм какой! Куда тогда деваться-то? Что он подумает? Вот, скажет, дура необразованная! Да нет, как это можно! Однако я вот уж полтора года не танцевала! Попробую-ко теперь на досуге. (Дурно вальсируя.) Раз… два… три… раз… два… три…

ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ

Липочка и Аграфена Кондратьевна.

Аграфена Кондратьевна (входя). Так, так, бесстыдница! Как будто сердце чувствовало: ни свет ни заря, не поемши хлеба божьего, да уж и за пляску тотчас!

Липочка Как, маменька, я и чай пила, и ватрушку скушала. Посмотрите-ка, хорошо? Раз, два, три… раз… два…

Аграфена Кондратьевна (преследуя ее). Так что ж, что ты скушала? Нужно мне очень смотреть, как ты греховодничаешь!… Говорю тебе, не вертись!…

Липочка Что за грех такой! Нынче все этим развлекаются.- Раз… два…

Аграфена Кондратьевна Лучше об стол лбом стучи, да ногами не озорничай! (Бегает за ней.) - Да что ж ты, с чего ж ты взяла не слушаться!

Липочка . Как не слушаться, кто вам сказал! Не мешайте, дайте кончить, как надобно! Раз… два… три…

Аграфена Кондратьевна . Долго ль же мне бегать-то за тобой на старости лет! Ух, замучила, варварка! Слышишь, перестань! Отцу пожалуюсь!

Липочка . Сейчас, сейчас, маменька! Последний кружок! Вас на то и бог создал, чтоб жаловаться. Сами-то вы не очень для меня значительны! Раз, два…

Аграфена Кондратьевна . Как! ты еще пляшешь, да еще ругаешься! Сию минуту брось! Тебе ж будет хуже: поймаю за юбку, весь хвост оторву.

Липочка . Ну, да рвите на здоровье! Вам же зашивать придется! Вот и будет! (Садится.) Фу… фу… как упаточилась, словно воз везла! Ух! Дайте, маменька, платочка пот обтереть.

Аграфена Кондратьевна . Постой, уж я сама оботру! Ишь, уморилась! А ведь и то сказать, будто неволили. Коли уж матери не почитаешь, так стен-то бы посовестилась! Отец, голубчик, через великую силу ноги двигает, а ты тут скачешь, как юла какая!

Липочка Подите вы с своими советами! Что ж мне делать, по-вашему! Самой, что ли, хворать прикажете? Вот другой манер, кабы я была докторша! Ух! Что это у вас за отвратительные понятия! Ах! какие вы, маменька, ей-богу! Право, мне иногда краснеть приходится от ваших глупостей!

Аграфена Кондратьевна Каково детище-то ненаглядное! Прошу подумать, как она мать-то честит! Ах ты, болтушка бестолковая! Да разве можно такими речами поносить родителей? Да неужто я затем тебя на свет родила, учила да берегла пуще соломинки?

Липочка. Не вы учили – посторонние; полноте, пожалуйста; вы и сами-то, признаться сказать, ничему не воспитаны. Ну, что ж? Родили вы – я была тогда что? Ребенок, дитя без понятия, не смыслила обращения. А выросла да посмотрела на светский тон, так и вижу, что я гораздо других образованнее. Что ж мне, потакать вашим глупостям! Как же! Есть оказия.

Аграфена Кондратьевна . Уймись, эй, уймись, бесстыдница! Выведешь ты меня из терпения, прямо к отцу пойду, так в ноги и брякнусь, житья, скажу, нет от дочери, Самсонушко!

Липочка . Да, вам житья нет! Воображаю.- А мне есть от вас житье? Зачем вы отказали жениху? Чем не бесподобная партия? Чем не капидон? Что вы нашли в нем легковерного?

Аграфена Кондратьевна . А то и легковерного, что зубоскал! Приехал, ломался, ломался, вертелся, вертелся. Эка невидаль!

Липочка . Да, много вы знаете! Известно, он благородный человек, так и действует по-деликатному. В ихнем кругу всегда так делают.- Да как еще вы смеете порочить таких людей, которых вы и понятия не знаете? Он ведь не купчишка какой-нибудь. (Шепчет в сторону.) Душка, милашка!

Аграфена Кондратьевна . Да, хорош душка! Скажите, пожалуйста! Жалко, что не отдали тебя за шута за горохового. Ведь ишь ты, блажь-то какая в тебе; ведь это ты назло матери под нос-то шепчешь.

Липочка . Видимый резон, что не хотите моего счастия. Вам с тятенькой только кляузы строить да тиранничать.

Аграфена Кондратьевна . Ну, как ты хочешь, там думай. Господь тебе судья! А никто так не заботится о своем детище, как материнская утроба! Ты вот тут хохришься да разные глупости выколупываешь, а мы с отцом-то денно и нощно заботимся, как бы тебе хорошего человека найти да пристроить тебя поскорее.

Липочка . Да, легко вам разговаривать, а позвольте спросить, каково мне-то?

Аграфена Кондратьевна . Разве мне тебя не жаль, ты думаешь? Да что делать-то! Потерпи малость, уж коли много лет ждала. Ведь нельзя же тебе вдруг жениха найти; скоро-то только кошки мышей ловят.

Липочка . Что мне до ваших кошек! Мне мужа надобно! Что это такое! Срам встречаться с знакомыми, в целой Москве не могли выбрать жениха – все другим да другим. Кого не заденет за живое: все подруги с мужьями давно, а я словно сирота какая! Отыскался вот один, так и тому отказали. Слышите, найдите мне жениха, беспременно найдите!… Вперед вам говорю, беспременно сыщите, а то для вас же будет хуже: нарочно, вам назло, по секрету заведу обожателя, с гусаром убегу, да и обвенчаемся потихоньку.

Аграфена Кондратьевна . Что, что, беспутная! Кто вбил в тебя такие скверности! Владыко милосердый, не могу с духом собраться… Ах ты, собачий огрызок! Ну, нечего делать! Видно, придется отца позвать.

». 1850. № 6.

«Свои люди - сочтёмся» (первоначальные названия «Несостоятельный должник », «Банкрот » и «Банкрут, или Свои люди - сочтёмся ») - комедия в четырёх действиях Александра Островского 1849 года .

Первое публичное чтение пьесы состоялось 3 декабря 1849 года в доме Михаила Погодина , где среди присутствовавших находился Николай Гоголь . После публикации в журнале «Москвитянин » в 1850 году пьеса имела огромный успех у читателей. Знаменитые русские писатели также отреагировали на публикацию. Иван Гончаров указывал на знание «автором русского языка и сердца русского человека» и на «искусное введение в комедию драматического элемента». Лев Толстой писал: «Вся комедия - чудо… Островский не шутя гениальный драматический писатель».

Однако пьеса получила отрицательный отзыв цензора М. А. Гедеонова , написавшего: «Все действующие лица: купец, его дочь, стряпчий, приказчик и сваха, отъявленные мерзавцы. Разговоры грязны, вся пьеса обидна для русского купечества» . Постановка была запрещена по указанию Николая I со словами «… напрасно печатано, играть же запретить…» За автором был установлен полицейский надзор, снятый в 1855 году. Пьеса была официально разрешена к постановке в сокращённом виде в декабре 1860 года. Спектакль прошёл в Александринском театре в Петербурге 16 января 1861 года. Впервые в первоначальной редакции пьеса была поставлена 30 апреля 1881 года в частном театре Анны Алексеевны Бренко «Близ памятника Пушкину» в Москве.

Действующие лица

• Самсон Силыч Большов - купец
• Аграфена Кондратьевна Большова - его жена
• Олимпиада Самсоновна (Липочка ) - их дочь
• Лазарь Елизарыч Подхалюзин - приказчик
• Устинья Наумовна - сваха
• Фоминишна - ключница
• Сысой Псоич Рисположенский - стряпчий
• Тишка - мальчик

Сюжет

Купеческая дочь на выданье, Олимпиада Самсоновна (Липочка) Большова, сидит одна у окна с книжкой и, рассуждая, «какое приятное занятие эти танцы», начинает вальсировать: она уже полтора года не танцевала и боится, если что, «оконфузиться». Танцует плохо. Входит мать, Аграфена Кондратьевна. Мать и дочь скандалят. Дочь требует найти ей жениха.

• 31 января 1861 - Малый театр , в бенефис П. М. Садовского (Большов - Щепкин , Большова - Акимова , Липочка - В. Бороздина 1-я , Подхалюзин - П. Садовский , Устинья Наумовна - Б. Бороздина 2-я , Рисположенский - В. Живокини , Фоминишна - Кавалерова , Тишка - М. Садовский).

Среди последующих постановок в Малом театр - 1869 (Большов - П. Садовский), 1892 (Большов - К. Рыбаков , Липочка - Уманец-Райская , Подхалюзин - М. Садовский , Устинья Наумовна - Садовская , Рисположенский - Макшеев , Правдин), 1896, 1904.

• Орловский театр (1864)

• Пушкинский театр в Москве (1881, впервые официально без цензурных искажений ; Большов - Писарев , Подхалюзин - Андреев-Бурлак)
• Ачинский театр (1890)
• Московское Общество искусства и литературы (1895)
• Новый театр, Москва (1899)
• Киевский театр Соловцова (1912)
• Петроградский гос. акад. театр драмы (1923, реж. Евт. Карпов ; Большов - Малютин , Большова - Корчагина-Александровская , Липочка - Потоцкая , Подхалюзин - П. Лешков, Устинья Наумовна - Чижевская; 1939)
• Лен-тюз (1927, 1933, 1944)
• Малый театр (1928, Липочка - В. Орлова , Подхалюзин - Н. Яковлев ; 1946; 1959, реж.

Александр Николаевич Островский 1823 - 1886
Свои люди - сочтемся. Комедия (1850)
ВКРАТЦЕ:

Купеческая дочь на выданье, Олимпиада Самсоновна (Липочка) Большова, сидит одна у окна с книжкой и, рассуждая, «какое приятное занятие эти танцы», начинает вальсировать: она уже полтора года не танцевала и боится, если что, «оконфузиться».

Танцует плохо. Входит мать, Аграфена Кондратьевна: «Ни свет ни заря, не поемши хлеба Божьего, да и за пляску тотчас! Мать и дочь скандалят, видимо, привычно: «Все подруги с мужьями давно, а я словно сирота какая! Слышите, найдите мне жениха, беспременно найдите! Я уж и так, как муха какая, кашляю! (Плачет.)»

Приходит сваха устинья Наумовна. Липочка хочет жениха «из благородных», отец - богатого, мать - купца, «да чтоб лоб крестил по-старинному», Приходит Сысой Псоич Рисположенский, стряпчий, выгнанный из суда за пьянство. Над ним трунят. Но пришедшему хозяину, Большову, стряпчий нужен всерьез: он подумывает, не объявиться ли несостоятельным должником (первое название комедии было «Банкрот»). Женщины уходят, и хозяин со стряпчим углубляются в эту тему. Стряпчий советует переписать все имущество на приказчика Лазаря Елизарыча Подхалюзина. Входит и он, рассказывая, как учит продавцов в лавке надувать покупателей «поестественнее».

Большов читает газету. В Москве - цепь банкротств, в основном, судя по всему - «злостных», намеренных; и каждое, каждый отказ от уплаты долгов естественно влечет следующие. «Да что они, сговорились, что ли!.. Тут их не пересчитаешь...» И купец решается. Главный вопрос: можно ли доверять тому, на кого перепишешь свое добро, чтоб укрыть от описи за долги?

Подхалюзин шлет мальчишку Тишку за рябиновкой для Рисполо-женского, к которому у него дело, и предается мыслям вслух. «Я человек бедный! Если и попользуюсь в этом деле чем-нибудь лишним, так и греха нет никакого, потому он сам против закона идет!» Лазарь влюблен в Липочку и строит уже новые планы, включающие женитьбу на ней: «Да от эдакого удовольствия с Ивана Великого спрыгнуть можно».

И, угощая стряпчего, спрашивает, сколько ему обещал большов за «всю эту механику», и сам обещает не тысячу, а две.

Приходит сваха, он и ей обещает столько же да соболью шубу в придачу - «из живых сошьем», - если она отвадит уже намеченного «благородного» жениха: пусть скажет ему, что Большов разорен. Приезжает домой сам большов, в доме паника по ошибке: показалось, что он «хмельной». Лазарь заводит с ним разговор о женитьбе - не прямо заводит, но, услыхав в третий раз о том, что Липочка «барышня, каких в свете нет», Большов берет быка за рога. Лазарь скромничает: «Где же мне с суконным-то рылом-с? - Ничего не суконное. Рыло как рыло». Конечно, перевести побольше добра не на приказчика, а на будущего зятя - в интересах Большова.

В доме готовятся к сватовству. По-своему торжественно настроен и Самсон Силыч, но появляется устинья Наумовна с плохими вестями: якобы жених капризничает. «А, лягушка его заклюй, нешто мы другого не найдем? - Ну, уж ты другого-то не ищи, а то опять то же будет. уж другого-то я вам сам найду», - говорит сам большов и знает, что говорит.

К компании присоединяются ключница Фоминишна, Рисположенский, Лазарь, и большов торжественно объявляет Лазаря женихом. Переполох. Липочка просто скандалит. «Велю, так и за дворника выйдешь!» - цыкает на дочку большов. «Маменька-с! Вам зятя такого, который бы вас уважал и, значит, старость вашу покоил - окромя меня не найтить-с. Вы, маменька, вспомните это слово, что я сейчас сказал», - говорит Лазарь вслед хозяйке и, оставшись с глазу на глаз с разъяренной Липочкой, сообщает ей, что дом и лавки теперь - его, а «тятенька-то ваш: банкрут-с! Да что же это такое со мной делают? Воспитывали, воспитывали, потом и обанкрутились!» И Липочка, помолчав, соглашается, с условием: «Мы будем жить сами по себе, а они сами по себе. Мы заведем все по моде, а они как хотят». Тут же зовут «их» и начинается семейное торжество. И большов объявляет: «Тебе, Лазарь, дом и лавки пойдут вместо приданого, да из наличного отсчитаем. Только нас со старухой корми, да кредиторам заплати копеек по десяти. - Стоит ли, тятенька, об этом говорить? Свои люди - сочтемся!» Торжество в разгаре. Сваха льет вино за шиворот стряпчему.

Начальные ремарки последнего действия: «В доме Подхалюзиных богато меблированная гостиная. Олимпиада Самсоновна сидит у окна в роскошном положении, на ней шелковая блуза, чепчик последнего фасона. Подхалюзин в модном сюртуке стоит перед зеркалом». Чета наслаждается счастьем. Липа просит купить тысячную коляску. Лазарь готов. Липа говорит французский комплимент. Лазарь в восторге. Приходит устинья Наумовна за обещанным. «Мало ли, что я обещал!» - прямо говорит свахе Подхалюзин, и та уходит с сотенной бумажкой вместо обещанных тысяч и неважным платьицем от Липочки вместо собольего салопа. «Никак тятеньку из ямы выпустили», - углядела в окно Липочка. «Ну нет-с, из ямы-то тятеньку не скоро выпустят; а надо полагать, так отпросился домой» - и Лазарь зовет тещу.

Большов и раньше жаловался на здоровье; «словно с того света выходец» - причитает жена. Он хочет отдать кредиторам по двадцать пять копеек за рубль долга, как сам и собирался вначале. Те согласны (в долговой тюрьме, «яме», заключенных должников содержали за счет кредиторов). Но сидеть Большову, а решать Под-халюзину: теперь деньги - его. И он отказывается при полной Ли-почкиной поддержке. «-Я, тятенька, не могу-с! Видит Бог, не могу-с! - Выручайте, детушки, выручайте! Я у вас, тятенька, до двадцати лет жила - свет не видала. Что ж, мне прикажете отдать вам деньги да самой опять в ситцевых платьях ходить? - Что вы, что вы! Опомнитесь! Ведь я у вас не милостыню прошу, а свое же добро! - Мы, тятенька, сказали вам, что больше десяти копеек дать не можем - стало быть, и толковать об этом нечего». Таково Липочкино последнее слово. «Ведь я злостный - умышленный... меня в Сибирь сошлют. Господи! Коли так не дадите денег, дайте Христа ради!» - уже плачет большов. Аграфена Кондратьевна в голос проклинает и зятя и дочь. Весь результат: «Я, так и быть, еще пять копеечек прибавлю» - вздыхает Лазарь. Отчаявшийся большов встает и уходит с Аграфеной Кондратьевной.

«Неловко-с! Тишка! Подай старый сюртук, которого хуже нет». Подхалюзин решает сам поехать поторговаться с кредиторами. Является Рисположенский, как и сваха, за обещанными деньгами, и с ним обходятся так же, как со свахой, и еще хуже: «Должны! Тоже, должны! Словно у него документ! А за что - за мошенничество! - Нет, погоди! Ты от меня этим не отделаешься! - А что же ты со мной сделаешь? - Язык-то у меня некупленный. - Что ж ты, лизать, что ли, меня хочешь? - Нет, не лизать, а - Я... Я вот что сделаю: почтеннейшая публика! - Что ты, что ты, очнись! - Ишь ты, с пьяных глаз куда лезет!» Рисположенский лезет прямо в зрительный зал с криками: «Тестя обокрал! И меня грабит... Жена, четверо детей, сапоги худые!» Но последнее слово и тут - за Подхалюзиным: «Вы ему не верьте, это он, что говорил-с, - это все врет. Ничего этого и не было. Это ему, должно быть, во сне приснилось. А вот мы магазинчик открываем: милости просим! Малого робенка пришлете - в луковице не обочтем».

Купеческая дочь на выданье, Олимпиада Самсоновна (Липочка) Большова, сидит одна у окна с книжкой и, рассуждая, «какое приятное занятие эти танцы», начинает вальсировать: она уже полтора года не танцевала и боится, если что, «оконфузиться».

Танцует плохо. Входит мать, Аграфена Кондратьевна: «Ни свет ни заря, не поемши хлеба Божьего, да и за пляску тотчас! Мать и дочь скандалят, видимо, привычно: «Все подруги с мужьями давно, а я словно сирота какая! Слышите, найдите мне жениха, беспременно найдите! Я уж и так, как муха какая, кашляю! (Плачет.)»

Приходит сваха Устинья Наумовна. Липочка хочет жениха «из благородных», отец - богатого, мать - купца, «да чтоб лоб крестил по-старинному», Приходит Сысой Псоич Рисположенский, стряпчий, выгнанный из суда за пьянство. Над ним трунят. Но пришедшему хозяину, Большову, стряпчий нужен всерьёз: он подумывает, не объявиться ли несостоятельным должником (первое название комедии было «Банкрот»). Женщины уходят, и хозяин со стряпчим углубляются в эту тему. Стряпчий советует переписать все имущество на приказчика Лазаря Елизарыча Подхалюзина. Входит и он, рассказывая, как учит продавцов в лавке надувать покупателей «поестественнее».

Большов читает газету. В Москве - цепь банкротств, в основном, судя по всему - «злостных», намеренных; и каждое, каждый отказ от уплаты долгов естественно влечёт следующие. «Да что они, сговорились, что ли!.. Тут их не пересчитаешь...» И купец решается. Главный вопрос: можно ли доверять тому, на кого перепишешь своё добро, чтоб укрыть от описи за долги?

Подхалюзин шлёт мальчишку Тишку за рябиновкой для Рисположенского, к которому у него дело, и предаётся мыслям вслух. «Я человек бедный! Если и попользуюсь в этом деле чем-нибудь лишним, так и греха нет никакого, потому он сам против закона идёт!» Лазарь влюблён в Липочку и строит уже новые планы, включающие женитьбу на ней: «Да от эдакого удовольствия с Ивана Великого спрыгнуть можно».

И, угощая стряпчего, спрашивает, сколько ему обещал Большов за «всю эту механику», и сам обещает не тысячу, а две.

Приходит сваха, он и ей обещает столько же да соболью шубу в придачу - «из живых сошьём», - если она отвадит уже намеченного «благородного» жениха: пусть скажет ему, что Большов разорён. Приезжает домой сам Большов, в доме паника по ошибке: показалось, что он «хмельной». Лазарь заводит с ним разговор о женитьбе - не прямо заводит, но, услыхав в третий раз о том, что Липочка «барышня, каких в свете нет», Большов берет быка за рога. Лазарь скромничает: «Где же мне с суконным-то рылом-с? - Ничего не суконное. Рыло как рыло». Конечно, перевести побольше добра не на приказчика, а на будущего зятя - в интересах Большова.

В доме готовятся к сватовству. По-своему торжественно настроен и Самсон Силыч, но появляется Устинья Наумовна с плохими вестями: якобы жених капризничает. «А, лягушка его заклюй, нешто мы другого не найдём? - Ну, уж ты другого-то не ищи, а то опять то же будет. Уж другого-то я вам сам найду», - говорит сам Большов и знает, что говорит.

К компании присоединяются ключница Фоминишна, Рисположенский, Лазарь, и Большов торжественно объявляет Лазаря женихом. Переполох. Липочка просто скандалит. «Велю, так и за дворника выйдешь!» - цыкает на дочку Большов. «Маменька-с! Вам зятя такого, который бы вас уважал и, значит, старость вашу покоил - окромя меня не найтить-с. Вы, маменька, вспомните это слово, что я сейчас сказал», - говорит Лазарь вслед хозяйке и, оставшись с глазу на глаз с разъярённой Липочкой, сообщает ей, что дом и лавки теперь - его, а «тятенька-то ваш: банкрут-с! Да что же это такое со мной делают? Воспитывали, воспитывали, потом и обанкрутились!» И Липочка, помолчав, соглашается, с условием: «Мы будем жить сами по себе, а они сами по себе. Мы заведём все по моде, а они как хотят». Тут же зовут «их» и начинается семейное торжество. И Большов объявляет: «Тебе, Лазарь, дом и лавки пойдут вместо приданого, да из наличного отсчитаем. Только нас со старухой корми, да кредиторам заплати копеек по десяти. - Стоит ли, тятенька, об этом говорить? Свои люди - сочтёмся!» Торжество в разгаре. Сваха льёт вино за шиворот стряпчему.

Начальные ремарки последнего действия: «В доме Подхалюзиных богато меблированная гостиная. Олимпиада Самсоновна сидит у окна в роскошном положении, на ней шёлковая блуза, чепчик последнего фасона. Подхалюзин в модном сюртуке стоит перед зеркалом». Чета наслаждается счастьем. Липа просит купить тысячную коляску. Лазарь готов. Липа говорит французский комплимент. Лазарь в восторге. Приходит Устинья Наумовна за обещанным. «Мало ли, что я обещал!» - прямо говорит свахе Подхалюзин, и та уходит с сотенной бумажкой вместо обещанных тысяч и неважным платьицем от Липочки вместо собольего салопа. «Никак тятеньку из ямы выпустили», - углядела в окно Липочка. «Ну нет-с, из ямы-то тятеньку не скоро выпустят; а надо полагать, так отпросился домой» - и Лазарь зовёт тёщу.

Большов и раньше жаловался на здоровье; «словно с того света выходец» - причитает жена. Он хочет отдать кредиторам по двадцать пять копеек за рубль долга, как сам и собирался вначале. Те согласны (в долговой тюрьме, «яме», заключённых должников содержали за счёт кредиторов). Но сидеть Большову, а решать Подхалюзину: теперь деньги - его. И он отказывается при полной Липочкиной поддержке. «-Я, тятенька, не могу-с! Видит Бог, не могу-с! - Выручайте, детушки, выручайте! Я у вас, тятенька, до двадцати лет жила - свет не видала. Что ж, мне прикажете отдать вам деньги да самой опять в ситцевых платьях ходить? - Что вы, что вы! Опомнитесь! Ведь я у вас не милостыню прошу, а своё же добро! - Мы, тятенька, сказали вам, что больше десяти копеек дать не можем - стало быть, и толковать об этом нечего». Таково Липочкино последнее слово. «Ведь я злостный - умышленный... меня в Сибирь сошлют. Господи! Коли так не дадите денег, дайте Христа ради!» - уже плачет Большов. Аграфена Кондратьевна в голос проклинает и зятя и дочь. Весь результат: «Я, так и быть, ещё пять копеечек прибавлю» - вздыхает Лазарь. Отчаявшийся Большов встаёт и уходит с Аграфеной Кондратьевной.

«Неловко-с! Тишка! Подай старый сюртук, которого хуже нет». Подхалюзин решает сам поехать поторговаться с кредиторами. Является Рисположенский, как и сваха, за обещанными деньгами, и с ним обходятся так же, как со свахой, и ещё хуже: «Должны! Тоже, должны! Словно у него документ! А за что - за мошенничество! - Нет, погоди! Ты от меня этим не отделаешься! - А что же ты со мной сделаешь? - Язык-то у меня некупленный. - Что ж ты, лизать, что ли, меня хочешь? - Нет, не лизать, а - Я... Я вот что сделаю: почтеннейшая публика! - Что ты, что ты, очнись! - Ишь ты, с пьяных глаз куда лезет!» Рисположенский лезет прямо в зрительный зал с криками: «Тестя обокрал! И меня грабит... Жена, четверо детей, сапоги худые!» Но последнее слово и тут - за Подхалюзиным: «Вы ему не верьте, это он, что говорил-с, - это все врёт. Ничего этого и не было. Это ему, должно быть, во сне приснилось. А вот мы магазинчик открываем: милости просим! Малого робенка пришлёте - в луковице не обочтём».

Липочка, Олимпиада Самсоновна Большова, купеческая дочь, – давно девица на выданье. Она сидит у окна с книжкой, но мысли ее крутятся вокруг танцев. Она с удовольствием вспоминает, как полтора года назад танцевала на балу, потом огорчается, что давно все забыла и теперь «оконфузится», поэтому пробует вальсировать, но выходит дурно.

Входит ее мать, Аграфена Кондратьевна, и укоряет за то, что она ни свет ни заря уже принялась за пляску. Мать подозревает, что дочь даже еще не ела ничего, но Липочка убеждает, что она и чай пила, и ватрушку ела. Слово за слово, и мать с дочерью начинают ругаться. Липочка укоряет мать в том, что ей не могут до сих пор найти жениха.

Дескать, все подружки уже при мужьях, а ей и показаться на глаза стыдно, как сирота будто. Дочь плачет навзрыд и говорит, что не успокоится, пока не приведут ей жениха. Аграфена Кондратьевна говорит, что сейчас придет сваха. Приходит Устинья Наумовна. Они с матерью и Фоминишной пьют по рюмочке, обсуждая различные новости. Сваха жалуется, что невозможно подыскать жениха Липочке, потому что все хотят разного: дочь – «из благородных», «капидона» (Купидона), отец желает жениха побогаче, чтобы поправить свои дела, а мать мечтает о таком же купце, как ее муж, Самсон Силыч, чтоб «лоб крестил по-старинному».

В это время приходит Рисположенский Сысой Псоич – стряпчий, которого выгнали из суда за пьянство: когда-то забыл дело в погребке, а в суде хватились – дела не оказалось. Хотели Сысоя Псоича суду предать, но он «бухнулся в ноги» генералу, и тот его в отставку отправил. Сваха подтрунивает над его необычным отчеством, но тот не обижается, а просит у хозяйки рюмочку.

Появляется Большов, и они со стряпчим начинают обсуждать, как ему поправить свои финансовые дела. Как вариант, Самсон Силыч собирается объявить себя несостоятельным должником, банкротом, тогда все его имущество опишут и заберут за долги, и нужно на кого-то его оформить. В качестве такого человека он видит своего приказчика Лазаря Подхалюзина.

Действие II

А Подхалюзин тем временем размышляет над тем, как бы ему жениться на Липочке, в которую он уже давно влюблен. Он понимает, что она барышня образованная и мечтает о женихе из «благородных», но он имеет небольшой капиталец. Поэтому молодой человек хочет напрямую обратиться за помощью к Большову, чтобы просить у него руки дочери.

Подхалюзин посылает своего слугу Тишку за рябиновой настойкой, а когда к нему приходит стряпчий Рисположенский, расспрашивает у него, сколько Большов заплатил ему за его услуги. Стряпчий признается, что тысячу рублей да енотовую шубу. Приказчик готов заплатить в два раза больше.

Появляются ключница Фоминишна и сваха Устинья Наумовна. Они разговаривают о том, как трудно выдать замуж Липочку, которая мечтает выйти только за благородного жениха. Сваха садится отдохнуть, а приказчик начинает приставать к ней с расспросами, почему она так часто приходит в дом к Большовым. Та признается, что нашла жениха для дочери купца. Подхалюзин обещает ей две тысячи и соболью шубу, если та отвадит жениха, пустив слух, что купец разорен.

В конторе у купца приказчик затевает разговор о женитьбе, но издалека, не напрямую. Он говорит, что «Алимпияда Самсоновна – барышня, каких в свете нет». Большов намекает на женитьбу, но Подхалюзин заявляет, что ему «с суконным рылом» нечего и думать о такой невесте. Но Большов с важностью заявляет, что за кого он велит, за того она и пойдет. Они договариваются о помолвке и клянутся друг другу в вечной любви.

Действие III

Появляется разнаряженная Липочка в ожидании жениха. Мать умиляется и еще раз подчеркивает, что такая красавица достойна только в каретах разъезжать. Но Большов не проявляет особой радости, что вызывает у Аграфены Кондратьевны искреннее недоумение: скоро с дочкой расставаться, а отец будто и не огорчен.

Приходит сваха с неутешительными вестями, что жених все мнется – никак не решится на сватовство. Женщины ахают и охают, а Большов заявляет, что он сам лучше жениха найдет. Липочка собирается уже переодеваться, но отец настаивает на том, что именно сейчас и приедет ее настоящий жених.

В это время в доме появляются Подхалюзин, Рисположенский и Фоминишна. Сначала все обсуждают последние новости о цепи банкротств, произошедших за последнее время, о появившемся непонятно откуда Бонапарте. Но Самсон Силыч вновь заводит разговор о замужестве единственной дочери и объявляет женихом Лазаря Подхалюзина.

Все ошарашены. Липочка даже подходить не хочет к такому «неучу»: она заявляет отцу, где это видано, чтобы хозяева отдавали своих дочерей, «воспитанных барышень», за своих же работников. Подхалюзин с горечью говорит, что не видать ему счастья. Но Большов насильно соединяет руки Липы и Лазаря и велит им сесть рядом, чтобы поговорить, а прочих зовет за стол, чтобы отпраздновать помолвку.

Жене и Фоминишне, которые укоряют его в том, что он позорит дочь, выдавая ее за приказчика, Большов заявляет, что он отец и лучше знает, что будет хорошо для его дочери. Липочка с плачем обращается к матери за помощью, но Подхалюзин говорит будущей теще, что ей, окромя него, лучшего зятя не найти, потому что она станет для него дороже матери.

Оставшись наедине с дочерью хозяина, Лазарь спрашивает «Алимпияду Самсоновну», чем же он так ей не мил, что она за него замуж не хочет. Та называет его «дураком необразованным» и снова заявляет, что пойдет только за благородного. Лазарь смиренно соглашается, что «насильно мил не будешь», но при этом объясняет, что благородному-то приданое подавай, а ее тятенька – банкрут.

Липочка не верит, но хитрый приказчик показывает ей документы, в которых ясно показано, что и дом, и лавки, и все остальное добро Большовых куплено им. Он заявляет, что денег у него побольше, чем у любого благородного. Липочка в раздумье, а приказчик продолжает Лазаря петь. Он говорит, что обеспечит ей лучшее: шелковые и бархатные платья, орловских рысаков, дом в Каретном ряду, расписанный «капидонами» и райскими птицами.

Олимпиада Самсоновна с сожалением замечает, что он не говорит по-французски. Тогда Лазарь становится на колени и клянется, что лишь она может его осчастливить. Липочка просит увезти ее немедленно, потому что ей надоело в родительском доме: у маменьки семь пятниц на неделе, а тятенька, когда не пьян, молчит, а когда пьян, того и гляди, кого-нибудь прибьет.

Молодые решают срочно сыграть свадьбу, а после переехать в свой дом и все там устроить на свой манер. Они зовут родителей и гостей, и Лазарь сообщает, что Олимпиада Самсоновна согласна выйти за него замуж. Большов обещает отдать Подхалюзину в качестве приданого почти все свое богатство, только чтобы он их с женой кормил да кредиторам заплатил по десяти копеек. Приказчик успокаивает: «Свои люди – сочтемся». Все на радостях собираются промочить горло, но Рисположенский отказывается, тогда Большов ему льет вино за шиворот, а все вокруг хохочут.

Действие IV

В новом доме Подхалюзиных все устроено по-модному: богато меблированная гостиная, хозяйка в шелковой блузе и в чепчике последнего фасона, а хозяин в модном сюртуке. Лазарь Елизарыч с восторгом слушает, как его жена говорит на плохом французском, и восхищается этим. Он обещает купить новую коляску за тысячу целковых и лошадей за столько же, чтобы ездить развлекаться в Сокольники.

Приходит Устинья Наумовна за обещанным вознаграждением, но вместо полутора тысяч получает сотню, а вместо собольей шубы – старое платье Липочки. Сваха обижена так, что обещает обходить их дом за тридцать верст и по всей Москве их «расславить».

Липочка видит в окно отца, и уже через минуту они с матерью входят в дом к зятю. Оказывается, отец сидит в долговой яме, обещая кредиторам платить по 25 копеек, но собственная дочь не хочет отдавать столько денег за долги, ведь ей якобы придется снова в ситцевых платьях ходить. И ни ее, ни зятя абсолютно не смущает тот факт, что отца водят по улице с солдатом, мальчишки пальцем на него показывают, а все, кто его 40 лет знал как честного купца, теперь отвернулись.

Большов возмущен: он не милостыню просит, а свое нажитое добро. Он укоряет Лазаря, что не выгнал его, даже заметив, что тот не чист на руку, а наоборот, сделал главным приказчиком, вывел в люди, даже единственную дочь за него выдал.

С горечью говорит Самсон Силыч своей дочери: «В острог его, старого дурака!» Он понимает, что нельзя было за большим гнаться – теперь остается только в Москву-реку броситься, но даже оттуда вытянут и в острог посадят.

Он напоминает Лазарю, что Иуда тоже Христа за деньги продал, как тот сейчас свою совесть. Христа ради он просит денег у зятя, объясняя, что его в Сибирь отправят, если он не расплатится. Но бывший приказчик обещает набавить лишь пять копеек. Отец с горечью называет их «змеями подколодными», а Аграфена Кондратьевна обзывает зятя «варваром» и «разбойником», обещая, что когда-нибудь он иссохнет со своими деньгами, «не доживя веку». Она и дочь собирается проклясть «на всех соборах», но Большов уводит ее с собой, на прощанье пожелав молодым и дальше развлекаться да Дьявола тешить, но иногда вспоминать заключенных, которые сидят за железными решетками.